Страница 11 из 50
Белекамус казалась огорченной; она оглядела кафе в поисках свободного столика.
– Кажется, все занято, – сдержанно заметил Конрад, ощутив ее плохо скрытое неудовольствие. – Но я приглашаю вас присоединиться ко мне.
– О, я не хотела вас беспокоить.
– Ничего страшного.
Убедившись, что выбора нет, она кивнула и уселась. Инди пытался поддержать разговор, рассказывая Белекамус о курсе истории Конрада, и о причине, по которой тот потерял работу. Поначалу Белекамус казалась равнодушной, но когда Конрад в деталях живописал ей картину повешения отцов-основателей, интерес ее обострился. Она несколько раз бросала на Инди пристальные взгляды и задала пару вопросов о реакции университетского руководства, и о том, как ему удалось выкрутиться.
Когда подошел официант, Инди и Дориана заказали свежие устрицы и pommes frites [6], а Конрад – еще один кофе с молоком.
– В Греции не стали бы долго разбираться, – вымолвила Белекамус, когда официант удалился. – Если бы вы повесили чучело кого-нибудь из наших лидеров, то сразу угодили бы в тюрьму. Вы хоть подумали о возможных последствиях?
– Поначалу нет. Только потом.
Она покачала головой.
– Так зачем же вы это сделали?
– Хотел доказать свою точку зрения.
– А заодно пощекотать нервы, не так ли?
– Наверно, – пожал Инди плечами. Он ни разу не задумывался об этом, но пожалуй, именно так оно и было.
Она рассмеялась своим восхитительным грудным, сочным смехом.
– У вас есть авантюрная жилка. Вы чуточку бунтарь. – Она откинулась на спинку стула. – Инди… – Это слово в ее устах казалось музыкой. – Ни разу не слышала такого имени, но оно мне нравится. А меня зовите Дорианой.
Она снова подалась вперед и слегка притронулась к его руке; это преднамеренное мимолетное прикосновение пронзило Инди трепетом до самых кончиков пальцев, будто удар током. И дело было не столько в прикосновении, сколько в осознании, что Снежная Королева вовсе не так уж неприступна, как ему казалось.
Конрад с любопытством поглядел на них, но промолчал. Инди все еще не высказался о предстоящем путешествии в Грецию, а Конрад наверняка недоумевал по поводу их взаимоотношений с Дорианой, так что Инди рассказал о ее предложении.
– Дельфы. Звучит заманчиво, – задумчиво кивнул Конрад. – Значит, профессор берет вас с собой?
– Я еще толком не решил.
– Почему? – вклинилась Белекамус.
– Я занимаюсь лингвистикой, а не археологией. Из-за экспедиции я теряю целый семестр. Так что не знаю. Никак не могу решить, что мне нужнее.
Дориана устремила взгляд к выходу, словно хотела побыстрей уйти.
– Вы оба американцы, – вздохнула она. – У вас тут целая колония – писатели, художники, студенты… Вы счастливчики. Можете жить в чужой стране и чувствовать себя как дома, у вас повсюду соотечественники. А вы, то есть большинство ваших, только и делают, что жалуются. Вы просто горстка несчастных перекати-поле, затерявшихся в океане культуры.
В голосе ее не было озлобления, одна лишь равнодушная констатация.
Инди хотел было возразить, но тут официант принес заказ. Некоторое время все ели в молчании, от которого веяло неловкостью. Наконец, Белекамус, отправив очередную устрицу в рот, указала вилкой на Инди.
– Вы же говорили, что с детства интересовались и занимались археологией. Почему же решили специализироваться на лингвистике?
– Отец с детства учил меня иностранным языкам. Языкам и мифам. То он целую неделю говорит со мной только по-французски, то по-испански или по-немецки. Когда мне исполнилось девять лет, каждый день после школы я по часу занимался латынью. В десять лет я уже знал греческие мифы. Он всегда говорил, что готовит меня к карьере ученого, и притом ученого-лингвиста.
Она вздохнула и покачала головой.
– С отцом все ясно. Но вы-то сами? Чего хотите вы?
Ее вопрос обеспокоил Инди, но лишь потому, что отражал его собственные сомнения.
– Чего-нибудь захватывающего. Мне совершенно не по вкусу перспектива до конца дней своих корпеть в библиотеках, роясь в пыльных манускриптах, написанных на мертвых языках.
