Вслепую

– Такую информацию фиксируют?

– Слава Богу, да, – ответила Лена, предотвратив споры о правах гражданина.

Как бывшему наркоману, Хэнку неприкосновенность личной жизни была дороже, чем здравый смысл. Лене не хотелось обсуждать, как платят за грехи вышедшие из тюрьмы заключенные.

– Так, значит, у тебя есть список?

– У нас у всех есть по списку, – пояснила Лена. – Мы стучим в двери, ищем соответствующего человека.

– Чему соответствующего?

Лена посмотрела на него, раздумывая, вдаваться ли в подробности.

– Такого, который в прошлом совершил нападение с изнасилованием. Белый, в возрасте от двадцати девяти до тридцати пяти. Чтобы он считал себя верующим. Видел раньше Сибилл. Преступник должен был знать, куда она ходит, значит, имел представление, как она выглядит.

– Довольно четкий портрет.

– Да, но в списке почти сотня людей.

Хэнк присвистнул.

– В Гранте-то? – Он недоверчиво покачал головой.

– Это только за последние шесть лет, Хэнк. Если никого не найдем, то расширим список лет на десять – пятнадцать.

Хэнк поправил волосы. Лена ткнула пальцем в его голые руки.

– Я хочу, чтобы ты сегодня вечером не снимал пиджак.

Хэнк посмотрел на старые следы от уколов.

– Хорошо, если тебе угодно.

– Придут полицейские. Мои друзья. Люди, с которыми я работаю. Увидят шрамы и все поймут.

Он вгляделся в рябую поверхность кожи.

– Не надо быть полицейским, чтобы понять, что это.

– Не заставляй меня краснеть, Хэнк. Мне и так уже пришлось сказать начальнику, что ты наркоман.

– Сожалею.

– Да уж, – вздохнула Лена, не зная, что добавить. Она боролась с искушением унизить его. Вместо этого она вдруг сказала: – Я не в настроении вести задушевные разговоры.

– Жаль, – ответил Хэнк, однако не ушел. – Нам надо обсудить, что ты будешь делать с прахом сестры.

– Не сейчас.

– Я говорил с Нэн…

– Мне плевать, что об этом думает Нэн, – оборвала его Лена.

– Она была ее любовницей. Ли. Они жили вместе.

– Мы тоже жили вместе, – напомнила Лена. – Она была мне сестрой, Хэнк. Ради Бога, я не отдам ее Нэн Томас.

– Она очень хороший человек.

– Не сомневаюсь.

Хэнк крутил в руках бутылку.

– Нельзя оставлять ее в стороне только потому, что тебе неловко. Ли. – Он сделал паузу. – Они любили друг друга. Ну почему тебе так сложно это признать?

– Признать? – рассмеялась Лена. – А что тут отрицать? Они вместе жили. Вместе ездили в отпуск. – Она вспомнила сальности Гордона. – Об этом знал весь их чертов колледж. Какая теперь разница?

Хэнк решился.

– Не знаю, малышка. Ты ревновала ее?

– К кому? – вскинула голову Лена.

– К Нэн.

Лена захохотала.

– Глупее от тебя ничего не слышала.

Хэнк пожал плечами:

– Ты долго держала Сибилл при себе… Когда она встретила кого-то другого, естественно, ей стало сложно находиться с тобой.

Лена открыла рот от изумления. Хэнк сам нарывался на перебранку, которой она старалась избежать.

– Ты думаешь, я ревновала к Нэн Томас потому, что она трахала мою сестру?

Хэнк сморщился от таких слов.

– Считаешь, их отношения этим и ограничивались?

– Я не знаю, что между ними было, Хэнк, – сказала Лена. – Мы не обсуждали эту сторону ее жизни, ясно?

– Знаю.

– Тогда зачем ты поднял этот вопрос?

Он помолчал.

– Ты не единственная, кто потерял Сибилл.

– Я это и не утверждала! – крикнула Лена, поднимаясь.

– Но ты себя так ведешь, – возразил Хэнк. – Послушай, Ли, может, тебе стоит с кем-нибудь поговорить об этом?

– А мы сейчас с тобой чем занимаемся?

– Не со мной, – нахмурился Хэнк. – Где тот парень, с которым ты встречалась?

Лена усмехнулась:

– Мы с Грегом расстались год назад, да и вряд ли бы мне захотелось поплакать ему в жилетку.

