Отравитель

– У вас уже есть конкретные подозреваемые?

– Много родственников Аббаса Ашрафи остались жить в Иране, – осторожно напомнил Тагиев, – а наши южные соседи не очень заинтересованы в разработке любых месторождений на Каспии.

– Теперь понятно. Вам даже не обязательно, чтобы я нашел возможного убийцу. Вам нужно, чтобы я указал на какую-то конкретную сторону, которая была заинтересована в убийстве младшего брата хозяина фирмы. И эту сторону укажете мне вы?

– Возможно и так, – улонился от ответа Тагиев.

Во всем, что касалось его непосредственной работы, он разбирался неплохо. Остальное его просто не интересовало. Но он выполнял поручение самого вице-премьера и поэтому старался изо всех сил.

– В таком случае сделаем так, – решительно сказал Дронго. – Я готов вылететь в Каир и начать расследование. Только деньги у вас я не возьму. Мое расследование в любом случае будет объективным и честным. Если выяснится, что нужно искать заказчиков убийства совсем в другом месте, то я об этом прямо скажу. В другие игры я не играю. У меня есть свои принципы, которые я не собираюсь нарушать. Согласны?

Тагиев тяжело вздохнул. Поднялся. Протянул свое небольшую ладошку:

– Только сначала сообщите о ваших выводах нам, а уже потом им. На таких условиях мы можем договориться?

– Безусловно, – сказал Дронго, осторожно пожимая ему руку.

Глава вторая

Но лететь в Каир ему не пришлось. Он уже заказал себе билеты, чтобы прилететь в Египет через Стамбул, когда ему позвонил Тагиев и сообщил, что господин Аббас Ашрафи будет завтра находиться в Германии, и если Дронго успеет, то они могут встретиться утром в десять часов в аэропорту Мюнхена, в отеле «Кемпински». Теперь нужно было успеть. Хотя задача получилась несложной. Ночью из Баку уходил самолет во Франкфурт, который приземлялся в Германии в шесть часов утра. Чтобы перелететь в Мюнхен, оставалось еще чуть более четырех часов. Ровно в десять часов утра не выспавшийся и сосредоточенный Дронго сидел в холле отеля, когда там появилось сразу несколько мужчин. Не узнать в них иранцев было невозможно. Он поднялся к ним навстречу. Сразу двое телохранителей встали между ним и шедшим первым Аббасом Ашрафи.

– Извините, – сказал Дронго обращаясь по-английски, – у нас назначена встреча в этом отеле с господином Ашрафи.

– Подождите, – отодвинул телохранителей хозяин компании. Он был высокого роста, с крупными, резкими чертами лица. Такие лица обычно запоминаются. Темные, выразительные, немного навыкат глаза, мясистые щеки, крупный нос с горбинкой, седые волосы. Ему было немногим больше пятидесяти лет.

– Вы тот самый эксперт, о котором меня предупреждали? – спросил Ашрафи, глядя на Дронго. – Странно. Глядя на вас, я подумал, что вы итальянец. – Он протянул руку.

– Видимо, я слишком долго жил в Италии, – пошутил Дронго, пожимая руку собеседнику.

– Мне говорили, что вы знаете фарси? – перешел на фарсидский Ашрафи.

– Многие азербайджанцы понимают фарси, особенно бакинцы, – напомнил Дронго.

– Я знаю и азербайджанский, и фарси, – улыбнулся Ашрафи, – а вот на пушту не говорю, хотя официально считается, что наши предки пришли именно из Афганистана. Пойдемте, для нас забронирован зал для переговоров.

Отель «Кемпински» в мюнхенском аэропорту был своеобразным достижением стиля хай-тек, когда сам отель был словно возведен из металлических конструкций, которые заполнялись пластинками разнообразного матового стекла. Казалось, что вся конструкция может рухнуть, если вытащить несколько звеньев. На самом деле это была конструктивистская находка архитекторов.

Ашрафи и Дронго прошли в приготовленный для них зал. Сюда же вошел и мужчина средних лет. У него была большая теменная лысина, нос уточкой, тонкие губы и большие очки, придававшие облик прилежного ученика. Это был адвокат компании Муса Халил, выходец из Иордании, закончивший престижный английский вуз, стажировавшийся в американских адвокатских конторах, затем переехавший в Швейцарию и последние восемь лет работавший в компании Аббаса Ашрафи.

