Ночь упавшей звезды

-- Оденься, Триллве.

Потом он снова повернулся к Идринн и невозмутимо ответил:

-- Моего. Моего родного сына.

-- Но вы же собирались вешать мевретта Сианна... -- Идринн опустила ресницы. -- Так он ваш сын?

Я сидела на полу и чувствовала себя так, как будто меня внезапно опустили с головой в воду -- дышать невозможно, а окружающие звуки остались где-то над поверхностью. Я с трудом улавливала смысл произносимых слов... кажется, меня о чем-то попросили? Я хотела пошевелиться, но не смогла.

-- Алиелор Сианн -- мой сын -- продолжал тем временем Мадре, холодно глядя на Идринн. -- А почему я собрался его вешать, я, кажется, вам уже объяснил. Вы хотите еще что-то мне сказать? -- и он вопросительно поднял бровь.

-- Я хочу вам сказать много, мевретт, -- ледяным тоном ответила Идринн. -- Но хорошее воспитание и уважение к старшим не позволяют мне этого сделать. Поэтому я ограничусь лишь тем, что попрошу вас уступить мне термы -- у меня был тяжелый день, и я очень устала.

Одрин прищурился и язвительно парировал:

-- Представляю себе, -- он понимающе кивнул, -- видимо, вы сегодня решили вплотную поработать над прической... Может быть, все же воспитание и уважение к старшим подскажут вам отвернуться, мне необходимо одеться, -- и он высокомерно вскинул голову.

-- Я могу подождать, -- все так же холодно ответила Идринн. -- Только, прошу вас, поскорее. Мне не хотелось бы надолго задержаться в вашем обществе.

Мадре, побледнев от бешенства, хотел, было, еще что-то сказать, но внезапно, как будто что-то почувствовав, резко обернулся в мою сторону. Видок у меня, похоже, был тот еще, потому что он быстро наклонился и, тронув меня за руку, тихо позвал:

-- Триллве?

Я честно попыталась ответить, но у меня не вышло -- горло как будто сдавила чья-то ручища, а потолок стал неожиданно низким.

Одрин присел, легонько похлопал меня по щекам и обернулся к Идринн:

-- Воды, быстро!

Девушка непримиримо вскинула голову:

-- Целый бассейн к вашим услугам. Вам мало?

Мадре грязно ругнулся на незнакомом мне диалекте (потом, много позже, я узнала, что это трущобный диалект "любьих сынов") и, подхватив кувшин со скамейки, метнулся к бассейну. На обратном пути он, судя по всему, случайно налетел на Идринн. Последнее, что я видела -- это как девушка-элвилин покачнулась, поскользнулась босиком на мокром полу и шлепнулась в воду. Радугой поднялись брызги.

Я очнулась от текущей на лицо воды, разлепила мокрые ресницы.

-- Вы... ты?..

-- Что с тобой, девочка? -- встревоженно шепнул Одрин и, взяв лежащее рядом полотенце, осторожно вытер мое лицо. -- Ты сможешь сама одеться и встать?

-- Да-а... сейчас, -- я села, преодолевая головокружение, увидела голову Идринн, торчащую из воды, и чуть опять не свалилась в обморок, на этот раз от смеха.

-- С вами все в порядке, мевретт? -- подозрительно откашливаясь, поинтересовался Одрин.

Черноволосая, отфыркиваясь, как кошка, лупила по воде руками. Облепленное волосами прекрасное лицо горько сожалело о не снятом и загубленном платье... И выражало глубокую обиду. Мевретт так старался для какой-то... круглоухой, что ее, тоже мевретта всея Дальнолесья, просто столкнул в бассейн!

-- Нет, -- отрезала Идринн. -- Я утонула по вашей милости. Но разве вас это волнует?

Она принялась освобождаться от тяжелого, мокрого платья и зашвырнула его на бортик бассейна, под ноги Мадре.

Давясь от смеха, я подтянула рубашку и сунула руку в рукав. Пока я искала второй, Одрин переступил мокрое платье, наклонился над бассейном, схватил Идринн за запястья и рывком вытащил из воды:

-- Простите, мевретт, -- он странно дернул краешком губ, тоже изо всех сил стараясь не расхохотаться. -- Я прикажу кому-нибудь принести вам другое платье.

Потом невозмутимо скинул полотенце, натянул одежду и, подхватив меня за талию, гордо удалился в коридор.

Глава 7.

Мы с Одрином выпали из терм в коридор, держась друг за друга, и расхохотались.

