Страница 18 из 28
Молча и едва ли не на цыпочках Элли вошла на кухню. Положив чек на край обеденного стола, она посмотрела на Джетро, пытаясь определить, услышал ли он, что она вошла.
— Все-таки пришла мне помочь. Спасибо, — услышала она. — Принеси тогда бутылочку вина из погреба. Выбери, что тебе больше всего захочется. Только будь осторожнее. Там довольно крутые ступеньки. Погреб вон там.
Джетро ткнул деревянной ложкой в сторону неприметной двери между массивным сосновым кухонным шкафом и огромным камином. Затем снова повернулся к плите и принялся помешивать содержимое кастрюли, от которой исходил приятный чес-ноч но-томатный запах.
Элли не имела никакого желания спорить с ним. Лучше поскорее исчезнуть из кухни. Спустившись в погреб, она присвистнула от удивления: выбор вин был огромен, причем, судя по этикеткам, стоили они уйму денег.
— Мы не можем вот так запросто пользоваться едой и вином твоего друга, — твердо сказала она, вернувшись на кухню, где Джетро в этот момент закидывал макароны в кипящую воду. — Где-нибудь здесь поблизости есть магазин? Одну бутылку я принесла, но больше брать оттуда не хочу. Нельзя злоупотреблять гостеприимством. Кстати, твой чек на столе. Еще раз спасибо, что согласился мне по мочь.
Он мельком взглянул на чек, а затем посмотрел на Элли.
— Деревня в десяти километрах отсюда. Если не ошибаюсь, там есть всего один магазин, где торгу ют только самыми необходимыми продуктами. И никаких деликатесов, так мы с тобой с голоду по мрем. А зачем нам топать в такую даль, если холо дильник ломится от еды? — примирительно сказал Джетро. — И деньги твои тоже могут подождать.
Никогда в жизни он и пенни не возьмет у нее. Скорее мир перевернется, чем он воспользуется деньгами Элли.
— Уверен, Боб будет счастлив, если мы опустошим все его запасы. — Джетро взял кастрюлю и принялся раскладывать по тарелкам макароны.
Элли удивленно покосилась на него.
— Ты сказал, что его зовут Билл.
Криво улыбнувшись, Джетро взял со стола бутылку, достал из шкафчика штопор, вытащил пробку и небрежно бросил:
— А ему не нравится его имя. Вот я и зову его то так, то эдак. И, представляешь, он откликается.
Разливая вино по бокалам, он старался не смотреть на Элли.
— А какая у Боба-Билла фамилия? — спросила та, решив прервать наступившую тишину.
Джетро напрягся и постарался уверить себя, что Элли спрашивает не из недоверия, а из любопытства. В голове вертелась только фамилия личного секретаря Джеймса Эббота. Джетро решил назвать ее, чтобы не забыть потом.
— Эббот.
Боже! Как же ему не нравилась эта дурацкая игра! Сколько раз он хотел рассказать Элли правду, открыться, но мысль, что это признание сделает его шансы завоевать ее сердце равными нулю, останавливала Джетро.
— Приятного аппетита, — сказал он, придвигая к себе тарелку.
Любопытство — одна из неотъемлемых черт женского характера. Элли постарается узнать о господине Эбботе все, мельчайшие подробности его жизни. Чтобы не ошибаться, ему лучше рассказывать о себе, так уж он точно в следующий раз ничего не перепутает. Джетро отпил глоток вина и спросил;
— Что ты хочешь знать о моем друге, Элли?
— Все! — ответила она, как он и ожидал.
Элли преследовала свои личные цели. Рассказ о человеке, которого она никогда не видела и, вполне вероятно, никогда не увидит, казался Элли единственной нейтральной темой для разговора. Ей не хотелось, чтобы во время ужина на кухне стояла напряженная тишина, а возможность обращения к другим темам, таким, например, как их собственная жизнь, пугала ее.
— Ну хорошо, — уступил Джетро, хмуро улыбнулся ей и начал: — Мы с ним одногодки. Вместе ходи ли в школу, учились в одном классе, а потом посту пили в Лондонскую школу экономики.
Потягивая вино, Элли молча наблюдала за своим визави. А он, оказывается, получил хорошее образование: Лондонская школа экономики — колледж Лондонского университета. Это многое объясняет, например откуда у него такое прекрасное произношение. Но тогда возникает интересный вопрос: что же с ним такое произошло, почему к тридцати четырем годам он был вынужден зарабатывать себе на жизнь мойщиком окон.
