Страница 47 из 115
Письмо девятое, и последнее, в котором всё еще остаются вопросы…
Дорогой сын! Нынче утром я понял важную вещь — что, собственно, бояться Бену Ганну было нечего. Смерть Билли Бонса засвидетельствована уважаемыми людьми, в том числе и доктором Ливси, и Гокинсом. Кто будет слушать Джона Сильвера, показавшего уже себя лжецом и клятвопреступником? Да и самому Сильверу ни к чему лишнее внимание к его персоне и к мрачным страницам прошлого. Надо, однако же, чтобы всё прошло гладко, дать ему знать, с каким вымышленным персонажем он имеет дело.
Вспомни, как наступает развязка, и участники экспедиции бегут к лодкам:
Мы помчались вперед, пробираясь через кусты, порой доходившие нам до груди.
Сильвер из сил выбивался, чтобы не отстать от нас. Он так работал своим костылем, что, казалось, мускулы у него на груди вот-вот разорвутся на части. По словам доктора, и здоровый не выдержал бы подобной работы. Когда мы добежали до откоса, он отстал от нас на целых тридцать ярдов и совершенно выбился из сил.
Где был в этот момент Бен Ганн? Автор умалчивает — а уж, верно, хитроумный пират не упустил возможности шепнуть Сильверу пару слов. Добежав до откоса, Сильвер немедленно включается в игру:
— А, так это ты, Бен Ганн? — прибавил он. — Ты, я вижу, молодчина.
— Да, я Бен Ганн, — смущенно ответил бывший пират, извиваясь перед Сильвером, как угорь. — Как вы поживаете, мистер Сильвер? — спросил он после долгого молчания. — Кажется, неплохо?
— Бен, Бен, — пробормотал Сильвер, — подумать только, какую штуку сыграл ты со мной!
Всё бы хорошо, но сердце у Бена Ганна не на месте. Когда корабль вернется в Англию, Джон Сильвер получит возможность безнаказанно шантажировать его, а если его выдадут правосудию — не преминет утащить на виселицу и своего старого товарища по разбою. Недолго размышляет Бен Ганн, что ему делать, и решает задачу при первой же возможности:
На палубе был только один человек — Бен Ганн, и, как только мы взошли на корабль, он принялся каяться и обвинять себя в ужасном проступке, делая самые дикие жесты. Оказалось, что Сильвер удрал. Бен признался, что сам помог ему сесть в лодку, так как был убежден, что нам всем угрожает опасность, "пока на борту остается этот одноногий дьявол".
Бен Ганн идет на риск, но риск рассчитанный — он сознает, что его новые товарищи, вырвавшись из лап смерти и разбогатев, не будут особо сожалеть об убежавшем пирате. Ты знаешь англичан лучше меня, и согласишься — как бы ни было велико в сердце англичанина уважение к закону, однако мысль о том, чтобы отдать человека на казнь, претит этим благородным людям, так что в глубине души все останутся довольны.
Итак, корабль вернулся в Англию, участники экспедиции наслаждаются покоем и богатством, и лишь Бен Ганн, он же Билли Бонс, пропил за три недели тысячу гиней и устроился привратником в парке у сквайра Трелони.
Думаю, тебя может смутить такая скромность Билли Бонса — для того ли он затевал свою грандиозную мистификацию, чтобы удовлетвориться столь скромным местом? Да и как это можно пропить за три недели тысячу гиней, более 10 тысяч золотых рублей?
И вправду, объяснить это было бы трудно, если бы не одна небольшая деталь, которая бросается в глаза при сколько-нибудь внимательном прочтении книги.
Вспомни описание сокровищ Флинта, данное неизменно наблюдательным и дотошным Джимом Гокинсом:
А в дальнем углу тускло сияла громадная груда золотых монет и слитков. Это были сокровища Флинта — те самые, ради которых мы проделали такой длинный, утомительный путь, ради которых погибли семнадцать человек из экипажа "Испаньолы".
