Страница 52 из 73
Брюнетка покосилась на молодых людей, пихнула локтем в бок высокую подружку и громко сказала:
-- Ой... А как же ты в таком узком платье полезешь на крышу? У него же швы разойдутся...
-- Правда? -- испугалась блондинка и любовно погладила себя по бокам, любуясь алым шелком. Портить эдакую красоту ей явно расхотелось, и рослая расстроено пробурчала: -- Эх! У меня никогда в жизни такого наряда не было...
Брюнетка закивала и захихикала.
Юноши, переглянувшись, подошли, и темноволосый обратился к блондинке, смерив ту пристальным взглядом и кивнув на инструмент в своей руке:
-- Элвина, душенька, а на лютне вы играете?
-- Нет... -- та печально всколыхнула ресницами, обернувшись. -- Но зато, я хорошо танцую на... Ой, леший, Хильда, ну больно же!
Брюнетка, мгновение назад от души наступившая на ногу Элвине, слегка покраснела и страдальчески возвела очи горе, разглядывая позолоченные снизу облака, резво несущиеся на восток по все еще темному небу.
Будущий теолог тем временем без особого восторга разглядывал башню с часами, что высилась над прецепторией Ордена Божьего суда, выходившей мрачным фасадом на площадь. Часы на башне как раз начали бить -- пять мелодичных звонов гулко разнеслись над головой и улетели эхом в сонные переулки.
-- С полуночи до шести на улицах без особого на то разрешения находиться... немного напряженно... Запрет Ордена, знаете ли, -- студент покачал золотистой головой.
-- Ох, Лисай, какой же вы скучный, -- блондинка капризно надула губки, но внезапно вскинула голову и прислушалась.
Со стороны улицы, ведущей к городским воротам, послышались дробный топот лошадиных копыт, бряцанье оружия, неясные голоса и приглушенная ругань, перекрытая резким властным голосом, отдававшим приказы. Через пару мгновений на площадь выехал отряд всадников, направляясь прямиком к кованым воротам здания Ордена. Два его предводителя были в черных гербовых накидках с багровым серпом на плече.
-- В туман! -- выругался тот, кого назвали Лисаем. -- Давайте проводим дам, потом вас, господин Седрик, -- и, взяв черноволосого за локоть, настойчиво потянул в сторону темного переулка. Девушки переглянулись, испуганно кивнули, ухватились за руки и спешно отправились следом -- подальше от неприятностей. Перед тем, как скрыться за углом, блондинка, снедаемая любопытством, обернулась через плечо и увидела, что последний из конных удерживает в седле впереди себя седока в окровавленной мужской одежде, голова которого беспомощно свесилась на грудь. Изящные руки, упавшие вдоль туловища, явно принадлежали женщине; а в лучах восходящего солнца загорелись, будто охваченные огнем, рыжие волосы.
Элвина, внезапно почувствовала себя совсем неуютно, зябко подернула плечами и прибавила шаг.
* * *
Темно... веки тяжелые -- такие, что и не поднять... кажется, вода где-то капает. А еще... -- меня замутило -- в нос ударил запах плесени и гнили. Впрочем, мерзкая вонь помогла прийти в себя, и я открыла глаза. Все еще темно... и так хочется пить... Облизала сухие губы и попыталась сосредоточиться. Понять, где я и что со мной... В памяти постепенно всплывали картины -- поездка по чудесному туманному лесу, топот, крики, перекошенные лица, звон клинков, Одрин... Я зашлась немым криком. Теперь мне не для чего жить. Разве что -- для мести. Я стиснула зубы. Провела руками вокруг, почувствовала колкое прикосновение гнилой соломы. Под соломой были занозистые бревнышки. Слева -- влажная каменная стена. Пальцами я собрала с нее воду, смочила губы. Ощупала себя: у меня отобрали все, кроме рубахи и штанов. Тело ныло от холода и синяков, полученных в драке. И нога... если не шевелиться, терпимо. Повязка сухая, это хорошо...
Где-то за стеной послышались гулкие шаги и неясные голоса. Через секунду дверь камеры с грохотом и лязгом медленно пришла в движение, и я зажмурилась от света, больно резанувшего по глазам.
-- Итак... рассказывайте, брат Дит, -- донесся до меня незнакомый приятный баритон. -- Кто эта женщина? И, желательно, подробно, так как общая картина мне примерно ясна.
-- Шпионка короедская... хотя уши у ней круглые.