– Так почему бы вам не заняться археологией? – вставил Конрад. – Там выбор пошире.
– Меня не тянет быть вечным студентом.
Белекамус отодвинула тарелку в сторону.
– Послушайте, Инди, если обнаруженная в Дельфах доска имеет научную ценность – а я чувствую, что это так – то вы сможете использовать эту тему для диссертации на степень доктора философии. А с вашим образованием, по-моему, докторантуру можно легко пройти за два года. Год интенсивной учебы, затем диссертация, и вот вы уже археолог. Если же не получится, вернетесь к лингвистике.
Вот последнее-то его и не привлекало. Уж если он выберет археологию, то раз и навсегда. Идти на попятную нельзя.
– А если эта доска не оправдает ожиданий?
– Тогда вы просто выберете другую тему для диссертации, – отрезала она.
– Да не беспокойтесь вы, Инди, – подал голос Конрад. – Стоит по-настоящему захотеть, и найдешь все, что надо.
– Хорошо, согласен.
Вот так – быстро и просто.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Белекамус. – Я так и думала. В Афины уезжаем завтра после обеда. Жду вас у себя кабинете к часу. А теперь мне пора. – Она протянула руку Конраду. – Рада была познакомиться. Желаю успехов в ваших литературных занятиях.
Минуту спустя, когда дверь кафе закрылась за ней, Инди вопросительно взглянул на Конрада.
– И что вы об этом думаете?
– Я думаю, что археология вам понравится. Вы в ней наверняка преуспеете.
– А о профессоре Белекамус?
Конрад сплетал и расплетал пальцы. На сей раз с ответом он не торопился, взвешивая каждое слово.
– Не знаю, в чем причина, Инди, но я бы держался с ней осмотрительно. У меня такое чувство, будто она говорит одно, а думает другое.
– По-вашему, мне надо отказаться от ее предложения?
– Я бы не сказал. Просто у меня такое ощущение, что тут замешано нечто большее.
6. В поезде
Поезд, громыхая, катился среди просторов полей южной Италии. Дориана Белекамус смотрела в окно на сумрачные холмы, высившиеся на фоне лилового горизонта. Лучи закатного солнца золотили их вершины, окружая холмы ореолом волшебства. «Но им далеко до чудес Греции», – думала она. На ее родине пейзажи состояли из драматических контрастов: белоснежные домики испещрили берега, море настолько синее, что сердце замирает, горы цвета зреющего винограда, выжженное солнцем небо.
«Уже скоро», – подумала она. Ее добровольная ссылка подошла к концу. Утром они будут в Бриндизи, оттуда морем до порта Пиреи, дальше сухопутной дорогой до Афин, и она дома.
Дориана отвернулась от окна и включила ночник над своим сиденьем. Напротив, сдвинув шляпу на лоб, повалился на левый бок спящий Джонс.
Она улыбнулась, разглядывая его. Никаких сомнений, Инди окажется весьма полезным. Он как раз такой, какой нужен – смышленый и проворный, но не настолько смышленый и проворный, чтобы представлять опасность. Землетрясение стало блестящим предлогом. Они с Джонсом поработают в развалинах, пока все будет устроено, и западня будет готова захлопнуться.
Послышался скрип, и дверь слегка отъехала. Дориана не закрывала дверь на задвижку; вероятно, та сдвинулась от порыва ветра, когда мимо прошел кто-то из пассажиров. Но тут щель перекрыл темный силуэт, и Дориана поняла, что кто-то стоит прямо за дверью.
Она подождала, думая, что сейчас последует стук, и кондуктор объявит, что обед готов.
– Кто там? – не дождавшись стука, спросила она.
За пару шагов оказавшись у двери, Дориана открыла ее, но никого не увидела. Выглянув в проход, она успела заметить спину одетого в черный костюм человека, переходившего в соседний вагон. Бросив взгляд на Джонса, Дориана убедилась, что он все еще спит, и поспешила за неизвестным.
В следующем вагоне второго класса ехали десятки пассажиров – одни читали, другие спали, третьи глядели в окно или просто скучали. Проход был пуст. Должно быть, неизвестный сел. Дориана двинулась вперед, внимательно вглядываясь в каждого. Вот мужчина в черном костюме негромко переговаривается с девушкой. На коленях разложена газета – вряд ли он успел бы ее развернуть, если бы только что присел.