Оранжерея счастья

Медленно, очень медленно Джейк снова опустил ее на подушки. Даже с закрытыми глазами Клэр знала, что он смотрит на нее. Она чувствовала это всей своей кожей, ощущала его взгляд по тому, как все внутри ее сжималось, где-то в самой глубине ее существа разрастался огненный шар. Дыхание давалось с трудом. Грудь высоко вздымалась над простым, весьма незатейливым бюстгальтером.

Она отдавала себе отчет, что ей должно было быть стыдно. Странно, но стыда она не ощущала. Джейк раздевал ее, словно так и надо было. Подсознание подсказывало, что все очень естественно, прекрасно, восхитительно! Наконец-то она освобождается от боли, которая подспудно накапливалась в ней уже очень долго — хотя она об этом и не догадывалась.

Пытаясь согнать с себя томное отупение, превращающее ее в безвольную игрушку, она решила подыграть ему и бросила на него взгляд из-под густых черных ресниц.

Красивое точеное лицо Джейка поблескивало от мелких бисеринок пота, что придавало ему еще большую привлекательность; челюсти судорожно стиснуты, словно он пытается бороться с собой. Причины она не знала, да и не желала знать. Только слегка выгнулась, чтобы ему было удобнее справляться с застежкой ее простецкого белого лифчика.

Теперь ее не смущала даже ужасающая простота этой интимной части туалета. Она всегда покупала дорогие вещи, чтобы угодить ему и соответствовать тому образу, который ему был нужен, но, повинуясь своей скромной, почти пуританской натуре, на те предметы, которые не были никому видны, тратила мало, покупая простое добротное белье и такие же ночные рубашки. Прежде он никогда не видел, как она одевается, так что же? Сейчас увидит.

Клэр почувствовала, как расстегнулась застежка лифчика, и едва не рассмеялась. Джейк хотел, чтобы она расслабилась? Теперь все в порядке. Чувствуя необыкновенную легкость во всем теле, она словно парила в воздухе. Обжигающая сила его глаз, то, как он смотрел на нее — словно она была самой желанной женщиной на свете, — и его чувственные губы — все это отнюдь не возвращало ее на землю. Она уже и не думала, что когда-либо снова коснется земли.

И тут же ее руки сами по себе, независимо от ее воли, поднялись вверх и обвились вокруг его шеи, пальцы утонули в густых темных волосах, и она увидела, как резко изменился его взгляд, как в темных зрачках промелькнула серебряная искра удовлетворения. Нежно и мягко он прошептал:

— Клэр, любимая…

Его голова склонилась к ней, губы завладели ее ртом, и ее душа и тело словно вспыхнули ярким, неугасимым пламенем, когда она ответила на его требовательный поцелуй. Все верно, все так, как надо, и это было предрешено.

Наконец-то она получает то, что ей предназначено. Почему-то ужасно хотелось дать ему понять, как она хочет его. Губы Джейка настаивали, требовали, дарили блаженство и дразнили, отчего ее тело обмякло, стало податливым и отзывчивым. Она тесно прижалась к нему — только бы не дать закончиться этому восхитительному чувству…

Джейк отстранился от нее, но только для того, чтобы снова прижать к себе с еще большей страстью. Клэр бессильно уткнулась в его плечо головой, а он, запустив руку в ее волосы, повторял без конца ее имя глухим, хриплым голосом. Клэр отчаянно прижалась к нему, чувствуя, что то, что сейчас началось, закончится неизбежным крахом.

Догадывался ли он в течение этих двух долгих лет, что стоит ему только коснуться ее, и она превратится в ненасытную куртизанку? Может, именно поэтому он и избегал дотрагиваться до нее, сохраняя между ними дистанцию до поры до времени. Пока они оба не будут готовы к этому.

Клэр чувствовала, как тяжело колотится его сердце. Пальцы ее блуждали по его груди, расстегивая пуговицы. Она и не заметила, как короткий зимний день угас и мириады крошечных огоньков рассыпались, замерцали в густой листве вокруг высоких стеблей стройных лилий. Когда он положил ее обратно на диван и неверными пальцами стал снимать с нее юбку, Клэр счастливо вздохнула.

Ни одна женщина в мире не могла бы и мечтать о таком пути к экстазу с любимым человеком. Под его страстными, ищущими руками ее тело сладостно задрожало.

