Малышок

Что такое партизанский край? Вот что такое: далеко за линией фронта, в тылу вражеской армии, объединились десятки партизанских отрядов, освободили от фашистов большой кусок земли и восстановили там Советскую власть. Фашисты посылают против партизан карательные отряды-экспедиции, но эти экспедиции исчезают бесследно - их уничтожают партизаны.

Время от времени в партизанский край прилетают эскадрильи советских самолетов и сбрасывают посылки - оружие, медикаменты и газеты. Недавно партизаны устроили в лесу свой первый аэродром, и к ним отправился самолет с медикаментами. На борту этого небольшого самолета устроился и сотрудник газеты.

За советским самолетом охотились фашистские истребители, но, к счастью, перелет прошел удачно. Сотрудник военной газеты очутился в центральном штабе партизанских отрядов и всю ночь беседовал с героями-партизанами. Он услышал замечательные истории о подвигах бесстрашных советских людей, которые уничтожали фашистов где и как могли. Особенно часто он слышал о партизанском отряде уральцев и его командире, которого все звали Инженером, так как у каждого партизана есть кличка.

В этом отряде офицеры и солдаты - уральцы. Они с боями вышли из вражеского окружения, встретились с партизанами и присоединились к ним.

Этот отряд, как призрак, появляется там, где его не ждут, и там, где он появляется, не остается живых фашистов. Один только Инженер убил их больше ста. Фашисты пообещали предателям за голову Инженера десять тысяч марок, но легче поймать тень летящей птицы, чем его. Сотрудник газеты хотел повидаться с Инженером, но это не удалось, так как отряд ушел выполнять какое-то боевое задание.

Ранним утром маленький самолет должен был отправиться в обратный путь. Сотрудник газеты попрощался с партизанами и занял место позади пилота.

Вдруг возле самолета появился высокий человек с удивительно синими глазами и русой бородой. «Вот и наш Инженер», - представил его начальник партизанского штаба. Синеглазый человек сказал: «Я слышал в штабе, что вы побываете дома, на Урале, в городе Н.». - «Да». - «Там у меня на заводе работают жена и дочь, - начал Инженер. - Их фамилия…» В эту минуту заревел мотор самолета. Инженер не смог закончить фразу, выхватил из кармана костяной портсигар, показал фамилию, вырезанную на донышке портсигара: «В. Галкин», и сотрудник газеты улетел с ним в руках…

Эту историю он рассказал своим уральским товарищам-журналистам, когда выступал в редакции с докладом о путешествии в партизанский край. Фоторепортер газеты тотчас же воскликнул: «Знаю Галкиных! Одна - токарь, другая - инженер на номерном заводе. И у Кати Галкиной удивительно синие глаза».

Ребята выслушали рассказ фотографа, будто волшебную сказку.

- Как… как я рада за Катю!… - сказала Леночка, отвернулась, пошла за станок и стала сморкаться в платочек.

- Я тоже очень рад, - сказал фотограф. - И я думаю, что, может быть, мой сын… тоже в партизанском отряде… Ведь это возможно, правда? - спросил он у ребят.

- Ясно! - уверенно поддержал его Костя.

- Вполне реально! - поддакнул Колька.

Странно было после всего этого снова увидеть себя на заводе, в цехе, возле станков, которые уже простояли четверть часа, но все это было, все это существовало, а «молния» с филиала напомнила ребятам, что грозный Мингарей Бекиров ждет ответа от фронтовой бригады: и теперь им хотелось в сто раз сильнее, чтобы ответ Мингарею был вполне достойным.

В эту минуту за колоннами появилась Катя - совсем необычная, тихая, даже робкая, будто она стеснялась свого неожиданного счастья, будто она боялась, что счастье может рассеяться, как легкий сон.

- Товарищ Шубин, - сказала она фотографу. - Нина Павловна просит вас непременно прийти к нам завтра с капитаном Стариковым пообедать… Товарищ Стариков уже записал наш адрес… Ребята, и вы все тоже будете у нас обедать…

- Садитесь, - озабоченно сказал фотограф. - Мне просто совестно, что я дал для доски Почета ваш старый портрет. Теперь вы на него совсем не похожи.

Он снял Катю с выдержкой и пообещал, что уже завтра принесет замечательный портрет. Потом фотограф отправился в термический цех разыскивать своего военного товарища, а за колоннами снова началась работа.

