Страница 21 из 43
– И много вас? – спросил Ельцин. – Таких Романовых?
– Как считать, – ответила Ксирис. – Официально Дом Романовых насчитывает около трехсот человек. На самом деле больше. Князья Юрьевские тоже должны считаться Романовыми – это потомки от второго брака Государя Александра Второго с княгиней Ириной Долгорукой. Но Романовы их не признают своими.
Про Александра II Ельцин когда-то читал.
– Козел он был, твой Государь, и развратник, понимаешь, – возмутился Ельцин. – Ну как можно – в одной хате, хоть и в зимней[9], под одной крышей держать жену и полюбовницу. И детей от обеих. Какой вы пример показывали трудовому народу! И еще хотели, чтоб народ вас полюбил в семнадцатом году. Я вот всю жизнь только с одной Зойкой! А в наших сибирских краях такие бабы, понимаешь! Ух, едрена вошь!
– Это ваша любовница?
– Нет. Супружница.
Ксирис широко раскрыла глаза.
– Так ведь вашу жену зовут Наиной! Забыли? – хихикнула она.
– Тут забудешь, – проворчал Ельцин. – Зойка – ее настоящее имя. А ей не нравится. Стала называть себя Наинкой. Теперь только на эту кличку отзывается.
– Ах, вот как! Только странно, почему она такое выбрала? – удивилась Ксирис. – Наина у Пушкина в «Руслане и Людмиле» – старая злая колдунья… А, впрочем, не важно. И вы ни разу не изменили Наине Иосифовне?
– Ни разу! – и в подтверждение своих слов Ельцин с размаху хлопнул бокал об пол.
На звон несколько гостей оглянулись в сторону русского президента и снова отвернулись. Президент Клинтон только усмехнулся: «Boriss – русская широкая душа», – сказал он греческому послу Микису Ставракису. Клинтон как раз убеждал посла, чтобы Греция надавила на греческое правительство Кипра и заставила его не покупать у русских их знаменитые зенитно-ракетные комплексы С-300, которые наводили ужас на летчиков НАТО. От этих зениток вертикального взлета не было спасения даже знаменитой «невидимке» – истребителю-штурмовику F-117а. У русских тоже есть свой «стеллс», еще покруче, но С-300 и своих «невидимок» сбивает на учениях, словно мух.
Ставракис покосился на Ельцина и ничего не сказал.
– Необходимо разъяснить вашим соседям и союзникам, – втолковывал Клинтон, – у кого они собрались покупать С-300. Их делают пьяные русские рабочие. А если президент Ельцин продаст президенту Макариосу такие зенитки, которые без водки работать не смогут? Где Макариос возьмет столько водки? – он хохотнул.
Посол выдержал небольшую паузу.
– Это шутка? – невозмутимо спросил он.
– Нет, – отпарировал Клинтон. – Это не шутка. Мистер Ставракис, вы, безусловно, лучше меня понимаете, что под влиянием русских Кипр может превратиться во вторую Кубу – у вас под боком. Русские туда влезут. Ведь для обслуживания С-300 понадобятся специалисты, потом проблемы эксплуатации, запасных частей, ремонта, обучения персонала. Это таит колоссальную опасность для всей Европы, но, прежде всего – для Греции. Русские будут держать под прицелом самых важных наших союзников по НАТО – вас, Турцию, весь Ближний Восток, Северную Африку. Кто может поручиться, что русские не поставят на Кипр наступательное вооружение, например, ракету «москит», которую наши эксперты прозвали «убийцей авианосцев»? И что Макариос не перепродаст часть С-300 или «москитов» Милошевичу? Очень даже реально. Я знаю, Ельцин согласен дать оружие в кредит кому угодно.
Грек молчал.
– И тогда, – закончил свою мысль Клинтон, – русские будут контролировать Босфор и Дарданеллы. Сбудется тысячелетняя бредовая и крайне опасная идея русских националистов. Потом – Стамбул, освобождение Святой Софии… Потом падет Белград, за ним – Афины, и посыплются костяшки, как в домино. Стоит им только начать. И от Кипра тоже ничего не останется. И от Греции. Будет один сплошной ГУЛАГ. Понимаете, друг мой?
