Страница 29 из 65
Прямо перед ним было картофельное поле, на днях засеянное, За темно-коричневой полосой поля зеленела опушка лесопарка, вернее, небольшого клина, выдающегося на правую сторону шоссе, к Синему Камню. По опушке, перед молодыми сосенками, перебегал человек с пистолетом в руке. Он двигался справа налево, туда же, куда и Степка. Вот он остановился, и стало видно, что это женщина в брюках. Она смотрела в лее. Пробежала шагов двадцать, оглянулась…
Погоня.
«Опять женщина», — подумал Степан. Он давно полагал, что женщин на свете чересчур много. А пришелец не слишком-то умный — бегает с пистолетом в руке. Еще бы плакат нес на палке: ловлю, мол, такого-то… Только почему она смотрит в лес?
Дьявольщина! Как было здорово на вышке!
Загрохотало, завизжало в воздухе — низко, над самым лесопарков и над дорогой, промчался военный самолет. Были заметны крышки па местах убранных колес и тонкие палочки пушек впереди крыльев.
Женщина на опушке тоже подняла голову и повернулась, провожая самолет. И парни на дороге, и две девушки в нарядных выходных платьях проводили его глазами.
Было очень странно знать, что они даже не подозревают ничего. Один парень проговорил: «Во дают!», а второй, сосредоточенно пыхтя, расстегнул свой галстук сзади на шее и пошел дальше, а девушка взяла у него галстук и спрятала в сумочку.
Пришелец решительно отвернулся от леса и направился прямо к Степану. И хотя он никак не мог проникнуть взглядом за кусты, Степка кинулся наутек в прежнем направлении, обогнал компанию с галстуком, и в эту секунду загрохотал второй самолет.
Один самолет мог случайно пролететь над лесопарком. Но два!..
Алешка с докторшей добрались, у-ру-ру! Степка из-за кустов показал женщине нос. И увидел, что она стоит с задранной головой посреди поля и держит в руках не пистолет, а какой-то хлыстик или ремень. Потом она повернулась спиной к дороге и совхозу и, пригнувшись, стала смотреть а лес. Присела на корточки. И из леса выскочил странный белый зверь и широченной рысью помчался по опушке… Да это же собака, знаменитый мраморный дог, единственный в Щекине! Его хозяйка — дочка директора телескопа! Степка даже засмеялся. Он же прекрасно знал, что эта самая дочка тренирует собаку в лесопарке. Вот она, в брюках, а в руке у нее собачий поводок…
Он стоял со счастливой улыбкой на лице. Нет за ним погони, а докторша с Алешкой добрались! Уже прошли первые самолеты. Сейчас пойдут войска на вертолетах, волнами, как в кино, и густо начнут садиться вокруг телескопа, и солдаты с нашивками-парашютами на рукавах похватают пришельцев, заберут ящики «посредников», и все!
Но вечерний воздух был тих. Степка воспаленными глазами шарил по горизонту — пусто. Над телескопом ни малейшего движения. «Дьявольщина! — вскрикнул он про себя. — Алешка же ничего не знает про телескоп! Он же сначала уехал, а после я узнал… Самолеты сделали разведку, ничего тревожного не обнаружили, и наши двигаются себе, не торопясь… А ну, вперед!»
Он вздохнул, привычно оглянулся: на дороге позади спокойно, впереди тоже. А в поле…
Женщина подбегала к опушке, а собака сидела, повернув морду ей навстречу, и держала в зубах здоровое полено.
— Вот так псина, ухватила такое полено!.. Вот так так… — прошептал Степка и непроизвольно шагнул с дороги.
Полено уже было у хозяйки, а собака виляла хвостом. Степка пригнулся и побежал к ним через поле.
Женщина в брюках открывала футляр для чертежей.
— Вот так полено! — шептал Степан, подбегая к ним.
Он даже не подумал, что в городе сотня таких футляров — коричневых, круглых, с аккуратными ручками. Вот упала бумага, подложенная под крышку. Потянулась нитяная масляная ветошка…
Женщина повернула к Степке румяное лицо, приказала собаке: «Сидеть!» Из футляра торчала еще ветошь, Степка сказал:
— Это мое. Я потеряла.
Собака дышала — «ха-хах-хах» — и с неприязнью смотрела на Степана.
— Твое? Возьми, пожалуйста, — приветливо сказала дочь директора телескопа. — Зачем же ты раскидываешь свои вещи?