Разговор шел на английском, чтобы Муса Халил мог бы понять, о чем они говорили. Он не знал фарси, но зато говорил сразу на шести европейских языках, в том числе и на русском.

– Я просил найти лучшего эксперта, который помог бы раскрыть убийство моего брата, – пояснил Аббас Ашрафи, – вам уже наверно сообщили, что я готов выплатить любой гонорар за успешное расследование.

– Мне сообщили о смерти вашего младшего брата.

– Вилаята убили три месяца назад в Москве, – мрачно пояснил Аббас Ашрафи, – нас четыре брата, и Вилаят был самым младшим из тех, кто приехал с отцом в Египет. И наверно самым любимым. Он был совсем ребенком, когда наша семья уехала из Ирана. Может, поэтому мы все так к нему относились. Ему исполнилось только тридцать шесть, и он был на семнадцать лет моложе меня. Я его очень любил, относился к нему даже не по-братски, а по-отцовски. И я хочу знать, кто и зачем убил моего брата. Я хочу найти и наказать убийцу. И, конечно, узнать, кому понадобилась смерть Вилаята. Я специально позвал сюда уважаемого Мусу Халила. Это наш адвокат, который представлял интересы нашей семьи в Москве. Он поедет вместе с вами и все вам расскажет.

– У вас есть какие-нибудь предположения по поводу убийства вашего брата? Пусть даже самые нелепые, самые невероятные?

– Убийство произошло после того, как мы подключились к большому проекту на Каспии, – напомнил Аббас Ашрафи, – и здесь могут проявиться интересы каждой из сторон. Возможно, что за убийством стоят англичане, которые не захотели конкуренции с нашей стороны. Возможно, что стоят мои соотечественники, которым не нравится активное проникновение западных и не только западных компаний в эту часть Каспия. Возможно, что за убийством стоят и русские, ведь мы тоже конкуренты...

– Насколько я слышал, там принимает участие российская компания «ЛУКОЙЛ», – вставил Дронго.

– Президент которой азербайджанец, – напомнил Аббас Ашрафи, – возможно, кто-то решил, что это слишком опасно для разработки каспийского шельфа. Я ведь уже нашел одного частного детектива из Голландии, который добросовестно проверял все версии. Мне сказали, что он один из лучших профессионалов. Мы предоставили ему все возможности, он целый месяц ездил по Москве в сопровождении двух переводчиков, беседовал со всеми, с кем ему было нужно, даже со следователем, который ведет расследование. Но ни одна из возможных версий не нашла своего подтверждения. А самое неприятное, что он не смог узнать, кто и зачем убил моего брата. Мы только знаем, что его отравили. Но почему, каким образом, где, кто его заказал? Нам говорят, что это следователь Фе... Федо... – Он запнулся, затрудняясь правильно произнести фамилию следователя.

– Следователь по особо важным делам Федосеев, – вставил Муса Халил.

– Да, верно. Следователь Федосеев имеет репутацию хорошего профессионала. Он добросовестно опросил всех, кого только было возможно, провел большую работу. Но пока ничего нет. Никаких результатов. Когда мы официально обращаемся с запросом через египетское посольство, нам отвечают в российской прокуратуре, что преступление еще не раскрыто и они ищут убийцу. Но сколько можно искать? Уже прошло три месяца.

– Иногда подобные расследования длятся годами, – сказал Дронго.

– У меня нет столько времени, – жестко отрезал Аббас Ашрафи, – я должен знать, кто был заинтересован в устранении моего брата. И сделать выводы, стоит ли мне вообще работать с этой страной, представители которой могут решиться на подобное убийство. Если это русские, то я обязан знать. Если англичане, тоже сделать соответствующие выводы. А если мои соотечественники... – Он замолчал. – Ну, это самое неприятное, что может быть.

– Ваш брат впервые поехал в Россию?

– Нет. Он курировал российское направление. Говорил, что ему даже нравится в Москве и в других русских городах. Он там бывал много раз за последние три года.