Брак во спасение

— Настолько трудно, что хочется отнести тебя обратно в постель, а в банке пусть что хотят, то и делают.

На краткий миг их взгляды встретились и были столь согласны, что Клео показалось, что он исполнит свое намерение, но потом она заметила в его глазах перемену, в них мелькнуло отрезвление, и она поняла, что он уже не с ней, а где-то далеко. Без сомнения, для него работа всегда будет на первом месте.

Она неохотно признала, что уважает его за это. Он бросил быстрый взгляд на часы, и ей оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь она станет столь же необходимой ему, как он — ей.

А надежда была, она это знала. Она теплилась в ней маленьким, но ярким огоньком и согревала ее, позволяя заглянуть чуть-чуть вперед. Она ему нравилась, он уважал ее, получал наслаждение от ее тела, а на этом уже можно кое-что строить. И она будет кропотливо, кирпичик за кирпичиком, строить. Будет рядом с ним настолько, насколько он допустит. Она скроет, что принадлежит ему безраздельно, пока он не будет готов принять все это.

Он встал, снял со спинки стула серый пиджак и с присущей ему мужской грацией облачился в него. Клео тоже поднялась, страстно желая подойти к нему, скользнуть руками под элегантный пиджак и ощутить сквозь жесткую белизну сорочки тепло его упругого тела.

Этого она, разумеется, не сделала. Такой роскоши она не могла себе позволить. Их брак существовал лишь в стенах дома, а Джуд был мыслями уже в банке. Он не одобрит несвоевременное выражение ее физической потребности в нем. Оно лишь раздосадует его и к тому же обнаружит всю глубину ее чувства.

Он взял кейс, и Клео подняла лицо, чтобы получить на прощанье поцелуй — безвкусное прикосновение губ, как она ожидала; но он помедлил, с улыбкой глядя на нее сверху вниз, и сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди.

Характерные линии в уголках его губ резко обозначились. Клео только смотрела в его глаза: она не могла потянуться к нему и поцеловать его красиво очерченный рот. Она знала, что должна быть осмотрительной, если хотела, чтобы их странный, но уже такой прекрасный брак выжил и обогатился. Их взаимоотношения были так новы, так хрупки, что пока она не могла даже намекнуть ему о своих истинных чувствах. Вовлечь его в свои переживания значило отпугнуть его.

Нежно глядя на нее, он медленно провел рукой по ее лицу.

— Пообедаем в Глейдсе. В час.

Когда Клео закончила одеваться и спускалась по лестнице, из кухни вышла Мег.

— Вас к телефону, мадам. Люк Слейд.

— Благодарю, Мег. Я возьму трубку в кабинете.

Клео тепло улыбнулась ей в ответ. Преданность Мег Джуду распространилась и на нее. Экономка спросила:

— Принести ваш завтрак, мадам? Как насчет свежего яичка всмятку? — соблазняла она.

Клео, покачав головой, призналась:

— Спасибо, но я доела тост, который Джуд оставил.

Мег неодобрительно покачала головой, и Клео пошла к телефону, недоумевая, с чего бы это Люк взял на себя труд звонить. Разумеется, не для того, чтобы спрашивать ее о здоровье, — они никогда особенно не ладили.

— Клео? — раздался резкий металлический голос. — Слава Богу, вернулась. А то я боялся, как бы Джуд не отстегнул вам еще неделю. Как скоро ты можешь приехать?

Его безотлагательный тон напугал Клео, и она быстро спросила:

— Что случилось? Дядя Джон?

Но Люк только огрызнулся:

— Нет, успокойся. С ним все в порядке. Приезжай. Здесь был Фентон, у него какие-то отвратительные претензии. Это не телефонный разговор. Приезжай.

В управление банка «Фонды Слейдов» в Истчипе Клео приехала в подавленном состоянии, но, когда она, отпустив Торнвуда, шла через тротуар, мысли словно очнулись и заметались в голове.

Очарованная восхитительным открытием в себе любви к Джуду, закружившаяся в упоительном восторге долгих золотых дней и алмазных ночей, проведенных с ним, она позабыла о Фентоне и о первой, главной причине своего замужества. В тонком, вдохновенном, страстном акте рождения любви нет места подобной грязи.

Она сказала Фентону, что вернется через неделю. А вернулась через две. Фентон, разумеется, ждать не мог. И вот жадность привела его к Люку, и он разбрызгивал там свой яд, угрожал, торопил.

Поднимаясь на лифте в кабинет Люка, Клео почувствовала, что ладони ее увлажнились. Секретарь пригласила ее немедленно войти и удивленно проводила ее взглядом, почувствовав недоброе. Люк ходил взад и вперед по кабинету; завидев Клео, бросился к ней, захлопнул за нею дверь и заорал:

— Во что, черт побери, ты нас втянула?!

Его узкое лицо побагровело; трясущимися руками он достал из шкафа виски и плеснул себе в бокал.

— Он притащился сюда в четверг со своими мерзкими угрозами, и с тех пор я места себе не нахожу!

Он глотнул чистого спирта и продолжал:

— Он сказал, ты обещала передать ему на прошлой неделе двадцать пять тысяч фунтов за сокрытие некоей информации. В четверг он решил, что ты намерена увильнуть, и пришел ко мне.

— Прости. Мне жаль, что ты оказался замешан. — Клео без сил упала на стул. — Я забыла. Мы вернулись в Лондон только вчера вечером.

— Тебе жаль, вот как? — Люк в гримасе обнажил зубы, недоверчиво глядя на Клео. — Как ты, черт возьми, могла забыть такое? Тебя так много шантажируют, что эта угроза просто вылетела у тебя из головы? Я бы и не удивился, — презрительно усмехнулся он, — ты всегда казалась чересчур хорошей.

Ей хотелось встать и уйти, хлопнув дверью, но она не могла позволить себе такой роскоши, поэтому процедила сквозь зубы:

— Дальше этого он не зашел? Только пытался получить с тебя деньги?

— Так я ему и дал! — Люк злобно искривил губы. — По-твоему, он недостаточно далеко зашел? Ты представляешь, чего будет стоить компании та шумиха, которой он угрожает? Доверие к банку будет подорвано, я не могу этого допустить. Мы сейчас в таком положении, что нас это погубит.

Люк тяжело опустился на стул.

— Он пригрозил, что, если ему не передадут деньги завтра, он пойдет к отцу, а если и там их не получит, то отправится к какому-нибудь газетному писаке — с его настырностью в этом не приходится сомневаться. Я бы вышвырнул его за дверь, если б не понимал, что все, что он рассказал о ваших отношениях, правда — иначе ты бы не согласилась платить ему.

— Он все тебе рассказал? — Клео стало плохо, и она была готова просить Люка налить ей виски, когда он встал, чтобы заново наполнить свой бокал. Но ей была нужна ясная голова, чтобы связаться со своим банком, отдать распоряжение приготовить к следующему утру деньги и договориться о месте встречи с Фентоном.

Люк снова сел, на его лице читалось отвращение.

— Все про вашу связь, долги, в которые он влезал, чтобы ублажать тебя, твое обещание выйти за него замуж, ночь, проведенную в гостинице, — все, что происходило между вами до того, как ты его бросила.

Клео устало ответила:

— Все было совсем не так. Мы действительно встречались, но ничего серьезного между нами не было, а вскоре мне стало ясно, что от меня ему нужна была только доля в «миллионах Слейцов».

— Так зачем же ты согласилась платить? — ухмыльнулся Люк. — Если ваши отношения были столь невинны, он бы не посмел и пальцем тебя тронуть. Значит, вся эта позорная история — правда. Не то чтобы меня это особенно трогало, — злорадно прибавил он, — мне безразлично, хоть ты всю жизнь ему плати, чтобы он держал язык за зубами. Но лично я не собираюсь терпеть притязания такого подонка, как Фентон. Кстати, — его глаза победоносно блеснули, — если вы столь чисты, как ты объяснишь ту ночь, что вы провели вместе в «Рыжем льве»? По его словам, он может доказать, что вы сняли комнату на двоих, как муж и жена.

— Может, — утомленно произнесла Клео. — Мы поехали гулять за город. Он предложил тайно пожениться, но я отказала, потому что к тому времени поняла, что его интересует только мое будущее наследство. С виду он воспринял мой отказ легко, сказал, что надеется сохранить дружеские отношения. Боже, как я была глупа!

Серые глаза Клео затуманились, между бровей пролегла морщинка.