Ночь упавшей звезды

Я слегка поморщилась -- было немного обидно, что он обращается со мной, как с какой-нибудь трепетной девой, и резко бросила:

-- Я воин, хороший мой, тебе придется к этому привыкнуть.

Элвилин уперся локтями мне в колени и, подперев подбородок кулаками, сообщил куда-то в область моей груди:

-- Боюсь, что мне больше ничего не остается... -- и, печально усмехнувшись, поднял на меня глаза: -- А ты, правда, ничего не помнишь? Ну, как оказалась здесь. Если не хочешь, можешь не отвечать.

Я наморщила лоб, честно стараясь вспомнить, что было до того, как я упала в ров Твиллега. Ссадина на лбу отозвалась болью. Я уже собиралась сказать, что ничего не помню, как вдруг... небо, распахнутое на все стороны, закатное солнце, садящееся в облака -- и мир внизу, ровный, аккуратный, словно картинка, вышитая шелком... провал в душе и маленький шаг ему навстречу... черный омут, белый лед и бурые пятна на белом.

Резко вскочив, я почувствовала, что ноги подогнулись, и брякнулась на колени рядом с Одрином. Всей тяжестью обвисла на нем, стараясь не ухнуть в темноту. Закричала. Словно сквозь туман, поняла, что меня подхватили на руки, и где-то на самом краю рушившегося мира углядела ошарашенные серые глаза мевретта. Как сквозь толщу воды донеслось до меня:

-- Аррайда, ты что? Что случилось?

Я судорожно ухватилась за его рубашку, и меня заколотило мелкой противной дрожью:

-- Не... отпускай меня... вниз...

-- Хорошо, не буду, -- донесся до меня растерянный голос Одрина, и мир потихоньку начал останавливаться. -- Я тебя держу, -- услышала я твердое, и поняла, что меня опять куда-то несут. Перед глазами проплывали стены коридора, освещенные факелами; мраморные статуи, спрятанные в нишах, отбрасывали причудливые тени. Откуда-то доносились веселые голоса, звуки лютни и пение на незнакомом языке. Потом открылась массивная темная дверь, на меня пахнуло дивным запахом свежести и чем-то пряным, а дрожь сошла на нет, прогоняемая обволакивающим теплом.

Я блаженно закрыла глаза и прислушалась к тихому журчанию воды, как будто бежавшей по водостокам. И еще странному для помещения звуку, напоминающему плеск небольших волн. Внезапно успокаивающая водяная симфония была жестоко прервана громким пением:

-- А не Леден-Вер ли это? А не Леден-Вер ли это? А не Леден-Вер ли это? Нет, не Леден-Вер!...

Я вздрогнула. Этот голосок не узнать было сложно...

До меня донесся плеск воды, девчачий визг и удовлетворенное замечание Люба:

-- А это было затопление Нор-Гейта.

Я изумленно открыла глаза и огляделась. Во-первых, до земли, как оказалось, было далековато, поскольку висела я на мевреттских руках. Во-вторых, глаза не сразу привыкли к полумраку, но уж когда привыкли... Я изумленно разомкнула руки, уяснив, что меня наконец-то поставили на ноги.

Полутемное помещение, огромное до такой степени, что не удавалось отчетливо разглядеть его противоположный... Стоп. Берег? Мои ступни ласково щекотали набегавшие волны, песок под ногами был мягкий и теплый. Над чуть серебрившейся гладью воды плавали прозрачные шарики разных размеров, освещенные изнутри фиолетовым мягким светом.

Справа и слева от меня по краям озера шли мраморные бортики. Совсем близко, над правым, светилась рыжиной встрепанная голова Люба. Чуть дальше, сидя на груде полотенец, отфыркивалась Темулли. Ладонь при виде ее опять отозвалась болью.

-- Эй, я не Нор-Гейт! -- проворчала Тему. -- Меня топить не нужно! И вообще, это Леден-Вер был!

-- Я точно не помню, что из них утопло... -- Люб подсел к воде, свесил ноги и поднял фонтан брызг. -- Где-то там кошек развелось тьма-тьмущая, в них Ведьма-с-Болота девушек превращала, вот встретит -- и превратит, встретит -- и превратит, вот удел и потонул...

-- Ой, -- пискнула зеленоволосая. -- В слезах, что ли? Не... Наверное, там было слишком много молока... -- авторитетно заключила она и утерла мокрое лицо полотенцем.

-- Вот этого -- не помню, -- честно признался Люб. -- Хоть убей, не помню. Я даже точно не скажу, рассказывали это мне на теологии, софистике или риторике...

"У них что тут, и университет есть? И... ведьмы?" -- пронеслось в моей голове, я изумленно повернулась к Одрину и осеклась. Мевретт стоял, скрестив руки на груди и сверлил детишек ледяным взглядом впавшего в тоску дракона. Детки, увлеченные болтовней, его не замечали.

Внезапно дверь позади нас открылась, и в помещение вплыла тетка в зеленой тунике, дородная и румяная. Ее темные длинные косы, перехваченные множеством серебряных колец, спадали на грудь, а глазищи внимательно и цепко уставились на меня.

-- Иллит атор, мевретт -- произнесла девица без капли почтения в голосе. Потом глянула на уставившиеся в ее сторону виноватые физиономии и задумчиво спросила:

-- И эти вот дети -- те самые похитители меда?

-- Ой, а вы кто? -- испуганно пискнула Темулли и, как обычно, укрылась за спину Люба.

-- Я -- Виолет, экономка. Ты как, в себя уже пришла? Говорят, вы с другом на пару ухлопали целый кувшин... -- толстуха наконец-то соизволила отойти от меня и направилась к груде полотенец на полу, в которой, очевидно, детки отсыпались.

Внезапно я почувствовала на плече руку Одрина и, вздрогнув, обернулась. Он молча кивнул головой на другую сторону бассейна и, взяв меня за руку, повел к стоящим там мраморным скамьям. И тут в спину нам донесся удивленный мальчишеский голосок:

-- О-па! А чего тут мевретт с сударыней Аррайдой делает?

Я почувствовала, как напряглась ладонь Одрина, и мысленно ему посочувствовала: кража родового лука -- пока самое безобидное из того, что выкинули детки. Потом внезапно вспомнила, что эту парочку он хотел повесить на меня, и испепелила его спину гневным взглядом.

-- А вы тоже ухлопали кувшин меда и пришли сюда выспаться? -- донесся следом пронзительный голосок Темулли. Я обернулась и увидела, как она, слегка покачиваясь, поднялась на ноги и погрозила нам пальцем:

-- Да, господин мевретт... я ревну-ую...

Мне тут же захотелось ее убить на месте. Между тем Виолет наконец-то подала голос:

-- Так, вы, оба, хватит, не мешайте мевретту. Вот как встали, так и пошли. Сейчас вас в порядок приводить будем, более деятельными способами, чем сон на полотенцах...

-- Это еще каки-ими?! -- с Темулли, похоже, слетел весь ее оптимизм. -- Ну, может, мы тут, в уголку... Мы не помешаем...

Тут уж я не выдержала и резко остановилась, возмущенно вырвав руку у Мадре:

-- Не помешаете-е? -- протянула я, испепеляя взглядом несносную девчонку. -- А может, уйдете... сами?..

-- А взамен? -- как-то не очень решительно пискнула Тему.

Тут до Виолет, очевидно, дошло, что разговор принимает опасный оборот. Она шикнула на девчонку, а потом покачала головой:

-- Нет-нет-нет. Я мевретту потом всё выскажу, что думаю. А вы давайте-ка, пошли. У меня посидим. Голова как, не болит?

И она безбоязненно погрозила в нашу сторону пальцем. Я услышала, как Одрин за моей спиной тихо ругнулся.

-- А взамен радуйся, что я тебя не окунула, -- бросила я Темке сердито. -- И мевретта лучше не трогайте, -- посоветовала экономке. -- Чего надо, я ему сама выскажу, без вашего участия, милочка...

И буркнула под нос:

-- Думать она умеет, как же... элвилинская девственница... с дланями.

-- Вредная ты, -- Темулли печально подняла на меня серые глазищи. -- Я думала, мы подружимся... А ты -- злюка...

-- Сама такая, -- прошептала я одними губами..

Девочка обиженно нахмурилась.

-- В-вредина, -- повторила она. -- Меня нельзя обижать, я маленькая. А ты мне платье испортила, вот.

Экономка фыркнула:

-- Ты, Темулли, не слушай её. А платье мы с тобой новое выберем. Пойдем, -- она с решительным видом открыла дверь и вытянула детей наружу.

-- Обижать, может, и нельзя, а выдрать нужно! -- рявкнула я вдогонку. И опять раскашлялась.

-- Злюка! Меня не за что! -- донесся звонкий голосок уже из коридора.