Страница 17 из 51
– Прекрасно. Он что, собирается искать Ноев ковчег?
– Вы читали о нем в газетах?
– Нет, слышал его выступление вчера вечером.
– Вы специально ходили в церковь послушать его речь? – приподнял брови О’Мелли.
– Меня позвал друг.
– Вот оно что. И что же вы думаете о заявлениях доктора Заболоцкого? – поинтересовался О’Мелли, вводя Инди в кабинет.
– Вероятно, то же, что и вы. Легенда из деревяшки не получится.
– Славно сказано, Инди! – рассмеялся О’Мелли. – Славно сказано. Прошу садиться, – указал он на стул.
– Видимо, он просил профинансировать его экспедицию?
– Правду сказать, денег он не искал. Напротив, он хотел заплатить. Ему хочется, чтобы его экспедиция проходила от имени какого-нибудь известного университета, – с неудовольствием покачал головой О’Мелли. – Хоть он мне золотые горы посули, я нипочем не пошлю ни одного работника в подобную экспедицию. Я не хочу выставлять университет на посмешище в глазах всей академической общественности.
– Раз он добыл деньги – значит, кто-то попался на его удочку.
– Несомненно. Дураков на свете хватает. – О‘Мелли откашлялся и открыл лежавшую на столе папку. – Итак, перейдем к делу.
Воззрившись на листок, он вдруг надолго замялся, постукивая карандашом по столу. Лоб его прорезала вертикальная морщина.
Инди пришел в недоумение. Какого черта он смутился? Наверно, из-за оклада. О зарплате Инди как-то не задумывался. Во всяком случае, за гроши он работать не намерен.
Погладив лицо, О’Мелли наконец-то поднял глаза на Инди.
– Инди, знаете что? Как бы мне ни хотелось, принять вас я не смогу.
Последние три слова потрясли Инди, как удар под ложечку – и куда более болезненный, чем тумаки Капоне и его подручных.
– Почему это?
– Вчера, после разговора с вами, я запросил ваше личное дело. Оно прибыло нынче утром, – он постучал торцом карандаша по папке. – Все в порядке, за исключением… Похоже, вы были замешаны в неприятном инциденте, разыгравшемся тут перед вашим выпуском. Я полагаю, вы догадываетесь, о чем я веду речь.
«О Дне отцов-основателей», – мысленно ответил Инди, чувствуя, как его надежды низвергаются в тартарары.
– Это было уже давно, а ректор Малхауз…
– Знаю, знаю. Но университет злопамятен в отношении подобных событий, и совершенно неважно, есть Малхауз или нет его. Вы поставили наше учебное заведение в нелепую ситуацию, и ваше имя внесено в черный список.
– Какой-какой?
О’Мелли замялся.
– Ну, список людей, которых…
– Нельзя принимать на работу, потому что они проявляют независимость мышления, верно? – досказал за него Инди и встал. – Просто потрясающе, доктор Малхауз. Я полагаю, что выслушал достаточно. Нет смысла попусту тратить время – ни мое, ни ваше.
– Инди, мне очень жаль, – подымаясь из кресла, вымолвил О’Мелли. – Уж и не знаю, что тут поделать.
– Разве что потрясти стены этого прогнившего заведения, но вы, пожалуй, не из тех, кто на такое способен. До новых встреч, – бросил Инди и вышел, даже не оглянувшись.
Вот тебе и новая работа! Вот тебе и жизнь в Чикаго! Он был готов податься из города куда глаза глядят; шел, не разбирая дороги, лишь бы убраться отсюда подальше. В университете он не нужен, и даже Шеннон считает за лучшее больше не встречаться.
Инди пересек площадь и по тенистой аллее направился на восток от университетского городка, чувствуя себя кораблем без руля и без ветрил. До сих пор его жизнь протекала сравнительно упорядоченно; сперва учеба, а затем преподавание образовывали как бы спинной хребет его существования. Теперь же у него не осталось никакой надежной опоры – даже семьи, если уж на то пошло.
Приметив отходящую влево от аллеи извилистую тропку, Инди свернул туда. Тропа петляла вокруг тихого уединенного пруда, официально именуемого Ботаническим. Подойдя к берегу, Инди загляделся в зеркальные воды. Гладь пруда была подернута едва заметной рябью, коверкая отражение, как зеркало в комнате смеха. Инди присел на траву, гадая, называют ли студенты пруд по-прежнему Созерцательным. В студенческие годы Инди частенько сиживал на берегу, раздумывая о своих проблемах – по большей части, проблемах с девушками. Теперь он уже и не мог толком вспомнить, кто из девушек так волновал его.
