Абрек из Мюнхена

Идти на юг, значит, идти к центру Африки. А там мамбы, ужасные змеи Африки. Даже сами африканцы боятся мамбу так, как не боятся кобру и гадюку. Мамба самая быстрая змея на свете. Нет, к мамбе Лона Штерн не пойдет. Остается восток, там Нил, там цивилизация, там Красное море.

Лона отрезала от парашюта приличный кусок шелковой материи и пару парашютных строп. Пригодятся как веревки. Оставшуюся часть зарыла в песок. Теперь ее местопребывание на этом бархане выдавали лишь следы ее ног. Но их скоро занесет песком. Легкий ветерок сделает свое дело. Дай бог, если следы продержатся пару дней. Оторвав кусок материи, она соорудила у себя на голове тюрбан. Теперь этот искусственный термостат будет хранить ее голову от солнечного удара.

Ну, что ж пора в путь. Лона вскинула тяжеловатый рюкзак на плечи и, глянув на компас, направилась не на восток, туда где вставало солнце, а на запад. И лишь пройдя пару километров, и оставив четкие и ясные следы, она сделала приличный крюк и теперь шла строго на восток. Как только она повернулась в нужную ей сторону, за спиной у нее появился хвост из парашютной ткани. Как шлейф бального платья, он заметал следы. А ветерок доделает свое дело. Сверху, с самолета ничего не увидишь.

Через два часа уже ужасно хотелось пить. Она посчитала по шагам пройденные километры. Километров десять, в лучшем случае двенадцать. А по самым скромным подсчетам до ближайшего жилья тысячу километров. Без воды не дойти. Она никак не могла взять в толк логику руководителей этих курсов выживания. Что они предлагают использовать вместо воды в этой безводной, сплошь покрытой песками местности?

Должно быть какое-то решение. Иначе получается, что ее послали на верную смерть. А никто этого в мирное время не разрешит никакому воинскому начальнику, имей он даже погоны генералиссимуса. Думай Лона, думай.

Она прошла еще пять километров, и вот когда жажда стала совсем нетерпимой, ответ ей подвернулся сам собой. Навстречу ей ползла очковая змея – кобра, оставляя на песке волнистый след. Змея не видела Лону. У человека сильнее зрение. Лона первой увидела двухметровую черношейную змею. Вот пути их пересеклись. Наконец и ядовитая тварь увидела у себя на пути человека.

Кобра несказанно удивилась. Ей впервые приходилось встречаться с этим удивительным двуногим существом. Да еще к тому же и бесстрашным. Змея подняла голову на полметра от песка и неожиданно стрельнула двумя тонкими струйками яда, вылетевшими из ее зубов. Лона от неожиданности отпрянула назад. Но было поздно. Выстрел был снайперский. Плевок попал в медную пуговицу у Лоны на сорочке.

Змея приняла блестящий предмет за глаза человека. И тут же моментально последовал второй плевок. На этот раз змея попала в брючную пряжку. У Лоны в нагрудном кармане были темные очки, она их быстро одела. Вовремя. Змея выстрелила третий раз ядом и попала в стекло наручных часов.

Лона отступила на метр.

Она помнила, что эта тварь может из ядовитых желез, из своей многозарядной обоймы стрелять или вернее так метко плевать до тридцати раз подряд. Можно было бы конечно уступить змее дорогу, обойти ее по кругу и продолжить свой путь, но в таком случае Лона лишала себя пищи и питья, а значит и лишнего дня жизни.

Появившаяся перед ней кобра показала ей, что имели в виду организаторы курсов выживания, когда забрасывали ее в этот пустынный край. Жизнь Лоны теплилась в теле этого вида аспидовых. Мирно они никак не могли разойтись. Или, или… Кто-то один продолжит дальше путь.

Первой решила действовать Лона, потому что ее плюющая ядом ошейниковая подруга вдруг решила уползти в сторону. Не пойдет так. Лона закутала себя остатками парашюта, защелкнула поверху пояс. И оставив сверху небольшую прорезь для глаз защищенную очками стала медленно приближаться к змее. Кобра снова подняла голову и с расстояния трех метров, с удивительной точностью снова плюнула в пряжку ремня. Попадание было прямо по центру. А затем последовали очередь выстрелов. Змея, как из автомата, расстреливала Лону Штерн.

