Страница 11 из 31
Поэтому вопрос, я считаю, стоит так: насколько хватит нынешнего государства? А это зависит от международных резервов РФ. Ответ прост: ненадолго. Времени, чтобы тратить попусту, просто больше нет.
АНДРЕЙ КОБЯКОВ, ЭКОНОМИСТ, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПРАВЛЕНИЯ ИНСТИТУТА ДИНАМИЧЕСКОГО КОНСЕРВАТИЗМА
Нужно отдавать себе полный отчет в том, что все пореформенные годы РФ существовала с сильно деградировавшей структурой экономики. Она попала в чрезмерную зависимость от мировой конъюнктуры.
При имеющейся структуре производственных мощностей российская экономика вряд ли получит собственное оживление. Самоподдерживающийся экономический рост пока в России невозможен. Для этого нет целого ряда важнейших институтов — в лице, скажем, суверенной финансово-банковской системы, — и важнейших решений, способных изменить технологический характер этой экономики, повысив долю наукоемких отраслей.
В ближайшее время наше состояние останется производным от состояния мировой экономики. Поэтому хотелось бы разобраться: а что происходит с последней?
Относительно мирового кризиса мое мнение таково: да, сейчас мы нащупали некое плато, но после него будет новое падение — и гораздо более серьезное. В конце концов, о том, что кризис прекратился, во времена Великой депрессии говорили и в 1930 году, и в 1931-м, и позже. Каждый раз тогда якобы начинал восстанавливаться фондовый рынок, но затем снова рушился. Если брать даже чисто финансовые показатели, то нет никаких оснований считать, что кризис преодолен. До тех пор, пока не "сгорела" эта безумная масса ничем не обеспеченных денег, кризис будет усиливаться. Наоборот, мы видим, как все эти деривативы сейчас монетизируются.
По моим априорным представлениям, высказанным год назад, к 2010, а то и к 2011 году наступит некоторое затишье. А после него пойдет очередная, уже серьезная волна кризиса, которая станет окончательной для изменения мира в том виде, в котором мы его сейчас знаем. Здесь будут и проигравшие, и побежденные, и победители. Имеет смысл рассматривать многие вещи именно сквозь эту призму…
Сейчас пока происходит некая "косметическая зачистка". Но долго ли удастся сохранять сложившуюся парадигму глобального финансового капитализма, отвязанного от каких-либо реальных стоимостей? И что, собственно, придет ей на смену?
Существует — и об этом все боятся говорить — латентный валютный кризис. Протекает он странно. Мы увидели девальвацию рубля и целого ряда валют по отношению к доллару в конце 2008 г., но при этом все понимают, что главной жертвой валютного кризиса должен стать именно… доллар. Мы имеем дело с несколькими кризисами разного рода. Это структурный кризис, и кризис парадигмальный, и кризис прежней технологической модели развития.
Пропустив Пятый технологический уклад, Россия из-за отсутствия сколько-нибудь внятной экономической политики получила "просадку". Если мы упустим возможность модернизации на следующем, повышающейся фазе Кондратьевского цикла — по моим расчетам, она должна наступить в районе 2015 г., — то РФ однозначно проваливается в некий "четвертый мир". А там — никаких перспектив не то что для развития, но и для существования той массы народа, которую могла бы прокормить наша экономика. Тогда действительно все эти сценарии относительно того, что в России для обслуживания нефтегазового комплекса не нужно более тридцати миллионов населения, могут оказаться актуальными.
Согласен с Михаилом Делягиным, что уповать на нынешнее государство сложно. Но вот вопрос: а на что тогда мы можем уповать? Если обсуждать персональный состав правительства — это один вопрос. Если говорить о России вообще и роли государства в ней, то очевидно: без государства многие вещи в принципе невозможны. Многое без него мы не сдвинем с мертвой точки ни при каких обстоятельствах. Вопрос перевода нашей экономики в коридор инновационного развития — вопрос государственный. Ибо наш бизнес абсолютно невосприимчив к инновациям. Абсолютно!
Впрочем, на сегодняшний день не созданы никакие институты, которые могли бы заниматься инновациями. У нас идут разговоры о "Банке развития", о каких-то конкурсных условиях предоставления им кредитов… А где же дела? Их нет даже в зачаточном виде. Ну, поговорили о технопарках и технополисах, приняли программу — и тут выясняется, что Минсвязи отказывается финансировать десять технополисов. В другом технополисе уходит генеральный инвестор. Ну что это, извините за выражение, за бардак такой в масштабах страны? При этом нет представления о том, как, собственно, должен работать технополис.
Сама их идея возникла в Японии. Но японцы перед этим ездили и изучали опыт как Кремниевой долины в США, так и академгородков в Советском Союзе. И только потом создали нечто свое. Но в РФ даже попытки понять, что нам нужно в структурном отношении, как этот механизм должен работать, не предприняли!
Считаю, что без серьезных организационных и институциональных усилий государства нам в принципе "не светит" никакое будущее.
Мировой кризис продолжится, а бенефициаром, то есть "извлекателем выгоды" из него, окажется Китай. Он уже удачно пробросил идею глобальной валюты в виде специальных прав заимствования. А на самом деле — начал программу создания валютных свопов с целым рядом государств, в том числе и заокеанских — таких, как Аргентина или Бразилия. Китай превращается в полноценный международный платежно-расчетный центр, готовясь к перехвату мирового лидерства… Учитывая меняющуюся геополитическую конъюнктуру, мы кое в чем могли бы сыграть на опережение…
АНДРЕЙ ФУРСОВ, ИСТОРИК, ДИРЕКТОР ЦЕНТРА РУССКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ МОСКОВСКОГО ГУМАНИТАРНОГО УНИВЕРСИТЕТА.
В русской истории было два поворотных пункта, две развилки, определившие дальнейшее развитие. Это — 1565-й год и 1929-й. То есть введение опричнины и отмена нэпа. Отмена нэпа мне представляется датой не менее, а, быть может, и более важной, чем 1917 год, потому что с 1917 по 1929 годы Россия, с точки зрения ее места в мировой системе, продолжала стратегию Александра Второго, то есть оставалась зависимым сырьевым придатком, была не антисистемой, а системой.
И в 1565 г., и в 1929 г. главным вопросом дальнейшего развития был следующий: как перераспределить имеющуюся скудную вещественную субстанцию? В пользу олигархии или — путем непопулярных мер — в пользу основной массы населения? В русских условиях этот "материалистический" вопрос решается только властным способом. Во времена опричнины произошло отстранение тогдашней олигархии — четырех кланов суздальских княжат. В 1929-м — отстранение "ленинской гвардии", выступавшей за "сырьевой" вариант, который обрекал Россию на зависимое положение в капсистеме, а в перспективе — на утрату суверенитета. Разумеется, вся эта борьба сопровождалась усилением "пресса" на население — иначе не бывает, а в итоге выбор оказался национально-ориентированным. Иван Грозный, как и Иосиф Грозный, делал выбор в пользу антиолигархического пути.
Сегодня Россия подошла, причем в значительно худшем состоянии, нежели при обоих Грозных, к моменту, когда вот-вот будет окончательно проедено советское наследие. Уже промотаны советский человеческий капитал и техносфера. Сожраны наши "физика" и "метафизика". К тому же кризис носит глобальный характер, мы — его часть. Причем не субъект, а объект. Сегодня Россию можно брать голыми руками.