-- Ой, ну нельзя же так...

-- Ага...

-- Это уже просто неприлично!..

Я, истерично хихикая, пала ему на грудь.

-- Что, опять худо? -- встревожился мевретт. -- Отвести тебя к Звингарду?

-- Пожалей дедку-у...

-- Да жалею, жалею... -- он уткнулся подбородком в мои мокрые волосы. -- Только куда же тебя устроить? В кабинете бедлам и холодина, библиотеку наверняка заняла Темулли. Мгла! Огромный замок... называется.

"Огромный замок" явственно прислушался. Ко мне вдруг вернулось ощущение, пережитое, когда я валялась во рву: будто Твиллег живой. Знакомая золотистая дымка окутала коридор, стены на мгновение исказились, точно по ним пробежала волна.

-- А что, здесь гостевых комнат нет?

Мадре смутился.

-- Понимаешь, -- он поскреб щеку. -- Они-то есть. Только их присвоил призрак бабушки Ауроры. А у старушки дурная привычка выскакивать ни с того, ни с сего и осыпать всех розовыми лепестками. Как увидишь ее, прозрачную, в разлетающихся одеждах, в глухую полночь -- заикой станешь.

Заглянул в мое смеющееся лицо:

-- Ну вот скажи, я вправду такой страшный? Сердитый?

-- По-моему, нет. Но я необъективна...

Одрин рассмеялся:

-- Достали они меня уже этой бабушкой. Пользуются тем, что я ее отродясь не видел.

-- Так давай посмотрим!..

Мадре хмыкнул согласно, тряхнул светлыми волосами и осторожно повел меня за собой.

Из приоткрытой двери впереди до нас долетели голоса. Мелодичный тенор Сианна, опального и вредного мевретта и сына Мадре, я узнала сразу же. Второй, куда более низкий и гулкий, знаком мне не был.

-- ...Алёром. А то язык сломаешь...

-- Ты это, поосторожнее, -- не в тему ответил Сианн. -- И, конечно, твое дело, но тут, в замке, таиться не от кого...

-- У-у... -- протянул второй капризно. -- Впервые в жизни дурю голову по собственному желанию -- так весело!

-- Тут вообще весело. Коли на глаза мевретту Мадре не попадаться...

-- А ты попадался? -- раздалось смешливое фырканье. -- Ну, ты ж живой!

Одрин сердито вздохнул: видишь? Говорил же я! Но посочувствовать ему я не успела.

Обломки злосчастного лучника никто убрать не удосужился, а поскольку я была босиком и плохо видела, куда ступала, встреча с ними оказалась закономерной и очень болезненной. Я громко вскрикнула. Разговор за дверью мгновенно прекратился. Алиелор Сианн с палашом наголо вылетел в коридор и уставился на нас.

-- О... -- протянул он насмешливо, кидая оружие в ножны. -- Я думал, что-то случилось, а это всего лишь вы...

Я попыталась ступить на поврежденную ногу, про себя проклиная немереное любопытство черноволосого красавца -- сына моего возлюбленного. Принесло же лешего!

-- Да, это всего лишь мы, -- ядовито бросил Мадре, опускаясь на колено и осматривая мою кровящую ступню.

-- Мгла! -- ругнулся он. -- Там осколок застрял. Алиелор, занесем ее к тебе. Нож найдется?

-- В оружейной? -- Сианн хмыкнул и распахнул двери настежь. -- Заносите.

-- Я сама...

-- Вот еще! -- Одрин легко подхватил меня на руки и внес в полутемную, освещенную лишь огнем очага обитель Сианна. -- Тебе больно, Триллве?

Я выдержала его пристальный взгляд и отрицательно покачала головой.

-- Триллве?! -- ахнул Сианн. -- Отец, ты считаешь, она "триллве"? Упавшая звезда из легенды?

Он с сопением затворил тяжелую дверь и плечами навалился на нее:

-- Да я скорее поверю, что ее притащил и сбросил в ров симуран.

-- Я не притаскивал! А других симуранов в Дальнолесье нет.

Мадре покачнулся, а падать с его рук, между прочим, было высоко. Хорошо, что он держал меня крепко.

Впрочем, тут любой покачнется. Когда возмущение выразит членораздельно здоровенная уродливая птица, уютно возлегающая на каких-то блескучих железках у тебя под ногами. Птица эта, до того мирно ворковавшая с Сианном, приоткрыла похожий на креманку серебряный глаз и уставилась на нас с видом: "А чего это они тут забыли?"