Страница 68 из 69
Простите меня, но вы, проводя расследование этого необычайного дела, проявили некоторый формализм. В данном Случае скорее надо было искать поприще для психологических исследований.
Я хотела напомнить о лицах, совершавших на первый взгляд неблаговидные или сомнительные проступки во имя высоких идей. О некоторых из них мы в шутку говорили: это «Робин Гуд современности».
Невозможно забыть хотя бы дело старого учителя Соловьева. На него поступил солидный материал, требовавший серьезного расследования. Этого, еще бодрого на вид пенсионера уже с утра можно было встретить в букинистических магазинах, где он покупал очень редкостные дорогие книги. А ближе к вечеру появлялся в восемьдесят восьмом отделении связи, чтобы отправить несколько посылок по весьма далеким адресам. Его получателями были лица, проживающие в Тюмени и Красноярске, в Самарканде, Мурманске и во многих других городах, населенных и даже ненаселенных пунктах (где-то в экспедициях на краю света).
А обратно шли почтовые переводы, иногда на крупные суммы: в сто, двести и даже в пятьсот рублей. Работники уголовного розыска завели дело по подозрению Соловьева в злостной спекуляции. Но тут вмешались вы, дорогая Серафима Александровна, и все сразу прояснилось.
Учитель был любимцем своих учеников и сохранил с ними тесные связи. Ребята уже стали большими, окончили свои вузы и техникумы, разлетелись по далеким экспедициям и новостройкам. А там подчас бывает нелегко достать нужную книгу. И начался поток писем к добрейшему Ивану Сергеевичу. Одинокий старик был Учителем с большой буквы и остался им навсегда.
А помните криминальный казус, который лег в основу комедийного фильма «Берегись автомобиля»?.. Герой этой ленты на самом деле угонял автомобили, принадлежавшие спекулянтам и ворам, а деньги аккуратнейшим образом передавал детским домам. Он вел идеальную отчетность и оставлял в свою пользу только суточные и командировочные по каждой операции.
Конечно, он нарушал законы, но суд отнесся к нему весьма снисходительно.
Но отложим в сторону уголовный кодекс. За этот месяц вы, вероятно, сами убедились, что никакие преступные или сомнительные лица, группы или организации не могли извлечь ни малейшей корысти от сочинения, составления или переписки вахтенных журналов Клуба знаменитых капитанов.
Более всего тень подозрения падала на учителя географии Афанасия Петровича. Но разрешите спросить, какими уликами вы располагаете?.. Ровным счетом нулевыми. Даже вариант с правой и левой рукой классного руководителя оказался несостоятельным. Ведь сегодня утром он пришел в кружок «Алый вымпел» без марлевой повязки. На руке явно просматривался свежий рубец между большим и указательным пальцем. Учитель подписывал ребятам на память фотографии, снятые в Кремле на фоне Царь-пушки. Он ставил свою подпись левой рукой, а вы попросили его расписаться правой на своем экземпляре. Афанасий Петрович с удивлением пожал плечами, но спорить не стал. И как все левши, правой рукой писал медленно, и старательно.
Никакой графической экспертизы не требовалось. При самом беглом взгляде стало ясно, что все клеенчатые тетради писал кто-то другой. Правда, известны случаи, когда люди писали и даже рисовали, пользуясь пальцами ног, а в литературе встречается упоминание о возможности держать ручку, карандаш или кисть в зубах… Но в данном случае это мало вероятно. Ведь легче продиктовать десять вахтенных журналов, чем написать их каким-либо неестественным образом. Но кому же классный руководитель мог их диктовать? И зачем?.. Вернее всего, он тут совершенно ни при чем. Не сердитесь на меня за этот критический анализ расследования.
Как всегда, ваша лучшая подруга
Сима
Заметки к письму С.
Это письмо самой себе было написано около двенадцати часов дня. По правде говоря, оно меня очень обескуражило. Ведь действительно за месяц (и точнее, за тридцать один день расследования) мы нисколько не продвинулись вперед. Неужели я, старый опытный криминалист, утратила остроту ума и блеск интуиции?..
Отметаю!.. Ну, что с того, что я на пенсии? Ведь меня постоянно приглашают для консультации по самым сложным и запутанным делам.