Восемь плевков один за другим попали прямо в ремень. Несколько капель яда стекло на горячий песок.

Кобра была большая, метра полтора в длину. Она была удивлена тем, что встреченное ею существо не ударилось в бегство, не парализовано ее ядом и готовится к атаке. Опустошив ядовитые железы, змея ничего хорошего для себя не ждала. И точно. В воздухе сверкнула холодная сталь, и тяжелый, широкий у основания нож срезал голову змеи.

Человек применил против царицы пустыни невиданное доселе смертельное оружие. Нож упал в метре за змеей разделенной на две половинки. Голова с ядовитыми зубами периодически разевала пасть, но уже ничего не могла сделать с противником, ни плюнуть, ни укусить, а туловище конвульсивно извивалось на песке.

Лона подошла к поверженной сопернице. Голова была срублена ровно, как бритвой. Впервые она мысленно согласилась, что занятия по боевой подготовке имеют смысл. А как она возмущалась, когда ее, молодую сотрудницу готовую блистать на дипломатических раутах заставили работать с колющими и режущими предметами.

В круг, размером с небольшой круглый щит, надо было с пяти метров воткнуть винтовочный штык. Она сначала возмутилась, а потом решила доказать, что для нее невыполнимых заданий, сколь бы они абсурдны не были, нет. Мы не только штык научимся кидать, но все остальное, что имеет острый, не зазубренный конец. Им, курсантам закрытых курсов, как раз месяц отдыха полагался. Лона уехала домой, в небольшой городок Кенген, раскинувшийся на берегу живописного озера, имеющий свою достопримечательность, древний рыцарский замок.

Но вместо того, чтобы проводить время в развлечениях, она поставила в саду, в дальнем углу крышку от погреба и целыми днями упражнялась в метании кухонных ножей. Через неделю, когда ножи, подрагивая стали впиваться в очерченный мелом центр крышки, к ним добавился небольшой топор. Затем Лона сходила в местный охотничий магазин, и купила североафриканский, обоюдоострый кинжал с асимметричным листовым клинком. К концу месяца с обеих рук она метко бросала кухонные, охотничьи ножи, топорик с десяти метров намертво впивался к крышку, а африканский клинок творил чудеса.

Лона с ним могла бы выступать в цирке. Клинок, прирос к ее руке. Она сходила в магазин и приобрела себе еще один такой же. Затем на сорочке, за спиной, были вшиты два кармана и тренировки с клинками вступили в заключительную фазу.

Изображая проснувшуюся диву, она, тянулась спросонья, зевала, тянула руки разминая кости, и вдруг подобно двум молниям из-за спины вылетали два клинка и, сверкнув в воздухе, впивались в измочаленную крышку от подвала. Лоне это упражнение приносило удовольствие.

Она научилась бросать клинки из-под ноги, с разворота, на бегу, в прыжке, и даже делая сальто-мортале. В доме не осталось ни одного заостренного предмета, который бы она не попробовала воткнуть в разбитую вдрызг деревянную крышку. Последнее, что она бросала, это был ее собственный, старый сапог, с заточенным напильником шпилькой-каблуком. Пролетев пять метров и три раза перевернувшись, сапог намертво прикипал к горизонтально стоящей крышке.

И вот сейчас эта, казалась бы никчемная наука пригодилась Лоне. Змея истекала кровью. Брезгливо поморщившись Лона взяла в руки подрагивающее, прохладное туловище и, закрыв глаза приложилась губами к порезу. Теплая кровь заполнила ей рот. Преодолевая отвращение, она постаралась представить, что пьет коктейль, кровавую Мери. Когда из змеи нельзя было уже больше ничего выдавить, Лона отрезала от нее кусок, сантиметров двадцать длиной и, завернув в салфетку, уложила на дно рюкзака. Это ее обед на сегодня. Остальную часть поддев ногой она отбросила подальше.

Солнце было уже почти в зените, когда она встретила на пути невесть каким образом выросший посреди пустыни куст колючего кустарника. Она срезала четыре тонких, но крепких и упругих стебля-ствола. А из остального древа разложила костер. Если бы сейчас кто-нибудь глянул бы на нее со стороны, он удивился бы. Белая женщина на пятидесятиградусной жаре греется у костра.