— Еще учась в Лондонской школе экономики, он начал играть на бирже. Вначале достаточно скромно. В восемьдесят седьмом году ему удалось преду гадать серьезный экономический кризис за два месяца до его начала. Он продал все свои акции, когда их цены были еще заоблачными. В результате он выиграл около миллиона фунтов. После этого, когда у него появилось достаточно денег, он стал скупать коммерческие предприятия, находившиеся на грани банкротства, ставил их на ноги, а затем продавал по высокой цене. Сегодня он возглавляет целую империю. Ее представительства открыты по всему миру. В общем, он входит в число самых богатых людей в стране.
— Вот и молодец, — прервала его Элли нетерпеливо. — Расскажи лучше о его семье: родители, жена, дети.
Джетро грустно улыбнулся про себя. Ему предстоит рассказать сейчас о тех эпизодах своей жизни. о которых он никому не рассказывал. Ему давно хотелось раскрыть перед ней душу, и теперь, когда у него появилась такая возможность, он ее не упустит.
— Мои… — Джетро едва не прикусил язык. Он должен постоянно помнить о том, что ему нужно говорить о себе в третьем лице. — Детство он провел в обычном доме, в котором не было ничего интересного. Родители больше думали о себе, нежели о нем. У каждого была своя жизнь. А ребенком они интересовались мало. Никто не играл с ним, не водил его в кино, зоопарк… Их участие в воспитании сына заключалось лишь в редких встречах по праздникам, когда они забегали домой, чтобы подарить ему какую-нибудь игрушку, совершенно ему ненужную. Все время он проводил в детском саду, и только иногда няня водила его гулять в парк. Пожалуй, это были самые счастливые моменты в его жизни.
— Бедненький. Несчастный ребенок! — возмущенно воскликнула Элли. Джетро заметил, что глаза ее слегка увлажились. — Как он, должно быть, страдал от отсутствия родительского внимания тепла.
— Нет. Ведь, как я уже сказал, у него была няня, спокойным голосом продолжил Джетро, старавшийся сделать свое повествование как можно более нейтральным. — Звали ее Нэнни Бриггс. Она заботилась о мальчике, и тот не страдал от отсутствия родительской любви. Нэнни Бриггс смогла заменить ему и отца, и мать. Она объясняла ему, что хорошо, а что плохо, учила быть независимым. Она была строгой няней, но справедливой и любящей. Он и сейчас привязан к ней и любит гораздо больше собственной матери. Именно Нэнни считает он своей мамой, а не ту красивую, но холодную женщину, которую он практически не видел. Мать редко вспоминала о нем, ее больше волновало, как к ней относится тот или иной мужчина, какое платье купить, какую прическу сделать…
Джетро сделал паузу. Ему стало не по себе. Элли внимательно слушала его, и ее темно-синие глаза гневно сверкали.
— Ты много общался с его матерью? У меня такое ощущение, что ты очень хорошо ее знаешь.
— Нет, не очень, — лаконично ответил Джетро. Он усмехнулся, потому что это была чистая правда. — Он учился в школе и редко приезжал домой. Когда ему исполнилось двенадцать лет, родилась Хлоя, его сестра. А через месяц после этого его мать исчезла навсегда. Как он позднее узнал, у нее был бурный роман с одним греческим магнатом, который увез ее к себе в Грецию. А Хлою они оставили отцу Билла, хотя та не была его дочерью. Отец, и без того замкнутый человек, окончательно ушел в себя. Когда Билл приехал домой на каникулы, он заметил, что отец совсем не замечает Хлою. Конечно, ведь это был чужой ребенок, напоминавший ему о бегстве жены, о его позоре.
— Но ребенок ни в чем не виноват! — горячо воскликнула Элли.
— Конечно, — согласился Джетро. — Хлоя была симпатичной и на редкость доброй девочкой, любящей всех и вся. Отец Билла сделал одну хорошую вещь: он оставил Нэнни Бриггс у себя и попросил ее ухаживать за девочкой. В то время у него накопи лось немало долгов, но он все равно исправно платил няне. И никто не догадывался, что он может в любой день оказаться банкротом, поскольку производил впечатление респектабельного человека, всегда дававшего щедрые чаевые. Но когда мистер Эббот умер, долг его оказался настолько большим, что Билл едва сумел его выплатить. — Джетро почувствовал, что снова сбивается на внутренние переживания. В голосе появилась горечь, от которой он так старательно избавлялся.