Как и в сундуке Билли Бонса, здесь находились монеты самой разнообразной чеканки, но, разумеется, их было гораздо больше. Мне очень нравилось сортировать их. Английские, французские, испанские, португальские монеты, гинеи и луидоры, дублоны и двойные гинеи, муадоры и цехины, монеты с изображениями всех европейских королей за последние сто лет, странные восточные монеты, на которых изображен не то пучок веревок, не то клок паутины, круглые монеты, квадратные монеты, монеты с дыркой посередине, чтобы их можно было носить на шее, — в этой коллекции были собраны деньги всего мира. Их было больше, чем осенних листьев.
Остальная часть клада — серебро в слитках и оружие — все еще лежит там, где ее зарыл покойный Флинт.
Ты не обратил внимания ни на что? Перечти еще раз, мой дорогой друг, внимательно. Чего не хватает в этом подробном описании?
Не буду более дразнить тебя вопросами. Подумай — а где же драгоценные камни?
Это и была подлинная доля Билли Бонса. Не сомневаюсь, что, отдохнув и придя в себя после пережитых опасностей, он исчез и объявился вновь — возможно, уже в других, более благодатных частях света — весьма обеспеченным человеком. Не исключено, что ему при прощании пришлось поделиться и с одноногим поваром — не на триста же украденных гиней основал тот известную всему миру компанию "Лонг Джон"? Следовало расплатиться за услуги и с Черным Псом, и, думается мне, Билли не скупился — почему-то я верю в его порядочность.
А еще мне представляется, что Билли Бонс выкупил поместье и парк у сквайра Трелони и занялся разведением экзотических деревьев и животных. Вспомни, что в сундучке его лежали пять или шесть раковин из Вест-Индии — может быть, чудеса матери-природы и были истинной страстью этого незаурядного человека?
Письмо последнее, совсем от другого человека
Последним в стопке лежало письмо в конверте необычной формы, потемневшем от времени, испещренном странными штемпелями. Письмо было написано по-английски, адресовано To Dr. Atanasius К***. Дочитав до подписи, я долго сидел, откинувшись в кресле и пытаясь проникнуть взглядом сквозь прошедшее бесконечное столетие…
Вот мой перевод:
“Мой дорогой далекий друг,
Ваше письмо застало меня в необычном месте — на острове Самоа. Хотел бы я, чтобы и Вы увидели дивную красоту этого острова и вдохнули его воздух.
Я восхищен тем, что нашелся человек, разгадавший тайну моей главной книги — хотя и поражен, что это случилось только сейчас. Мне казалось, что я разбросал достаточное количество намеков по страницам, и вообразите мое удивление и досаду, когда год за годом никто не подозревал неладного, и всю историю принимали за чистую монету. В конце концов, я решил написать о том же — что в каждом человеке добро и зло причудливо перемешаны, но так, чтобы это понял и самый простодушный читатель. Не знаю, попадалась ли Вам на глаза моя небольшая повесть о докторе Джекиле и мистере Хайде, прочтите при случае.
Есть и еще одно обстоятельство, которым хочу я поделиться с Вами. Как Вы знаете, я писал "Остров Сокровищ" для моего любимого пасынка, и сказал этому любознательному мальчику, что главная тайна романа пока скрыта от него. Ему еще совсем немного лет, и я надеюсь, что он вернется к моему скромному труду, пройдет стопами Вашего отца и поймет то главное, что я хотел ему сказать: счастье не в деньгах, и даже не в хитрости и остром уме, а в крепкой дружбе и в умении следовать своей мечте. Пусть он поймет, кем был на самом деле Билли Бонс, и научится видеть в человеке большую душу за грубой и даже страшной оболочкой. Об одном прошу — пусть он поймет это сам и еще раз испытает будоражащую радость открытия. Попросите Вашего отца, если возможно, не рассказывать никому о его находке, пока я не уведомлю его, и будьте уверены, что вы оба нашли во мне доброго друга.