Воцарившаяся тишина нарушалась только его шумным дыханием и ее короткими стонами обжигающего наслаждения. Его губы и руки продолжали исследовать ее тело, терзая сладостной пыткой. Наконец он хрипло прошептал:

— Я хочу, чтобы это длилось так долго и так прекрасно, как только возможно. Скажи, что тебе нравится больше всего. Теперь нам принадлежит вечность. Мы с тобой доберемся до самых высот и пределов, а тогда немного подождем… и снова вознесемся…

И вдруг он замер, словно окаменел. Клэр даже сквозь туман, окутывавший ее, услышала чьи-то шаги, а потом громкий голос Эммы произнес:

— Эй, вы двое, вы тут? Я ищу вас по всему дому. Обе машины стоят во дворе, так что вы где-то здесь!

Глава ШЕСТАЯ

Клэр изо всех сил старалась выкинуть из головы день, когда Эмма пришла и помешала им.

Но упрямая память подбрасывала все новые мысли — яркие, волнующие представления, воспоминания с горьковатой примесью угасающей радости… Джейк резко встал на ноги, быстро застегнул рубашку и, бормоча ругательства, бесшумно вышел, чтобы встретить сестру на полдороге. Ей пришлось одеваться в полном одиночестве, дрожащими пальцами застегивая пуговицы на одежде.

Ее не покидало ощущение острой боли неудовлетворенного желания — еще более острой от осознания того, что, не появись внезапно Эмма, она уже принадлежала бы ему всецело, телом и душой. Однако, отдавшись ему навсегда, она тем самым погубила бы свое будущее, потому что он никогда не ответит на ее любовь, а ей пришлось бы всю жизнь гадать, с кем он проводит время в поездках.

Остановившись, чтобы перевести дыхание, Клэр прислонилась к массивному столбу ворот усадьбы Ливертон. Не хотелось сейчас видеть его, не хотелось лицемерить.

Но она гуляла уже целых три часа, с самого рассвета бродила по полям, продиралась через кусты и перебиралась через ручьи. Только крайняя усталость и здравый смысл заставили ее вернуться в дом. Сколько можно прятаться? Прошлым вечером она чувствовала себя совершенно разбитой. Когда Джейк привел на террасу без умолку тараторившую Эмму, ей с трудом удалось изобразить на лице улыбку. Невестка, вся сияя от восторга, крепко ее обняла.

— Слушай, он все-таки купил его! Я так на это надеялась! Мы теперь будем соседями! Ты не возражаешь, что я явилась без приглашения и сую свой нос в ваши дела? Но я не могла усидеть дома! Правда, это самый великолепный зимний сад в мире? Если бы у меня был такой сад, я только тут бы и жила.

Эмма захотела осмотреть все, вплоть до последней полки, и Джейк повел ее по дому, словно неуемное любопытство сестры ничему и не помешало. Что же до Клэр, то она бродила по прекрасным комнатам, почти ничего не видя вокруг себя, и слово «опустошенная» могло бы лучше всего описать ее состояние. Только что ей казалось, что он может полюбить ее так же, как она его. Глупая, пустая мечта…

Если бы Клэр не поддалась чарам его рук, губ, глаз, если бы огонь ее собственного желания не вырвался наружу, лишая способности думать, она смогла бы воспринять его намерения совсем по-другому и вовремя остановить его — как и свои желания. Но она позволила себя околдовать. Только когда они в разных машинах возвращались в Ливертон, Клэр решила, что ей надо сделать. Вот только каким образом?..

От головной боли ее тянуло ко сну. Эмма спросила:

— Как насчет ужина? Я приготовила цыпленка в лимонном соусе — Фрэнк его обожает, но если не хочешь, то, может быть, выпьешь горячего молока? С бисквитами? Я принесу их к тебе в спальню. Ты выглядишь такой бледной и усталой. Надеюсь, ты не подхватила грипп? Я слышала, что он бродит по округе без всякого присмотра.

Отказавшись, Клэр направилась к двери, решив удрать, пока Джейк разговаривал в холле с Фрэнком, которьщ только что вернулся от Лиз. Неслышно проскользнув через кухню, она взбежала по ступенькам наверх и заперла дверь своей спальни. Если кому-нибудь вздумается постучать — ну придет Эмма с молоком или Джейк, чтобы окончить то, что они не успели, — лучше всего притвориться спящей.