Лена вышла из кухни, поднялась в спальню и хлопнула дверью.

Шкаф был набит костюмами и широкими брюками, но она достала черное платье. Вытащила гладильную доску, однако зацепилась за шнур утюга и уронила проклятую железку себе на ногу.

– Черт!.. – прошипела Лена.

Села на кровать, потирая пальцы. Это Хэнк виноват: вывел ее из себя. Он всегда так поступал. Навязывал свою философию великодушия и любви к ближним, привитую ему обществом «Анонимных алкоголиков». Если ему хочется так жить, если ему необходимо так жить, чтобы не сорваться на наркотики и не упиться до смерти, – пожалуйста, но у него нет права навязывать свои взгляды Лене.

А насколько смешон его вывод, что Лена ревновала к Нэн! Всю свою жизнь Лена пыталась помочь Сибилл стать самостоятельной: читала вслух задания, чтобы не ждать брайлевский перевод, помогала готовиться к экзаменам и ставить эксперименты. Она все делала ради Сибилл, ради того, чтобы сестра встала на ноги, нашла работу, зарабатывала себе на жизнь.

Лена разложила гладильную доску и взяла платье. Разгладила ладонями ткань и вспомнила, когда последний раз надевала его. Сибилл попросила отвести ее на вечеринку факультета в колледже. Лена удивилась, но не отказала. Существовала четкая грань между преподавателями колледжа и горожанами, и Лене было неуютно среди людей, которые не просто окончили высшее учебное заведение, но и претендуют на ученую степень.

Сибилл, напротив, была в своей стихии. Она стояла в самом центре группы, разговаривая с преподавателями, которые увлеченно слушали ее. Никто не пялился на нее, как в отрочестве. Никто не смеялся над ней и не острил по поводу слепоты. Впервые Лена поняла, что Сибилл в ней больше не нуждается.

Нэн Томас не имела никакого отношения к этому открытию. Хэнк ошибался. В тот день Сибилл стала независимой. Она умела о себе позаботиться. Она могла передвигаться. Несмотря на слепоту, она была в некотором смысле зрячей. Сибилл хорошо разбиралась в людях, поскольку внимательно слушала, как они говорят. Она улавливала малейшие изменения в голосе, когда они начинали лгать или когда были опечалены. Она понимала Лену, как никто.

В дверь постучал Хэнк.

– Ли?

Лена вытерла нос, заметив, что плачет. Она не встала открыть дверь.

– Что?

Приглушенным, но достаточно четким голосом он произнес:

– Я сожалею о том, что сказал, солнышко.

Лена сделала глубокий вдох.

– Ничего страшного.

– Я беспокоюсь о тебе.

– Я в порядке, – заверила Лена и взяла утюг. – Буду готова через десять минут.

Дверная ручка закрутилась, затем вернулась в начальное положение. Хэнк зашагал вниз по лестнице.

Молельный дом был набит друзьями и коллегами Сибилл. После десяти минут рукопожатий и принятия соболезнований от незнакомых людей Лене стало не по себе. Она готова была взорваться от того, что вынуждена стоять тут так долго и делить свое горе с чужими. Помещение словно давило на нее, кондиционер работал так, что некоторые надели куртки, а Лена истекала потом.

– Привет, – сказал Фрэнк, взяв ее за локоть.

Лену удивило это прикосновение, но она не убрала руки. Как хорошо, что можно поговорить со знакомым.

– Слышала, что произошло? – спросил Фрэнк, косо взглянув на Хэнка.

Лена покраснела от смущения, поняв его взгляд.

– Нет, – ответила Лена, отводя Фрэнка в сторону.

– У Уилла Харриса, – тихо начал он. – Кто-то бросил камень ему в окно.

– Зачем? – спросила Лена, догадываясь о причине.

– Не знаю, – пожал плечами Фрэнк. – Мэт… – он запнулся, – был весь день со мной. Не знаю.

Лена повела его в коридор, чтобы не шептаться.

– Ты подозреваешь Мэта?

– Либо Мэт, либо Пит Уэйн. То есть они единственные, кто приходит на ум.

– Может, кто-нибудь из масонской ложи?

Фрэнк сердито нахмурился, чего и следовало ожидать. Сделать такое предположение – все равно что обвинить папу римского в надругательстве над десятилетним мальчиком.

– Может, Брэд? – спросила Лена. Опять осечка.

– Ах да, – поняла Лена. – Ясно.