Клинтон говорил вещи очевидные, и Ставракис все понимал. Но, как грек, он ненавидел своего ближайшего соседа по НАТО – Турцию. Эта ненависть у греков была наследственной и передавалась из поколения в поколение уже пятьсот лет. А в настоящую минуту на лужайке Белого дома Ставракис еще больше ненавидел Америку, подмявшую под себя всю планету. И наконец, больше всех на свете он ненавидел этого долговязого наглого саксофониста Клинтона, который распоряжается целыми странами и народами, словно коровами у себя на ферме, а в святая святых Америки – в Белом доме – занимается оральным сексом со смазливой еврейкой, о чем потом злорадно судачит вся планета[10]. «Ковбой, – подумал Ставракис, – коровий мальчик – куда уж дальше».
– Я недостаточно ясно высказываюсь? – спросил его Клинтон.
– Нет, не в том дело, – ответил Ставракис, – яснее некуда. Вы всерьез полагаете, что сегодняшняя Россия способна превратить Кипр во вторую Кубу? По-моему, все там очень изменилось. Они предают своих союзников, торгуют своими шпионами, отдают территории. Какой опасности можно ожидать от такой страны – она гниет заживо.
Клинтон от души расхохотался.
– Конечно, конечно, вы правы, мистер Ставракис, – отсмеявшись, заявил Клинтон. – Президент Борис – наш друг. Он скорее отрубит себе два пальца и на правой руке в дополнение к левой, нежели решится нас чем-либо огорчить. Но кто придет после него? Может прийти Зюганов. Обратите внимание на жесткую закономерность, с которой в России меняются правители. Все зависит от наличия или отсутствия волос на голове претендента. Лысые и волосатые там сменяют друг друга с неумолимой закономерностью. Александр III был лысым или почти лысым, Николай II – волосатым. Ленин – лысый, Сталин – волосатый. Хрущев – лысый, Брежнев – волосатый. Андропова можно не считать, он и не правил почти, как и Черненко, но оба они подтверждают закономерность. Дальше: Горбачев – лысый, Ельцин – волосатый. А ведь Зюганов лысый!
– Будем надеяться, что такое чередование – просто шутка природы, – усмехнулся Ставракис.
– Да, будем надеяться, – согласился Клинтон. – Но мы не допустим, чтобы Россия предавалась иллюзиям о возврате своей мощи. Поэтому придется нам самим подыскивать для нее следующего лысого или лысеющего президента… – Клинтон тяжело вздохнул, оглянулся на Ельцина и увидел, что тот машет своей трехпалой клешней, зовет к себе:
– Ну что ты там, Билка, копаешься? Ступай сюда – что я тебе щас покажу!.. – крикнул он на всю лужайку.
Клинтон повернулся спиной к Ставракису, подозвал переводчика и, даже не кивнув послу, направился к Ельцину.
– Смотри, Билл! – Ельцин чуть не ткнул пальцем в грудь Ксирис. – Скажи, ты видел когда-нибудь такую?
– Такую еще нет, – засмеялся Клинтон и воровато оглянулся на Хиллари. – А что?
– Вот и я о том же. Она же совсем голая, даже без трусов.
– Голая? – удивился Клинтон. – Не вижу.
– Как ты ее вообще сюда пустил? Надо же смотреть! Чем твоя охрана занимается?
Ксирис ошарашено, во все глаза вытаращилась на Ельцина. Клинтон вежливо отвел взгляд.
– Нет, ты морду не отворачивай! – приказал Ельцин Клинтону. – Раз уж пустил ее сюда, то смотри, какие у тебя гости, – и, схватив Клинтона за подбородок, повернул его лицо снова к Ксирис.
– Boriss, я все хорошо вижу, – с легким раздражением ответил Клинтон. – У миссис Ксирис очень интересный и модный костюм. Он, наверное, ей очень идет. Хотя в таких вещах я понимаю мало, но, пользуясь моментом, отмечу, что мы находимся в столице мировой демократии, где каждый одевается, как хочет.
– А если я завтра к тебе тоже голый приду?
– Приходи, – разрешил Клинтон. – Только имей в виду, без галстука тебя мажордом не пустит.
– Ну, ты и жук, ну молодец! – Ельцин обнял Клинтона за плечи. – Видишь, Аксинья, он не дурак, шутки понимает. А то у нас в России говорят, что раз американец, то значит, тупой как сибирский валенок, и наглый, как верблюд.
Клинтон улыбнулся и ободряюще подмигнул Ксирис. А Ельцину сказал:
9
Ельцин, очевидно, имеет в виду Зимний дворец (ред.).
10
Ставшая знаменитой Моника или, как ее назвал Ельцин, Монька Левинская.