Пока я предавалась своим невеселым размышлениям, внезапно возникло совершенно новое обстоятельство. Так сказать, «луч света в темном царстве», как метко выразился однажды великий критик Добролюбов. Явилась девушка-почтальон (на сен раз рыженькая Клава) и вручила мне письмо от добрейшего Платона Михайловича. Это мой ленинградский друг – ученый-эксперт по анализу документов. Да, не напрасно я послала ему вырванный мной тайком от ребят чистый листок из первой клеенчатой тетради. И вот результат!.. Точно установлено, что тетрадь изготовлена из бумаги особой плотности, на ней есть мало заметное клеймо фирмы «Гауптфогель и Компания» в Дрездене. По старому каталогу фирмы значится, что она изготовляет такие клеенчатые тетради высшего качества со ста страницами указанной бумаги, с синими линейками. Фирма также упоминает в числе постоянных покупателей Морской корпус и Морскую академию в Санкт-Петербурге. Далее эксперт дает справку, что импорт подобных изделий не производился с тысяча девятьсот четырнадцатого года. А сама фабрика сгорела во время воздушной бомбардировки американской авиацией города Дрездена весной 1945 года.
Конечно, материал экспертизы сам по себе еще не давал никакой нити для раскрытия тайны вахтенных журналов клуба. Но зато он давал богатую возможность для «психической атаки», знакомой всем с детства по фильму «Чапаев».
Я все тщательно продумала и подготовила. На вокзал по моему настоянию мы поехали очень рано – за полтора часа до отхода поезда. Через полчаса слетелись все «городские воробьи». Девочки преподнесли мне букет гладиолусов, а Сережа Березов лично от себя вручил пакет с мозговыми косточками для Бульки, как неприкосновенный запас на дорогу.
Вместе с Сережей пришли его родители, с которыми он хотел меня познакомить. Очень интересные люди! Папа – мастер золотые руки, слесарь-инструментальщик. А Сережина мама – финансист, работает кассиром в сберегательной кассе. У них дома свое хобби – кактусы. Они даже подарил» мне маленького колючего мексиканца.
Я точно рассчитала, что Афанасий Петрович немного опоздает, и все обычные перронные разговоры провела до его появления. Поэтому мне было очень удобно взять его под руку и отвести в сторонку. И здесь с ходу начала «психическую»…
Я показала учителю географии заключение Платона Михайловича и спросила: что он об этом думает?..
Шеф «городских воробьев» немного призадумался, что-то припоминая… А затем сказал, что у него есть дядя – капитан дальнего плавания. Он уже давно на покое, и морские ветры и ураганы остались у него далеко за кормой. Но, между прочим, дядя страстный коллекционер и всю жизнь собирает письменные принадлежности – перья, карандаши, авторучки, тростниковые палочки для письма, птичьи перья от гусей до альбатросов, а также открытки, бумагу и конверты. И, кажется, у него есть и похожие клеенчатые тетради…
– Вы полагаете, Афанасий Петрович, что вахтенные журналы клуба написал ваш дядя?.. – испытующе спросила я, буравя его глазами.
Мой собеседник немного подумал и ответил с легким вздохом, как человек, решивший наконец сказать правду:
– Видите ли, Серафима Александровна… Мой дядя стар и вряд ли смог бы написать столько вахтенных журналов… Да и почерк совсем не похож…
Афанасий Петрович смотрел на меня своими ясными прозрачными глазами, в которых не было ни тени смущения или неловкости. И я снова вспомнила такие же прозрачные глаза Евтихия Голубя из Компании Бубновых Валетов.
А учитель географии, взглянув на круглые вокзальные часы, продолжал наш прощальный диалог:
– Будем говорить откровенно!.. Вы подозреваете меня в создании Клуба знаменитых капитанов. Понимаю ваше настроение – ведь обидно уезжать с пустыми руками… Ну, что ж, я готов признаться, что сочинял или помогал сочинять вахтенные журналы клуба. Как вам больше нравится… Только одно непременное условие – ни слова ребятам! Романтика требует тайны. И не надо разочаровывать наших милых «городских воробьев».