Вслепую

На глазах Райта выступили слезы.

– Я говорю правду.

– Посмотрим в понедельник утром, не изменится ли правда.

– Пожалуйста, не отсылайте меня обратно!

– Это просто временное задержание, Джек, – утешила его Мун. – Я позабочусь, чтобы тебя поместили в отдельную камеру.

– Отпустите меня домой.

– Это невозможно, – возразила Мун. – Ты должен поразмыслить, определить приоритеты.

– Я давно это сделал.

Мун не стала более пререкаться. Она оставила Райта в комнате, с опущенной головой, в слезах.

Суббота

25

Сара резко проснулась, долю секунды не в силах понять, где находится. Она осмотрелась в своей спальне, задерживая взгляд на старых добрых предметах: на комоде, который принадлежал еще бабушке, на зеркале, купленном на распродаже, на шкафу, таком широком, что отцу пришлось снимать дверь с петель, чтобы внести его в комнату.

Она села и через окно посмотрела на озеро. Вода не успокоилась после вчерашней грозы, по поверхности шли мелкие волны. Солнце скрывало сероватое небо, по земле стлался туман. В доме было прохладно, а снаружи, видимо, совсем зябко. Сара укуталась в стеганое одеяло и пошла в ванную; зашмыгала носом, когда ноги ступили на холодный пол.

На кухне она поставила кофеварку и дождалась, пока сможет наполнить чашку. Вернувшись в спальню, надела спортивные шорты из спандекса, а поверх них старые штаны. Телефонная трубка по-прежнему лежала не на месте. Сара вернула ее на телефонный аппарат, и он тотчас зазвонил. Сара сделала глубокий вдох и произнесла:

– Алло?

– Привет, малышка, до тебя не дозвониться?

– Случайно сдвинула трубку с телефона, – солгала Сара.

Отец то ли поверил ей, то ли решил пропустить ложь мимо ушей.

– Мы тут готовим вкусный завтрак. Приходи.

– Нет, спасибо, – отказалась Сара, несмотря на протесты желудка. – Я собралась на пробежку.

– Может, зайдешь попозже?

– Ладно, – ответила Сара, направляясь к столу в коридоре.

Она открыла верхний ящик и достала двенадцать открыток. Двенадцать лет прошло со дня изнасилования, по открытке в год. Рядом с адресом всегда стояла строка из Библии.

– Малыш? – произнес Эдди.

– Да, пап.

Сара сосредоточилась на разговоре, опустила открытки обратно в ящик и задвинула его бедром.

Они поболтали о грозе, Эдди рассказал, как мощный сук отломился от дерева и чуть не угодил в дом, Сара пообещала прийти и помочь убраться. Она говорила, а в голове проносились картины после насилия. Она лежит на больничной койке, шипит кислородная маска при каждом вдохе, сигналы кардиографа подтверждают, что она жива, хотя это приносило мало утешения.

Она спала, а когда проснулась, в палате был отец, держал ее за руку обеими ладонями. Она раньше никогда не видела, чтобы отец плакал, а тут с его губ срывались короткие душераздирающие стоны. За ним стояла Кэти, обхватив мужа за талию, прижавшись головой к спине. Сара чувствовала себя не в своей тарелке, не понимая, что могло их так расстроить, и тут вспомнила, что с ней произошло.

Через неделю Эдди отвез ее в Грант. Сара всю дорогу не поднимала головы с его плеча, сидя на переднем сиденье старого пикапа, втиснутая между матерью и отцом, как было всегда до рождения Тесс. Мать фальшиво пела церковный гимн, которого Сара раньше не слышала. Что-то о спасении. Что-то о возмездии. Что-то о любви.

– Малыш?

– Да, пап, – произнесла Сара, смахнув слезу. – Я загляну попозже, ладно? – Она чмокнула губами, передав ему поцелуй. – Я люблю тебя.

Он ответил теми же словами, но Сара заметила тревогу в его голосе. Зная, что отцу известны малейшие детали изнасилования, она долго не могла оправиться. Она чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение, и это повлияло на их отношения. Ушла в прошлое та Сара, с которой он играл в карты. Ушли шутки Эдди: «Пусть лучше Сара станет гинекологом, тогда я смогу всем говорить, что у меня обе дочки занимаются трубами, хотя одна из них – фаллопиевыми». Он больше не видел в ней неуязвимого человека. Он видел женщину, которая нуждается в защите. Фактически отец воспринимал ее точно так же, как теперь Джеффри.