Я лежала и молча слушала, стараясь сквозь ресницы рассмотреть собеседников. Глаза болели, и я видела только общий абрис одетых в сутаны фигур -- один монах постарше, высокий и худощавый, другой -- толстяк и, судя по голосу, помоложе. Ну и ерунду городит этот грузный Дит. Я ни за кем не шпионила, честно прибила двоих... нет, троих... о-о... Оружия жаль... Унесет благородные клинки сволочь какая-нибудь... Я чуть слышно всхлипнула.
-- А не Любово отродье? -- худощавый приблизился ко мне. Один из сопровождающих стражников вставил факел в кольцо на стене, и в свете пляшущего пламени, я встретила пристальный взгляд умных голубых глаз. -- Вон, волосы рыжие, -- в полголоса констатировал монах.
-- Все может быть, отец Олав, -- склонил голову брат Дит. -- Она была с Пришлыми... Мы бы взяли всех, но с ними был симуран, огромный, как собор святого Филге в Солейле. Не меньше ста ярдов в длину, -- он помолчал и прикинул. -- Может, и больше -- я не мерил.
Я с изумлением уставилась на говорившего: маленькие хитрые глазки, румяные девичьи щеки, выбритая макушка над кольцом черных волос, кругленький животик и короткие толстые пальцы. Мало того, что выглядит отталкивающе, так еще и брехло... Ордальон столкнулся со мной взглядом и опустил веки. А я припомнила -- это тот, в лиловой рясе, что я видела за плечом белобрысого рыцаря Дамиана. Ряса теперь другая. Небось, были поводы сменить, ядовито подумала я... симуран? А, ну да... серенький мальчишка, похожий на ежа, друг Сианна, оказался оборотнем Симургом. Так он же маленький! И на часовенку не потянет...
-- Симуран? Они призвали это исчадие мглы? -- поджарая фигура отца Олава напряглась, священник подался вперед, заложив руки за спину, и впервые обратился ко мне:
-- А что вы можете о нем рассказать? Увы, не могу назвать вас дочерью, ибо, как я понимаю, вы не сторонница ордалиантского учения...
Я смерила мужчин с ног до головы хмурым взглядом и отрезала:
-- Пить дайте, иначе не буду говорить, -- голос мой прозвучал глухо и незнакомо.
-- А мы же можем и заставить, -- меланхолично заметил брат Дит, задумчиво перебирая скрещенными на животе пальцами.
-- Я знаю, -- я шевельнула плечом и уставилась на стену, влажно блестевшую в свете факела. -- Не поможет.
-- Все вы так говорите, -- толстяк хохотнул. -- А потом рассказываете все: что было и чего не было.
-- Пить, -- хрипло повторила я.
-- Брат мой, -- укоризненно покачал седой головой отец Олав. -- Ну что вы, ей Богу!.. Эй, принеси воды, -- старший ордальон кивнул одному из стражников.
-- А что я? -- буркнул Дит и поморщился: -- Терпеть не могу рыжих.
-- Терпение -- это великая добродетель... -- нравоучительно заметил отец Олав, принимая у стражника принесенный кувшин и передавая его мне в руки. -- Надеюсь, сударыня, что сие сделает вас более разговорчивой?
Вода была ледяной, и глиняные бока кувшина холодили руки. Опять без кружки, -- подумалось мне, -- это было бы забавно, если бы не... Я сделала судорожный глоток, и зубы заломило. А потом я просто досуха вытерла рукой глаза.
-- Спасибо. Симурана я не видела. Но если рассуждать логически, симуран размером с собор на лесную дорогу просто не влезет. Так что этот врет, -- я кивнула на толстяка и усмехнулась, созерцая его вытянувшуюся физиономию: -- Вы не в моем вкусе тоже.
-- Значит, не видели... -- цепкий взгляд Олава паучком пробежался по моему лицу. -- То есть, вы хотите сказать, что почтенный брат Дит -- лжец?
-- Зато я видел, своими глазами, -- зашипел тот и как-то боком подался в мою сторону. -- Ах ты, шпионская морд... лицо, то есть, у тебя доверия не внушает, -- поправился он, остановленный властной рукой Олава.
-- Твое слово против моего, уродина, -- фыркнула я. -- Если был симуран, почему тебя не слопал? Чтобы не отравиться? Я не шпионила, а честно дралась, -- открыто посмотрела я в глаза Олаву, -- с теми, кто обижал женщин и детей.