В данный момент ему было совсем не до того. Что дальше-то делать, черт возьми?! Куда податься? Дорога в Лондон отрезана, о Париже и речи быть не может. Он безработный, а сбережений надолго не хватит. «Проклятье, – промелькнула у него мысль, – не следовало мне останавливаться в «Блэкстоуне»!» Быть может, стоит поехать в Нью-Йорк, повидаться с отцом. Впрочем, они давно уже не общались, а нынешняя ситуация лишь докажет правоту отца. Инди явственно представилось, как тот с осуждающим видом качает головой, заявляя, что с самого начала было против археологии. «Погляди-ка на себя, Младший – ни работы, ни карьеры. Ты позоришь меня».
Нет, с отцом встречаться не стоит. А вот в Нью-Йорк податься можно. Остановиться у Маркуса Броуди; наверное, тот на первое время даст ему работу в музее, пока не удастся подыскать что-нибудь более подходящее. Во всяком случае, Маркус не раз помогал ему выпутаться из неприятностей. Но как раз в этом-то и проблема. Инди и так уже чересчур злоупотребил добротой Маркуса. На сей раз надо выпутываться самостоятельно.
Подхватив камешек, Инди швырнул его в пруд, разбив собственное отражение, потом встал и двинулся дальше по тропе. Покинув университетский городок через узорные железные ворота, он повернул направо по Пятьдесят седьмой улице. Кварталом дальше, на углу Пятьдесят седьмой и Университетской, Инди задержался, чтобы взглянуть на Мендель-холл – массивное здание, давшее приют театру, фасад которого богато украшен дорогими сортами темного дерева и сусальным золотом. Здесь же разместился и студенческий союз, где Инди тоже проводил много времени, особенно на первом и втором курсах, когда проживал в общежитии, всего в паре кварталов отсюда.
Инди припомнилось, как здесь он познакомился с деревенской девушкой, имя которой теперь позабыл. Они тогда немного поговорили, а потом вместе дошли до общежития. Инди двинулся вперед, повторяя тогдашний маршрут. Как отчаянно билось его сердце, когда они свернули на Вудлаун-стрит и рука в руке шагали по темной улице.
Грейс, вот как ее звали! Инди до сих пор помнил, как она с южноиллинойсским выговором рассказывала, что родители с осуждением отнеслись к ее самочинному переезду в Чикаго и очень расстроились, когда Грейс не вышла замуж за своего возлюбленного-старшекурсника. Странная все-таки штука – память.
Вдоль Вудлаун-стрит выстроились величавые каменные особняки, построенные в девяностые годы прошлого столетия. Занимали их в основном профессора. «Прости-прощай, возможность когда-нибудь перебраться в одну из этих великолепных резиденций!» – подумал Инди. Впрочем, мысль пожить здесь никогда не приходила ему в голову.
Если и есть на этой улице дом, в котором Инди хотелось бы пожить, то лишь выстроенный Франком Ллойдом Райтом – дом в стиле прерий, стоящий не на фундаменте, а на помосте; его консольная крыша простирается над газоном, образуя тенистый навес.
Инди вспомнил, как Грейс сказала, что когда-нибудь будет жить в этом доме, и если он будет проходить мимо, то непременно должен навестить ее. В те дни им казалось, что на свете нет ничего невозможного. Теперь Инди смотрел на мир по-другому. Грейс так и не вселилась в этот дом, а если бы и вселилась, им все равно нечего было бы сказать друг другу.
После той первой прогулки они с Грейс гуляли еще несколько раз. Потом учебный год подошел к концу, и больше они не встречались. Наверное, она все-таки вышла за своего дружка, а может, за какого-нибудь парня из родного города. Должно быть, живет где-нибудь на ферме и водит в школу пару детишек. «Славная жизнь», – мысленно вздохнул Инди. Впрочем, любая жизнь кажется славной, когда твоя собственная полетела к чертям. Теперь Инди понял это очень хорошо. От общежития, в котором Инди прожил целых два года, его отделял всего квартал; впрочем, все равно, заходить туда незачем. Кроме того, хмурое свинцовое небо в конце концов разразилось моросящим дождем. Он повернул на Пятьдесят восьмую улицу и направился в сторону Университетского авеню. На углу находился институт Востока – еще одно место, где Инди провел много часов досуга. Здешние экспозиции рассказывали об истории, искусстве и археологии древнего Ближнего Востока – Ассирии, Месопотамии, Персии, Египта и Палестины.