Страница 4 из 79
Словно читал по ветхой газете монологи лидеров разных почивших в бозе партий…
Правда, однажды он ненадолго снизошёл до почти десятиминутного разговора с нами, в ходе которого как-то слабо поинтересовался нашим числом, бытом и возможностями. А затем, будто внезапно утратив к нам интерес, снова предался своему речитативу.
За что Нос в сердцах прозвал его «рэппером».
Легко себе представить наше разочарование и гнев, когда до нас дошло, что мы денно и нощно, организованно и с блаженными рожами, словно разомлевшие селяне у первого на деревне радио, слушали бред сумасшедшего!
Вспыхнувшая было надежда остро, словно жгучим перцем, ожгла морды краской позора и унижения.
В порыве какой-то дикой злобы я хотел было раздолбить проклятую железяку, однако Иен мягко перехватил мою занесённую было руку, и остановил меня:
— Сэр, этот агрегат может быть нам нужно в дальнейший время. Никто не знать, где взять потом такой агрегат. — Он подкупающе улыбнулся и слегка пожал плечами.
Он был прав, прав, этот чёртов, вечно умный и невозмутимый англичашка… Вечно спокойный и рассудительный, как сто Каа.
И я, скрипя до изжоги зубами, вырвал руку, бросил-таки уже схваченный увесистый молоток, и ушёл, не забыв, однако, плюнуть в сердцах в сторону поганой машины.
Мы едва успели успокоиться от этих двух событий, как на тебе….
Верно я говорю: если в дом зачастила шиза, держи наготове успокоительное средство.
Похоже, в этом году нам придётся готовить до полного комплекта и смирительные рубашки…
Потому как теперь мы — счастливые обладатели почти «документа».
И, несмотря на то, что большинству из нас попросту смешно, мы улыбаемся уже вымученно и растерянно. Как улыбается до смерти вымотанный проблемами человек шалостям трёхлетнего карапуза.
Что-то именно в ЭТОМ листке подспудно не даёт мне покоя.
— Сэр! Вы думать, что этот бумага есть серьёзный причин беспокойство? — Пожалуй, лишь Лондон трезво смотрит на всё даже во сне.
Вот и сейчас я перехватываю его напряжённый взгляд. И устало киваю ему:
— Да, Иен. Уж не знаю, почему, не знаю…но именно ЭТО кажется мне куда серьёзней, чем весь предыдущий шапито…
Снова впиваюсь глазами в плоскость листа, испещрённого ровным, почти каллиграфическим почерком. В нём заложена масса всего интересного.
Для наблюдательного глаза…
— Вот видишь, — это писал человек грамотный и образованный. И он уже имел дело с властью. С организацией какого-либо процесса. Возможно, был руководителем какого-то органа, сектора, отдела… Да козьего выпаса, наконец! — К нам начинает прислушиваться Вурдалак.
Пока ещё с долей скрытого сарказма он, сложив на коленях руки, уставился в пол на отстукивающие какой-то такт собственные носы ботинок.
— Я думать, Вы правы, сэр. Этот человек очевидно, что имеет грамотность. Уверенность и аккуратность в письме и ведении дело… Он — педант. — Лондону хорошо виден край листа, и он исподволь поддерживает мои размышления.
— Да что вы, в самом-то деле, мужики?! Из крайности да в крайность! — Упырь уже не выдерживает. — Очередной даун, пусть даже и образованный! Может, ещё с посольством к нему выехать? Санным обозом! Или ссаным…
Я не спешу со спорами и объяснениями, но знаю, что их придётся дать. И не только Упырю. Не только себе и Иену.
И когда я призываю всех к порядку и начинаю говорить, мне и самому, всё чётче и чётче, становится ясным, что не зря, ой, не зря…явился тот урка-лихоимец под наши ворота…
… - Начнём с того, что те, два предыдущих случая… — хохот и оживлённое шушуканье среди присутствующих.
— Так вот, господа хорошие, к своему и вашему великому прискорбию сообщаю вам: те два случая, которые мы с вами имели счастье пережить, по сравнению с данным «ультиматумом», похоже, не более, чем скалка против нейтронной бомбы…
При этих словах в помещении воцарилась недоумённая тишина. Уж не тронулся ли дражайший Босс? Что он несёт?
