Возмездие

– Че говорить? Хочешь, чтобы я, как Карбышев, в льдину превратился?

– Ты даже о Карбышеве знаешь?

– В школе учили.

– Мылься!

– Может, без этого?

– С этим! От тебя воняет, как от ишака. Хоть отмоешься. Давно не купался?

– Не помню!

– Плохо! Человек должен следить за собой.

– Да ладно тебе.

– А еще нормальный человек должен вести себя по-человечески. Уважать старших, заботиться о матери, семью кормить, а значит, работать. А ты, насколько мне известно, тунеядствуешь. Паразитируешь на шее матери-пенсионерки, деньги у нее отнимаешь, избиваешь.

Куленин взвизгнул:

– Так это она тебя сюда направила?

– А какая тебе разница? Ты мойся, мойся.

– Да задубел я, начальник!

– Ничего, генералу Карбышеву гораздо хуже было, но он все выдержал, не сломался. А мать твоя меня не посылала. Зря, конечно, но не хочет, чтобы сыночка в милицию загребли да за хулиганку годика на три на нары определили. Жалеет чадо свое.

– Как же! Пожалела! Тогда как ты здесь оказался?

– Ну, объясняться перед тобой я не обязан, но если так хочешь узнать, скажу. Слишком вы с дружком громко орали. На улице слышно было. Ну что, помылся? Или еще постоишь под душем?

– Помылся.

– Одежда чистая есть?

– Есть! В шкафу! В комнате!

– Тогда закрывай кран и мухой в комнату! Но только в комнату и сразу же на кухню. Впрочем, улизнуть из квартиры я тебе по-любому не дам. Вперед!

Выключив воду, схватив полотенце, протрезвевший Куленин выскочил из ванной, оставляя за собой мокрые следы. Переоделся, вернулся на кухню. Встал у холодильника.

Дементьев указал на стул:

– Присаживайся, Вася! Теперь поговорим.

От батареи раздался голос Скрепина:

– Ты че приковал меня? Отпусти!

Дементьев ответил:

– С тобой, Балбес, отдельный разговор будет, и не здесь!

Скрепин сплюнул:

– Тьфу, бля, попал!

– Вот это точно. Попал ты по полной. Но пока молчи и приходи в себя.

Балбес замолчал.

Дементьев достал из папки, которую всегда носил с собой и которую оставил на тумбе, войдя на кухню, чистый лист бумаги, шариковую ручку. Отодвинул бутылку, стаканы, тарелки, сигареты и пепельницу на угол стола, положил лист с ручкой перед Кулениным:

– А теперь, Вася, пиши!

– Че писать-то?

– Объяснительную!

– В смысле?

– Пиши, как над матерью издеваешься, деньги на пропой у нее отнимаешь, что пьянствуешь и дебоширишь каждый день. Пиши о том, как сегодня с дружком встретился, как пили, выгнав мать на улицу. В общем, пиши все о своем поведении.

– Ага?! А ты потом меня в кутузку? И дело заведешь?

– Я дела не веду. Это работа следователей. Но в «обезьянник» отправлю, если откажешься здесь объяснение писать. Даю тебе минуту на размышление. Либо пишешь бумагу и мы продолжим разговор тут, дома, или я вызываю наряд патрульно-постовой службы и общаться будем уже в отделе. Но учти, в последнем случае по-мирному мы уже не договоримся.

– А здесь договоримся?

– Все будет зависеть от тебя!

– Ладно! Хотя я сейчас накатаю бумагу, а ты все одно нас с Балбесом в ментовку определишь.

– Надо было тебя еще под душем подержать. Еще плохо соображаешь. Зачем мне заставлять тебя писать объяснение здесь, чтобы потом вести в милицию, когда я могу без проблем взять с тебя объяснения и в отделе, после того как отсидишь сутки в клетке?

Куленин почесал нос:

– А, хрен с тобой! Хуже не будет.

Он взял ручку и начал писать.

Дементьев прошелся по кухне. Встал у окна. Его окрикнул Скрепин:

– Слышь, участковый?

– Чего тебе?

– Поговорить бы с глазу на глаз.

– В отделе поговорим.

– Зачем отдел? На меня у своего участкового компромата хватает, а тут ты еще с обвинением в нападении, мне же никакого резону на зону попадать нет.

– Раньше об этом надо было думать.

– Да погоди ты! Выслушай.

