Страница 30 из 40
А страх тем временем загоняют вглубь, он разрастается, превращаясь в самые различные формы агрессий и болезней. Мы с этого начали, этим и закончим: всё сказанное выше не означает, что ребёнка надо полностью оградить от переживаний всех видов страха. Да это и невозможно: ребёнок живёт не в вакууме, не в оранжерее. И ещё: страх за другого, за близких и за далёких, за живых людей и за персонажей! Без этих переживаний ребёнок ещё в детстве может зачерстветь душой. Опасайтесь этого. Да ведь дети и сами любят переживать страшное и преодолевать страх в себе, например, вместе с героями страшных сказок.
Что касается страшных сказок и историй, то можно рекомендовать для родителей и воспитателей главу «Подземелье страшных сказок» из книги «Уроки сказки».[4] А помочь взрослым серьёзно разобраться со страхом и агрессивностью детей: с большей полнотой ответить на вопросы — как побороть страх, каковы его психологические причины и методы психотерапевтического воздействия и т. п. — поможет следующая литература:
Захаров А. И. «Как преодолеть страхи у детей». М., 1986.
Эберлейн Г. «Страхи здоровых детей». М., 1981.
ДАВАЙТЕ СЛУШАТЬ ТИШИНУ
Вечером, когда появилась Натали, она сразу заметила, что дети очень взволнованы. Да и как это было не заметить! Они говорили громкими голосами и в основном сразу вместе, не слушая друг друга. Щёки у обоих горели, а глаза они всё время таращили и размахивали руками.
То и дело было слышно: «злобы», «ружьё», «выстрел», «экран», «робы»…
Натали тихо села на скамейку и, подняв глаза к репродукции картины Леонардо да Винчи «Джоконда», сказала:
— Какое удивительное лицо!
— Где? Что? — так же громко и яростно выкрикнул Миша.
— Посмотрите, господа, — и Натали показала на Джоконду. — Улыбка или есть, или её нет, или она тает прямо на наших глазах.
Миша и Даша почти с неудовольствием слушали Натали, готовые каждую секунду опять сорваться в свой горячечный крик. Также нехотя они посмотрели на лицо Джоконды и впервые стали его рассматривать.
— Вы видите, как оно светится, какая тишина вокруг этого лица. Какой покой! Мне очень нравится эта картина.
Надо сказать, что мама Миши и Даши считала, что надо детей развивать серьёзной живописью, а не только Чебурашками. Поэтому в детской висели репродукции картин разных известных художников, но дети их так же не замечали, как узор на обоях.
— А вот ещё картина. Как это хорошо. Ах, как это хорошо! — и Натали сняла со стены картину Левитана «Над вечным покоем».
Натали взяла пальчик Даши и палец Миши и своей рукой приложила их к картине, а другой рукой взмахнула своим пушистым веером.
Дети глубоко вздохнули и опустились на траву. Воздух, напоённый травами, был таким вкусным, что его хотелось только вдыхать, а выдыхать было жалко.
Кругом царила тишина, она как бы струилась с неба и сразу проникала в душу. И от этого душа становилась больше, расширялась и устремлялась к небесам.
Дети и Натали тихо сидели на траве и слушали — слушали тишину. Издалека доносился звон колокола — вечерний звон, но, казалось, что этот звон тоже из тишины.
…Натали начала очень тихо читать стихи, и слова растворялись в этой всеобъемлющей тишине и в то же время оставались цветами, травой, шорохом крыльев бабочек.
— звучал голос Натали и дети заворожено слушали…
Натали замолчала. Дети не двигались.
— Вот бы маму сюда. Посидела бы с нами. Послушала стихи Натали, — мечтательно произнесла Даша.
— Это Лермонтов, Михаил Юрьевич. А я думала, вам будет скучно, — изумилась и обрадовалась одновременно Натали.
— Я не всё поняла, конечно, но когда ты говорила, во мне что-то сильно волновалось, даже горло сдавливало, — призналась Даша.
А Миша закивал головой, он чувствовал то же самое, но не мог подобрать слов, да к тому же побаивался, что так выражать свои чувства слишком по-девчоночьи…
Посидели молча. Говорить не хотелось, даже Даше, а хотелось только смотреть и смотреть и не глазами, а как бы впитывать всем телом, всей душой и умом.
…Но вот что-то произошло неуловимое. Как-то всё вокруг изменилось в воздухе. Замелькали птицы. И только теперь дети поняли, что раньше птицы пели, но при этом только подчёркивали, а не уничтожали тишину. А теперь тишина изменилась, стала совсем другой. Прекратили травы свой тихий-тихий шелест, спрятался куда-то лёгкий ветерок. Всё замерло, притихло. Это было именно замертвение, зловещее и предупреждающее.
— Ой, — воскликнула Натали, — сейчас начнётся ураган или гроза. Надо выбираться отсюда…
Действительно, тучи тёмные, тихие, как колпаком накрыли плёс.
— Я хочу посмотреть, есть ли в воде рыба, — опомнился Миша и бросился к воде.
— Мишель, куда вы? Конечно, есть, где же ей быть, не на берегу же? — страшно удивилась Натали. — Нам надо уходить. Вернитесь…
— Я догоню-у-у… — закричал Миша и голос его замер вдалеке.
— Ничего, Натали, он быстро бегает, его никто не может догнать в детском саду.
— Ну, хорошо, Дашенька… — и её последние слова унёс настоящий шквал… Веер в руках Натали стал сам собой трепыхаться… и через полсекунды они уже были в комнате, но… какой ужас! Без Миши. Он остался на волжском плёсе, в картине Левитана.
— Господи! — воскликнула Натали. — Никуда не двигайтесь с места, — сказала она Даше и, взмахнув веером, уже крошечной фигуркой появилась в картине.
Через некоторое время Натали опять появилась в комнате. Но она успела уже немного промокнуть.
— Там Мишеля нет, — Натали была очень расстроена. Даша обмерла. Ей даже страшно было подумать, что теперь будет.
— Не впадайте в отчаяние, Дашенька, — успокаивала её Натали. — Мы его найдём — он не пропадёт в мире прекрасного искусства. Знаете, Мишель мог попасть, убегая от грозы в какую-нибудь другую картину, из тех, что висят у вас дома. Давайте посмотрим все.
И девочки отправились рассматривать картины. О, как же внимательно они вглядывались в каждую из них!
— Вот он! Вот он! — оглушительно завопила Даша, показывая на одну из картин. — Он всегда любил пускать мыльные пузыри. Надо же куда забрался?! И даже не подумал, что мы тут с ума сходим.
— Так он же без меня не может выбраться. Сейчас он будет здесь, не беспокойтесь, Дашенька, — и Натали взмахнула веером.
Даша увидела, что в картине что-то неуловимо изменилось. Через секунду весёлый Миша и слегка уставшая Натали были уже в комнате. Даша его ощупала. Да, живой и невредимый брат!
— Ну, что, как? — торопилась спросить Даша.
— Здорово. Только вот мне эта тётя, которая стирала, всё время что-то говорила. Мне кажется, она запрещала пускать пузыри. Но я ничего не понимал и повеселился вволю.
4
Стрелкова Л. П., 1989, 1990