Страница 36 из 75
вернутся домой. К тому времени дом покроется пылью, и она немедленно начнет чихать и сляжет с аллергией, а он будет приносить ей носовые платки и чай в постель. И когда он склонится над их общей постелью, чтобы забрать пустую чашку, и улыбнется ей, камера крупным планом покажет ее лицо, и чей-то голос скажет: «Стоп. Снято».
Они будут жить долго и счастливо, есть брусничное варенье, сажать желтые розы, читать вслух газеты, и вся округа будет знать, что в том домике на окраине живут двое сумасшедших стариков, которые каждый вечер гуляют, держась за руки. А потом он умрет во сне, и она поедет на Кипр, чтобы высыпать пепел над морем, как он хотел. И она будет долго смотреть на закатное солнце и слушать шум прибоя. Камера будет держать в кадре ее спокойное лицо с развевающимися седыми волосами, и чей-то голос воскликнет: «Стоп. Снято». Она рассмеется, снимет парик, повернется и увидит его. Не смывая грима, они пойдут в бар пить коктейли и вспомнят Москву декабря 2003 года.
Н. Крайнер
Город
В этом городе четвертую неделю идет дождь. Он смыл все острые углы и все акценты. Остались только недомолвки, недостачи и флирт на расстоянии вытянутой руки. Иногда — чуть ближе. Слова стекают вместе с водой в канализационные решетки и плывут куда-то по своим делам.
Дождь выгнал на улицы всех бродячих собак и прогнал оттуда всех кошек. Кошки сидят на персидских коврах около каминов и слушают, как их хозяева, прижимаясь носами к стеклам, клянут, на чем свет стоит, погоду и редкие молнии и еще более редкий гром. Это не тот дождь, который очистит и пройдет. Это тот, который залезет глубоко под кожу, затопит костный мозг, будет хлюпать в голове и в босоножках, когда побежишь через площадь за хлебом и вином. И ничего не останется, кроме как пить и есть, смотреть за стекло и гладить кота, который, для разнообразия, не будет возражать, потому что внутри тепло и сухо, и не стоит ради собственных принципов с этой благодатью расставаться.
Дождь идет, и все одинокие женщины теперь плачут по пять минут перед сном, не понимая, зачем они это делают. Не осознавая, что это просто дождь выливается из них, потому что не может больше помещаться внутри. А все одинокие мужчины очень сосредоточенно смотрят в телевизор и крепко держатся за бутылки с пивом, боятся, что их смоет. Те, что посмелее, пытаются найти себе компанию на эти дни. Те, которым хватило на это смелости, успели обзавестись подругами, все же, четыре недели — не шутка.
На кладбище сейчас пусто и сыро, только один человек с огромным черным зонтом каждый день приходит посмотреть на свою могилу. Все никак не может поверить в то, что умер. Даже перестал пытаться, просто выполняет этот нехитрый ритуал в любую погоду, иногда приносит себе цветы, всегда живые и всегда желтые, прощается с собой. Мы ему не мешали никогда, теперь-то уж точно не станем. Тем более, когда он не на кладбище, жизнь у него приятная и легкая, все столики в кафе освобождаются, как только он подходит туда, поэтому не надо ждать свободных мест и никто не разговаривает над ухом. Но сейчас, когда он стоит у своей могилы, лицо у него бледное и дождь плачет за себя и за него. Потому что дождю все равно, а этот человек как не умел плакать при жизни, так и сейчас не научился.
У соседки дочка третий день рисует солнышки. Уже на всех обоях и на всех дверях, но нашаманить настоящее солнце ей пока не удается, потому что маленькая, да и рисует карандашами, а не акварелью. Как же можно бороться с дождем карандашами. Я ей не объясняю ничего, сама до всего додумается, потом, когда станет постарше, и мама ее перестанет рассказывать ей на ночь страшные сказки про ведьму, которая живет на соседней улице.
Ведьма, кстати, устроилась лучше всех. Она попивает чай и раскладывает бесконечные пасьянсы. Она это делает в любую погоду и в любое время суток, ей совершенно все равно, затопит нас всех или нет.
А колдуны говорят, конца света все-таки не будет. Это просто боги смотрят художественный фильм «Титаник», а дальше у них по плану наверняка что-нибудь более веселое.
Колдуны, кстати говоря, всегда правы. Поэтому у нас в городе их не очень любят. Хотя, бывает, обращаются за советом, но радости от этого мало. А когда радости мало, пользу разглядеть сложно. Соседка вот, как-то вскочила среди ночи, схватила зонтик и пошлепала по лужам к колдунам, очень захотела узнать, как ей жить дальше и найдется ли мужчина, который полюбит ее и ее дочку. Ведь одиноких мужчин полно, должен найтись хоть один. Это она мне уже потом объяснила, капая слезами в блюдце с вишневым вареньем. А тогда и не думала особо, просто пошла. Но колдуны ей только одно и сказали, на все ее вопросы. «Дура» сказали колдуны. И ничего больше. И даже в лицо такому не плюнешь, потому что прав.
Если дождь все-таки закончится, у нас тогда праздник будет. День Всего проходящего. Мы бы сами не додумались, конечно, это все колдуны. Сказали, что человек хотя бы раз в год должен осознавать, что все когда-нибудь да закончится, даже самое плохое. Не говоря уже о самом хорошем.
Вот мы тогда с утра и просыпаемся, зная, что все сегодня будет заканчиваться. Нет, не горячая вода конечно и не дождь даже. Но вот кофе в любимом кафе вполне может, одну чашку выпьешь, а вторую тебе уже не принесут, может, только, подсунут украдкой в счет 42 зернышка, на эспрессо. И с чаем те же проблемы. И еще так повелось, что если пачка сигарет кончилась, то новую тебе уже не продадут. Мы поначалу понять не могли, какая от этого праздника радость, на колдунов поглядывали недобро и все ждали, может, они тоже закончатся. А потом поняли, что с этим нужно делать. Так что каждая чашка кофе пьется с тем удовольствием, которые обычно от трех-четырех получаешь. Да и сигарету в пепельнице на пять минут уже не оставишь. Будешь курить вдумчиво и смотреть на дым, не забывая про кофе, конечно. Или про вино.
Вино, кстати, в этот день в кабаке старого Джона подают отменное, красное, сухое, только что не пересыпается из бутылки в стаканы. Только мало. Дай бог, бутылок пять. А город у нас хоть и небольшой, но к Джону почти все ходят, кроме самых маленьких детей. Вот и нацеживает он почти наперстки, если после трех дня прийти. Если раньше, то, может, побольше достанется. Но зато такого вина во все остальные дни года не попробуешь. Мы Джона уже всем городом уламывали, не помогло.
Еще в этот день везде свечи зажигают, и пускают по реке бумажные кораблики. Кораблики, конечно же, тонут, а свечи догорают, но пока это все плавает и горит, можно сбежать из кабака и постоять немного на набережной, допивая вино и глядя, как тонет кораблик, который ты пустил плавать. Я к своим корабликам всегда глаза пририсовываю, чтобы можно было опознать.
Нет, конечно делается грустно иногда. Потому что, хоть и танцы на площади и люди веселятся, как могут, но музыканты-то наколдованные, в любой момент исчезнут, а ты в этот момент вдруг танцуешь с каким-нибудь прекрасным незнакомцем. Он-то вполне может исчезнуть вместе с музыкантами.
Да, примета есть такая, что всякие в этот день заведенные отношения тоже долго не проживут. Даже дружба. Про любовь я и не говорю уже. Она вообще может погаснуть одновременно с какой-нибудь свечкой. Хотя бы с той, что у вас на столике стоит и горит. Бывает, конечно, и по-другому, но не особенно. Вот приятель мой, Матиас, который в соседнем доме живет, познакомился два года назад с девушкой на этом празднике. Влюбился без памяти, хотя за ним такого раньше не водилось. И даже умудрился на следующее утро рядом с ней проснуться. Но вот как начал ее рисовать, Матиас у нас художник, да, так она посидела минут двадцать для приличия, а когда он отвернулся, чтобы красок на мольберте смешать, раз и ушла куда-то. Или просто исчезла — не поймешь. И ходил потом Матиас, как дурак, с недорисованной картиной. И мог бы, конечно, по воспоминаниям нарисовать, да вот беда, влюбился-то он без памяти. Какие уж тут воспоминания. Впрочем, он утешился довольно быстро, стал пейзажи рисовать. Говорит, природа понадежнее людей будет. Сейчас сидит дома и рисует дождь. Уже столько дождя нарисовал, что у него на полу время от времени лужи появляются.