– Ну, что ж, но только без глупостей. Второй раз я тебя успокаивать в более жестком режиме буду, понял?

– Понял! Все понял!

Дементьев отстегнул наручники, повесил их на карабин пояса.

Скрепин поднялся, поправив рубашку:

– В комнату пройдем, пока Куль на себя бумагу катает?

– Иди вперед!

Дементьев со Скрепиным прошли в комнату. Капитан указал ему на диван:

– Садись!

Сам устроился на стуле, напротив пьяницы и дебошира.

– Ну? Говори, что хотел сказать, я слушаю!

Скрепин тряхнул головой, словно сбрасывая с себя груз тяжелого похмелья. Надо признать, в чувство он пришел быстро. Есть такой тип пьяниц. Нажрутся в дым, вроде на грани отруба, а кемарнут минут пятнадцать или продышатся на воздухе – и вроде почти в норме. К данному типу принадлежал и Леонид Скрепин.

– Короче, начальник, врубаюсь я, что ты намерен повесить на меня нападение на представителя власти, так?

Дементьев уточнил:

– Вооруженное нападение, Скрепин, под действием спиртного и в сговоре с Кулениным. Прикидываешь, по какой статье пойти можешь?

– Я и статей этих не знаю, но чую, от зоны не отмазаться!

– Верно чуешь! Не отмазаться!

– Вот и я прикинул, в тюрьме мне делать нечего, значит, надо попытаться договориться.

– Ты из пустого в порожнее не переливай! Есть что сказать, говори, нет – пойдем в отдел!

– Слушай! Ни для кого не секрет, что в Парке культуры и отдыха наркотой торгуют. И вы, менты, об этом знаете. Хватаете всякую мелочь, а крупняк зацепить не можете, потому как никакой информации по тем, кто рулит торговлей, у вас нет. Верно?

– А у тебя есть, да?

– А у меня, представь, есть!

– Ну, и кто рулит наркоторговлей в парке?

– Какой быстрый! Давай сначала договоримся: ты отдашь нож и отпустишь меня, а потом я тебе через Куля и шепну пару фамилий.

Дементьев усмехнулся:

– Ты, значит, умный, продуманный, а я так себе, погулять вышел? Нет, Леонид, как тебя по отчеству?

– Евгеньевич!

– Нет, Леонид Евгеньевич, так дела не делаются.

– Ну, тогда считай, я ничего не говорил.

– А как насчет нападения на представителя власти?

– Да пусть будет как будет! Глядишь, пронесет!

– Не пронесет, Леня!

– Но мне тоже нужны гарантии.

– Моего слова вполне достаточно. Других гарантий не будет. А информацию по наркоторговцам, Балбес, в натуре, в отделе из тебя вытянут не напрягаясь. И ничего ты в обмен не получишь. Так что ты мне сейчас не только расскажешь все, что знаешь о делах в парке по наркоте, но и подробно распишешь на бумаге. Откажешься, на что имеешь полное право, я тебя ребятам из уголовного розыска передам. У них времени долго базарить с такими, как ты, нет, им бандитов ловить надо, так что в угро ты с ходу запоешь канарейкой. На все лады. Ну и естественно, будешь привлечен к ответственности по статьям Уголовного кодекса за оскорбление и нападение на представителя власти. Ножичек сохранил отпечатки твоих пальцев. Придется вместе с нарядом вызывать следственно-оперативную группу, но это не проблема, и через какое-то время загремишь ты, Леня, на зону, куда так не хочешь попасть. Да еще и дружка своего, Василия, к себе прицепишь. А раз по делу на пару с Кулениным пойдешь, то это уже будет рассматриваться как групповуха. Прикидываешь, во что может вылиться твое ослиное упрямство? Но, повторяю, ты вправе хранить гордое молчание. Выбирай!

Скрепин процедил сквозь зубы:

– За горло берешь, начальник?

– А с вами по-другому нельзя! Вы нормального языка просто не понимаете. Так что, будем говорить или я звоню в отдел?

– Васька же тебе бумагу катает? Поверил! А ты его вместе со мной сдашь?

– Не я, а ты сдашь, Леня! Я хочу решить вопрос полюбовно.

– Да уж заметно! Вцепился, как клещ!

– Тебя за язык никто не тянул. Сам на разговор напросился. Потому как шкуру спасать надо. Так спасай, пока есть такая возможность!

– Ладно! Давай слово!

– Я еще ничего ценного не услышал.

Скрепин попросил: