Страница 13 из 51
– Тогда подумай насчет первой сетки и, как надумаешь, дай знать. – И Голев отвернулся.
– Это же сорок тысяч рублей против двадцати восьми!..
– Не, ты можешь, конечно, поехать к Тине, сказать, мол, так и так. Ты подсуетись, милая, нашарь у нас в трельяже еще тридцатку.
Побледнев, Пискунов стал мять шапку так, словно собирался выжать из нее норковую кровь.
– Ты пользуешься моим несчастьем. Ты скверный человек, Голев…
– А пиздить у подчиненных премию – это красиво? – вдруг взвился Мокин. Я уже почти подумал, что он умер от непонимания того, что происходит. Но нет. – Начальство выписывает сто процентов, ты нам выдаешь по пятьдесят-шестьдесят! А остальное – себе в карман! Не, я с Ромычем в данном случае согласен на все сто. И это… сетку первую.
– Да что вы за люди?
Странные события здесь происходили. Словно эти трое менялись марками с видами Габона. Вопрос о том, что предстоит поиск каких-то безумных хачей, скорее всего вооруженных, почему-то не обсуждался. Проблема рассматривалась с той лишь точки зрения, что нужно просто поехать и забрать деньги. Ну, на худой конец, еще и пристыдить казбеков. Склонить их к смущению, что, по сути, и проблемой-то, по мнению всех присутствующих, не является.
– Выпейте яду, – вмешался я в торг. – Угорели перед «буржуйкой»? Куда это вы собрались?
– Ну вот, сейчас начнутся выкладки философии эскапизма, поучительные нотки зазвучат…
Я с изумлением посмотрел на Голева.
– Мой друг, Пискунова обули профессиональные «чиркаши»! Они работают не для того, чтобы возвращать деньги в случае, когда их спустя сутки разоблачат!
– У меня есть дружок, – пробормотал Мокин. – Он как раз на западном участке МКАД «подставляется»… Может, у него спросим, как лучше поступить?..
Мы посмотрели на Геру. Пискунов, тот – с необычайной неприязнью. Ее выдал вопрос:
– Они русские?
Босс наш умеет задавать вопросы так, чтобы никто не догадался об их истинном смысле.
– Русские, русские… И чем быстрее мы с ним встретимся, тем лучше. Но если кто-то из вас потом наведет на них мусоров…
– Что ты, что ты, – поспешил ответить Голев и затряс веснушчатой рукой. – Мы же по делу.
Мокин оглядел всех свирепым взглядом и вынул из кармана сотовый. Еще раз оглядел. Мы внушали ему опасение.
– Нет, точно?
– Гадами будем, – заверил я, удивляясь тому, что уже ввязан в авантюру.
– Нет, чтобы потом, если у кого хата выгорит, – чтоб никаких претензий и вопросов, за что?
– Это что, игра «Кто хочет стать миллионером»? – взбесился Пискунов.
Гера набрал номер…
IV
Дядя Поля
Приятелем Геры оказался невысокий паренек лет двадцати пяти, в кожаной куртке и строгом костюме. Туфли его были безупречно вычищены, лицо выбрито, волосы расчесаны на пробор и уложены. Галстука не было, но зато из кармашка кожаной куртки торчал платочек. Он был похож на кого угодно, но только не на Безумного Макса. Между тем звали его именно так. По аналогии с блокбастером с участием Гибсона, я полагаю. Упитанное лицо, тонкие зловредные губы, чистые глаза. Сначала я подумал, что это кто-то, кто должен после короткого разговора обернуться к своему тонированному, как катафалк, «Мерседесу-300» и свистнуть. И уже после того, как формальности были бы улажены, из «мерина» вылез бы тот, с кем мы искали встречи. Это должен был быть, по моим расчетам, высокий, чуть сгорбившийся в постоянной готовности ринуться кому-нибудь под брюхо и вырвать зубами мошонку тип. У него непременно должно было быть два ряда стальных зубов, на пальцах – фиолетовые перстни, а на бедре – мачете.
Ничего похожего. Максим и был тем самым человеком, кто выбивает из лопоухих москвичей бабки посредством подстав. За «Мерседесом», из которого он вышел, заметив наше приближение, стоял «БМВ»-«пятерочка», и из окон его валил дым, как если бы там топилась похожая на нашу «буржуйка». Мальчишки курили.
Максим улыбался, жал нам всем руки, видимо, с Мокиным он дружил настолько тесно, что верил ему безгранично. Только так я могу понять «засветку» двух «рабочих» машин. Впрочем, номера эти были, скорее всего, липовые. Непонятно почему – ситуация к тому не располагала – я чувствовал страх. Как-то неприятно было находиться рядом с людьми, гробящими другим настроение. Эти улыбки напоминали мне доброжелательность врачей Освенцима, разглядывающих новую партию польских евреев.
Я переживал неприятные чувства, а Мокин тем временем как мог рассказывал о случившемся.
– Неплохо они вас оттерли, – заметил Макс, обходя «Пассат» Пискунова. – Им самим ремонту штуки на две – как пить дать. Потому так много и взяли – тридцать. Хотя… – он снял очки и посмотрел на Пискунова взглядом, которым ветеринар осматривает корову, прежде чем осеменить. – Нет, немного. Я бы больше взял.
– Почему? – окрысился Витя.
– Потому что ты бы дал. Ну, так в чем проблема-то?
– Проблема в том, – вмешался Голев, – что теперь эти деньги ему нужно вернуть. В противном случае может произойти катастрофа с выдачей в тюремной камере многих чиновников мэрии. Опять же менты могут за МКАД крепко взяться. А это не входит в его бизнес-план, – и он кивнул на Пискунова. – И в ваш, наверное, тоже.
Макс поджал губы и уважительно покачал головой. Потом поморщился и обвел наши лица колючим взглядом.
– Я как бы немного не понял. А кто так вашего друга ударил? Машина какая? Номер он запомнил?
Пискунов отстранил Мокина в сторону и рассказал всю историю сначала. Действительно, получилось, что сейчас о кавказцах я тоже услышал впервые, Мокин о них не говорил.
– Кавказцы?.. – Макс присвистнул и на этот раз к джипу развернулся. – А какие кавказцы? Чечены? Армяне? Понт, поди-ка сюда!
Я поежился. Сейчас история будет звучать в третий раз. А вообще уже в четвертый…
– Это какая-то ерунда, пацаны, – заверил Понт, пережевывая жвачку. Он был выше нас на голову, и я видел свое отражение в его черных очках. В этих очках я располагался вниз головой. Еще мне хотелось сунуть руку в карман и отдать ему деньги. – Горцы на МКАД по машинам не работают. Их тема – борсетки, разбои. Ну, из машины телку выкинуть, развести кого на заправке… А дорожные терки – тема не маклаудов.
– То есть ты хочешь сказать, что я отдал деньги киприотам? – спросил Пискунов. – Или испанцам?
Понт приобнял его, отчего Витя стал похож на пришедшего в гости к педофилу ребенка, и сказал негромко:
– По тебе я вижу, что ты мог отдать деньги даже кенийцу. Но, несмотря на это, я говорю тебе: это были не кавказцы.
Он убрал руку с Пискунова и вынул из кармана новую жвачку. Старую переплюнул через «Пассат». Она пулей ушла в Москву.
– А что за машина у них была?
– «Геленваген».
Макс и Понт засмеялись. Так в палатах психиатрических клиник смеются обычно бессердечные врачи во время утреннего обхода.
– Он говорит – «Геленваген», – подсказал Максу Понт, словно тот был глухой.
И они снова засмеялись.
Я жалел, что мы сюда приехали. Пискунов, судя по его виду, жалел еще больше. Им полностью овладела злоба, и теперь она властвовала над ним безгранично.
– Что ты смотришь на меня, как на самый неинтересный случай? – насторожился Понт.
– Мы, вообще, не хохотушек подзанять приехали, а за советом, – вступился за свою стопроцентную ежемесячную премию Голев. – Ты еще Нагорную проповедь нам почитай.
– Чего я должен почитать? – обратился за помощью Понт к Максу.
– Садись за руль, – приказал тот Пискунову. – И показывай руками, кто где ехал.
Это уже было похоже на помощь. Витя захлопнул дверцу, мы окружили машину.
– Ты всегда так за рулем сидишь?
Пискунов посмотрел на Понта.
– А чем плоха моя посадка?
– Есть три типа водителей. «Коты» – они рулят, лежа на спине. «Суслики» – те крутят баранку, лежа на руле. И есть нормальные. Ты не рисуешься ни под тех, ни под других, ни под третьих.