— Я не раскидывала, — сказал Степан, понемногу отходя. — Я спрятала… там. — Он махнул а сторону шоссе. — Вижу, собака… Спасибо! — крикнул он и побежал, пока эта немолодая румяная женщина не передумала и не спросила что-нибудь лишнее.
Она, впрочем, и не собиралась спрашивать. Позвала собаку и побежала с ней в лес.
Степан сунул руку под ветошь. Бластер лежал, как его укладывали в тире: хвостовой частью вверх, обмотан тряпкой. Удача. С таким оружием не изолятор — целую мачту свалим в два счета… Как его нести? Эти через Сура должны знать, в чем упаковано их оружие. Степан выкинул чехол и понес бластер, оставив его в масляной тряпке.
Значит, Анна Егоровна не добралась с Алешкой. Их перехватили, и они выкинули бластер из машины, думал Степан. Он знал, что сейчас не время думать о постороннем. Сейчас все постороннее, кроме дела.
Точно к половине восьмого он вышел на луг между седьмой и восьмой мачтами и увидел прошлогоднюю копешку. Кругом опять ни души. День был такой — пустынный. Он сказал вслух фразу из «Квентина Дорварда»; «Все благоприятствовало отважному оруженосцу в его благородной миссии». Покраснел. Улыбаясь, что все так великолепно получается, выбрал место — замечательное место! Луг пересекала канава, узкая и глубокая. Откос ее давал опору для стрельбы вверх. Степан не торопясь отмерил шестьдесят метров от опоры, спрыгнул в канаву и лег на левый бок, Развернул бластер и удивился, как удобно сидит в руках чужое оружие Оно было не круглое, а неправильное, со многими вмятинами и выступами. Рука находила свои вмятины и выступы — сидело, как влитое. Чтобы выстрелило, надо нажать сразу оба крылышка у рукоятки — вот так…
Он уперся носками в землю, рыхлую на откосе, установил левый локоть, чуть согнув руку, и убедился, что бластер лежит прочно и не «дышит» в ладони. Поставил его на линию с правым глазом и верхушкой мачты, а двумя пальцами правой руки сжал крылышки… Шшихх! Вздрогнув, бластер метнул молнию, невидимую на солнце, но ярко, сине озарившую изоляторы. Когда Степка смигнул, стало видно, что одна гирлянда изоляторов сплавилась, но цела. И провода целы. Дьявольщина! Этой штукой надо резать, как ножом, а не стрелять в точку!
Тут в вышине что-то блеснуло, за мачтой, далеко вверху. «В глазах замелькает от такого», — подумал Степан, прицелился под изоляторы и повел бластер снизу вверх, не отпуская крылышек, — шшихх! шшихх! Третьего выстрела не получилось, а блестящий кристалл головки стал мутным.
Один провод — ближний — валялся на земле. «Можно и один, но лучше два», — вспомнилась инструкция Вячеслава Борисовича. Бластер больше не стреляет… «Дьявольщина и дьявольщина!» — пробормотал Степка, положил бластер и выудил из-под платья пистолет.
Над проводами снова блеснуло, как маленькая, круглая радуга а бледном небе… Сильно, страшно кольнуло сердце. Он прыжками кинулся под копну, молния ударила за его спиной, ударила впереди. Густо, дымно вспыхнула копна. Над первыми струями дыма развернулся и косо пошел вверх радужный диск. Полсекунды Степка смотрел, не понимая, что он видит и какое предчувствие заставило его бежать. Но тут диск опять стал увеличиваться. Ярче и ярче вспыхивая на солнце, падал с высоты на Степку. Он снова помчался через весь луг зигзагами. Полетел в канаву, и вдруг его свело судорогой. Выгнуло. В глазах стало черно и багрово, и крик не прорывался в глотку. «Погибаю. Убивает током», — прошла последняя мысль, а рука еще сжимала пистолет, И последнее он чувствовал, как ток проходит из пистолета в руку.
Несколько секунд «блюдце» еще висело над канавой. Потом, не тратя заряда на неподвижную фигурку в голубом платье, переместилось к бластеру, втянуло его в себя, косо взмыло над лугом и скрылось.
…Все пешие бежали по шоссе, и, вкатившись на бугор, я увидел, как впереди их подсаживают в машины. Последняя «Волга» обогнала меня на спуске; она шла пустая, не спеша — та самая черная «Волга». Один водитель. Значит, всех подобрали.