Первой пустила станок Катя. Вот она взяла обдирку и сразу отложила ее в сторону, потому что деталь стала совсем готовой. Станок «Буш» был тут решительно ни при чем - он только даром суетился и мешал Кате колдовать своими маленькими ловкими руками.

Глава шестая

Как только просохла «молния», написанная завкомовским художником, Костя осторожно свернул ее в трубку, и мальчики бросились к заводским воротам. Где автобус? Нет автобуса! Он ушел на Северный Полюс и увез Зиночку Соловьеву. У ворот стояли Катя и Леночка.

- Что вы так долго копались! - сердито сказала Катя. - Нужно было всего одну цифру написать, а вы целый час пропадали! Зиночка очень обиделась… Ждала, ждала и уехала…

- А коли «молния» не сохла! - сказал расстроенный Костя.

- Ну ничего, - решила Леночка. - Зиночка знает, сколько выработала наша бригада. Она выступит на торжественном собрании Северного Полюса и все скажет… Пойдемте, ребята, на заседание в красный уголок. Там будет концерт…

- Дай «молнию»! - крикнул Сева.

Он выхватил из рук Кости «молнию» и бросился прочь; ребята едва нагнали его.

- Ты куда? - кричал Костя.

- Не приставай! На Полюс!

- Ты же дороги не знаешь! - ужаснулась Леночка.

- Знаю! Ребята рассказывали, как они на Северный Полюс бегали. Здесь напрямки семь километров… Через железную дорогу, а потом лесом… За полчаса добегу.

- Оставь его, Леночка, - засмеялась Катя. - Он с ума сошел!

Как видно, Костя тоже сошел с ума.

- Бежим вместе! - сказал он Севе.

- Я могу только вместях, кабысь-кабысь! - пошутил обрадованный Сева. - Нажми, командир!

Девочки кричали им что-то вслед, но Костя и Сева, не обращая внимания, припустили со всех ног, оставили за собой сосновую рощу, пересекли полотно железной дороги, миновали какие-то склады, окруженные колючей проволокой, и наконец достигли лесной опушки. Начался пригородный лесок, очень редкий, по-весеннему сырой, пахнущий только что растаявшим снегом и намокшей хвоей. Дорога была грязная, колеистая, она то и дело двоилась и троилась, огибая болотники, и становилась все хуже.

Мальчики бежали по обочинам дороги, перепрыгивая через корни и муравьиные кучи. Ноги сами несли Костю, грудь дышала широко, он жадно втягивал лесные запахи.

Сева споткнулся о корень.

- Гляди, «молнию» сомнешь! - забеспокоился Костя. - Дай-ка я понесу.

- Пойди прогуляйся! - отказался Сева. - Кто с кем заодно, кабысь-кабысь? Сам «молнию» на филиал принесу и посмотрю, какой у Мингарея нос станет. Двести пятьдесят процентов - это штука!

Конечно, это была штука, этим можно было похвалиться. Предвкушая близкое торжество, мальчики нажали еще резвее, но вдруг Костя замедлил шаг.

- Ты что, скис? - насмешливо спросил Сева. - Ступай-ка лучше домой. Без тебя обойдусь… слабое звено.

- Не так идем, - сказал Костя. - Надо на полночь, а мы все на закат да на закат. Плохая дорога!

- Ври! - фыркнул Сева. - Ребята мне говорили… Шагай, одним словом!

- А что шагать, коли неверно идем…

Подтверждая его слова, дорога круто свернула на запад. Сева тоже сбавил скорость. Они пристально вглядывались в лесную чащу. Впереди стало светлее, что-то заблестело, зарумянилось. Казалось, что лучи заката стелются между стволами деревьев.

- Будто река… - задумчиво предположил Костя.

- Откуда здесь река? - пожал плечами Сева.

Спустя минуту они действительно очутились на берегу какой-то неподвижной реки, которая вплотную подступила к сосновым стволам и ярко отражала закатный огонь. Не сразу мальчики разглядели, что это вовсе не река, а широкая полоса жидкой глины, прорезавшая лес. Тут и там виднелись полузатонувшие стволы изломанных и размочаленных берез и сосен - какая-то страшная сила расправилась с ними, как со спичками.