В представлении подавляющего большинства людей ультиматум, нота чьего-то грозного, но бесполезного протеста, чокнутый указ или любой пришибленный закон — это бред, конечно. Но… зато одновременно это — целая чехарда торжественно обставленных событий.
Полных помпы и приседаний, с радостным «гуканьем» и восторженным похлопываниями ладонями по щекам.
Занудливое, надоевшее…и вместе с тем именно официальное зрелище.
Стандартный сценарий, чьи глисты отложились в подкорке народа со спокойных времён. Когда какая-либо высохшая умом чурка, — с жилистым кошельком и витыми рогами собственника половины страны, — занимала добротный пост где-нибудь в МИД.
Когда она с удовольствием играла в приёмы всяких там делегаций, в торжественные ужины по случаю приезда очередного крашенного клоуна Буаглы Дуонгло Жыглына, — с выдачей верительных грамот и полной индульгенций на невозврат выдаваемых его горному Тыквостану кредитов…
Всё это сопровождалось таким дикими затратами и множеством условностей, что иного развития подобных событий никто из присутствующих (за исключением, пожалуй, нескольких человек) не мог себе и представить.
Там, в таком далёком и прекрасном прошлом, экраны заполняли дорогие костюмы, шикарные машины, расфуфыренные дамы и сиятельные рожи, сытые и кормленные, чьи слова и жесты, блеск и улыбки оплачивались и обеспечивались весом целых стран, — с их экономической и военной мощью, ресурсами и запасами.
Там несли ересь от имени держав, пороли всякую чушь и мололи абсолютную чепуху за деньги народа. Законным, заметьте, образом! А тут…
Тут явился под забор задрипаный мужичонка в занюханном зипуне, притащил какую-то сраную бумазейку…
Ту, в которой неведомый даун накарябал, пусть и красиво да складно, пару угроз, да шлёпнул «печатькой»… И уже наш железный Босс испугался, уже запаниковал…
Во всяком случае, я всё им именно так и преподнёс.
Уж я-то знаю, что в ИНЫХ от мирных условий ультиматумы приносят и нацарапанными на камнях. На коре и листьях пальм, на упругом мякише чужого глиноподобного хлеба; на тыльной стороне засаленного ремня, который скукожился в сухарь от пропитавшего его вонючего солдатского пота и крови. На содранной и подсушенной коже со спины или ягодиц молодой девушки, не познавшей ни сладостных мук любви, ни счастья материнства.
Или выжженными по букве, — на каждом из составляющих целую гроздь отрезанных ушах. Нанизанных при этом на нитку, словно сушёная хурма… Так, смеха ради.
Ну, могут и на атласном платочке начеркать. Или на коробке дорогих конфет. Это уже от эстетов. Тех, кто сидит в кабинетах, а не ползает по говну и грязи на брюхе, а за недостатком золоченых «Паркеров» карябает буквы ножом, штыком или патронной пулей.
Так я им и выдал.
Надо сказать, теперь впечатление на них это произвело. Пожалуй, не было ещё случая, когда моим словам не верили. Притихшие и подавленные, сидели «гражданские до корня ушей» товарищи. И лишь наша «боевая пехота» угрюмо молчала, как-то неловко и словно стесняясь, глядела в потолок, вздыхая о чём-то своём…
Они были, конечно, наслышаны о подобном методе «переговоров». Но, насколько я понимаю, воочию ни с чем из этого не сталкивались.
А сказка на ночь — она ведь существенно отличается от некоторых кошмаров наяву.
— А наяву, если я правильно всё это понимаю, факты могут быть таковы. Некто, обладающий реальной силою и властью, каким-то совершенно загадочным, непостижимым для нас образом, выжил.
И не просто выжил, но и собрал под своё начало изрядный «коллектив». Другого слова я пока подобрать не могу. Орда это, или организованное сообщество, — мы увидим потом. Понятно другое, — он, этот Икс, будем называть его пока так, возник со всей своей «братией» явно не вчера.
И не сегодня.
Смею предположить, что зачатки своего «ударного кулака» он собрал давно. Не удивлюсь, если окажется, что с самого Начала и заранее. Как мы. Или удачливее. И до поры, до времени ничем не проявлял себя. Копил силы. А теперь…