Сара туго затянула шнурки кроссовок. Прошлым вечером она услышала в голосе Джеффри жалость и неожиданно для себя поняла, что все безвозвратно изменилось. Отныне он будет видеть в ней жертву. Она всегда так отчаянно пыталась преодолеть это чувство – а сейчас отдалась ему сполна.

Накинув легкую куртку, Сара вышла во двор. Трусцой выбежала на дорогу и повернула налево, в противоположную от родительского дома сторону. Она не любила бегать по улицам, ибо в своей жизни видела слишком много разодранных детских коленок, в будни Сара пользовалась беговой дорожкой в спортивном центре или посещала бассейн. Летом она вставала пораньше, чтобы поплавать в озере, очистить разум и сосредоточиться на делах предстоящего дня. А теперь ей хотелось достичь полного изнеможения, наплевав на суставы. Сара всегда была спортивной, физическая нагрузка приводила ее в равновесие.

В двух милях от дома она повернула на тропинку, чтобы пробежаться вдоль озера. Местность там была неровная, зато открывался великолепный вид. Солнце наконец-то выиграло битву против темных туч, и Сара вдруг осознала, что находится у дома Джеба Макгуайра. Она остановилась посмотреть на глянцевую черную лодку, пришвартованную к пристани, и тут поняла, кому она принадлежит. Сара прикрыла глаза от солнца, глядя на дом.

Раньше здесь жили Тэннеры. Жители приозерной полосы неохотно расставались со своей землей, но дети Тэннера, давно уехавшие из Гранта, с радостью продали дом, как только их отец уступил болезни. Рассел Тэннер был хорошим человеком, но со своими причудами, как и большинство стариков. Джеб лично доставлял ему лекарства, что сэкономило средства при покупке дома.

Сара поднялась по крутой лужайке. Джеб все перестроил через неделю после новоселья, заменил старые окна двойными рамами, убрал с крыши и стен шиферную кровлю. Сколько Сара помнила дом, он всегда был темно-серым; Джеб перекрасил его в солнечно-желтый.

– Сара! – воскликнул Джеб, выйдя из дома.

На нем был пояс для инструментов, сбоку свисал реечный молоток.

– Привет, – крикнула она, зашагав навстречу. Чем ближе она подходила к дому, тем отчетливее слышала звук капель. – Что это за шум?

Джеб ткнул пальцем в сторону водосточной трубы, свисающей с крыши.

– Как раз собрался с ней разделаться. – Направляясь к Саре, Джеб положил руку на молоток. – Я был так занят на работе, дышать некогда.

Она кивнула.

– Может, тебе помочь?

– Не надо, – ответил он, поднимая двухметровую лестницу. – Слышишь стук? Вода медленно стекает и бьет по основанию трубы.

Следуя за Джебом к дому, Сара все четче слышала капель. Она раздражала ее, как текущий кран над железной раковиной.

– Что случилось?

– Старая древесина, – ответил Джеб, поворачивая лестницу нужной стороной. – На этот дом уходит столько денег!.. Недавно починил крышу, так стали отваливаться сточные трубы. Я лакирую пирс сверху – начинает сдавать основание.

Она посмотрела под пирс и увидела там стоячую воду.

– У тебя, наверное, и подвал затоплен?

– Слава Богу, в доме нет подвала, иначе там был бы бассейн. – Опустив руку в один из кожаных кармашков пояса, Джеб достал одной рукой гвоздь, а другой нащупал молоток.

Сара уставилась на гвоздь: ее вдруг осенило.

– Можно подержать?

Он улыбнулся:

– Конечно.

Она взяла гвоздь, взвесила его на ладони. Хватит, чтобы прикрепить водосточный желоб, но можно ли подобным гвоздем прибить Джулию Мэтьюс к полу?

– Сара? – вернул ее к реальности Джеб. Он протягивал руку. – У меня в сарае есть еще. Если хочешь, можешь оставить себе.

– Ну что ты, – ответила она и отдала гвоздь.

Надо вернуться домой и позвонить Фрэнку Уоллису. Джеффри, вероятно, пока не приехал из Атланты, но можно будет выяснить, кто недавно покупал подобные гвозди. Хорошая зацепка.