Страница 72 из 90
Воспоминания моего детства начали метаться в моей голове, они казались слишком яркими и волнующими для обычных воспоминаний.
Я легонько перепрыгивала через них, пока не обнаруживала то, что мне понравилось.
Мой десятый день рождения: мама с папой приготовили для меня вечеринку-сюрприз.
Стоило мне сосредоточиться на нем, как оно разрослось со всем драматизмом. Там были мои друзья, они смеялись и держали подарки, настоящие, такие настоящие, ждали, когда я присоединюсь к ним в столовой, там, где они смогут съесть торт и мороженое. Я видела, как все происходило, прямо здесь на расплавленном золоте пола, там, внизу, куда я смотрела. Я провела пальцами по видению. Золото покрылось рябью под кончиками моих пальцев. Я трогала стол в нашей столовой, почти погружаясь внутрь, проскальзывая внутрь моего десятилетнего тела в кресле, смеясь над чем-то, что мне говорила Алина.
Алина была мертва. Это происходило не сейчас. Это не было реальным.
Я оторвала взгляд от видения.
Передо мной в воздухе начало сплетаться новое воспоминание: моя первая поездка за покупками в Атланту вместе с моими тетушками. Она произвела на меня неизгладимое впечатление. Мы были в Блумингдейле[47]. Мне было одиннадцать. Я заблудилась там, глядя на все эти прелестные вещички, не замечая больше ни золотых стен, ни зеркал.
Я закрыла глаза, встала и сунула мобильник в задний карман.
Мне нужно выбираться из этого места. Оно играло с моим разумом.
Но куда?
Я открыла глаза и начала двигаться. Как только я это сделала, воспоминания растворились в воздухе, и мой разум прояснился.
В голове возникла одна мысль. Нахмурившись, я прошла несколько метров и остановилась.
Воспоминания вернулись.
Папа аплодировал моей первой – и последней – игре в софтбол[48]. Он купил мне розовую перчатку с малиновым узором. Мама вышила на ней мое имя и цветы. Мальчишки смеялись надо мной и моей перчаткой. Я бежала, чтобы поймать катящийся по земле мяч, чтобы доказать, насколько я крутая. Он подскочил и стукнул меня по лицу, расквасил мне нос и выбил зуб.
Я содрогнулась.
Они засмеялись еще больше, тыча в меня пальцами.
Я воздействовала на воспоминание, перемотала его, поймала мяч, бросилась на основную базу обгонять раннера[49] и на бегу «заземлила» мяч на базе, чтобы кетчер[50] мог обойти раннера на третьей.
Мальчишки благоговели перед моей техникой владения мячом.
Мой отец раздулся от гордости.
Это была ложь, но такая сладкая.
Я снова пошла.
Воспоминание рассыпалась пылью цвета моей розовой перчатки прямо на пол.
Останавливаться в Зале было опасным, возможно, даже смертельным.
Мое подозрение подтвердилось спустя короткое время, когда я прошла мимо скелета, который сидел со скрещенными ногами на полу, прислонившись к золотой стене между зеркалами. Его поза не говорила ни слова о перенесенных страданиях, не давала даже намека на смертельную агонию. Лицо скелета – насколько оно могло быть у черепа – сохранило умиротворенный вид. Он умер от голода? Или прожил сотню лет, потерявшись в мечтах? Я не испытывала чувства голода, а должна была, учитывая, что я пила только кофе вчера в полдень, много часов назад. Нужна ли еда вообще там, где время было вовсе не тем, чем можно было ожидать?
Я начала смотреть в зеркала, мимо которых проходила.
Какие-то создания отвечали мне взглядами, выглядя смущенными и пораженными. Казалось, некоторые из них видят меня столь же отчетливо, как я видела их.
Я оказалась перед необходимостью сделать выбор, и суда по всему, лучше сделать это раньше, чем позже. Я начала думать, что золотой – наиболее умиротворяющий, правильный и совершенный цвет, какой я когда-либо видела. А пол такой заманчивый! Теплый, гладкий. Я могла бы вытянуться на нем и дать немного отдохнуть глазам… чтобы собраться с силами для моего бесспорно самого тяжелого путешествия.
Первейшая опасность Зала Всех Дорог: если вы можете мысленно прожить любой день – и прожить его правильно – зачем вообще жить? Здесь я могла спасти свою сестру. Спасти мир. И через какое-то время даже не заметила бы разницы.
Вторая опасность Зала Всех Дорог: если возможно все, как же выбрать?
Тут были растянувшиеся на мили вереницы тропических белых пляжей, с такими чистыми морскими волнами, что коралловые рифы всех цветов радуги переливались под ними, ярко сияя под солнцем, а изящные сребристые рыбки ныряли и играли в этой ряби.
Тут были улицы со сказочными дворцами. Пустыни и громадные равнины. Древние чудовищные рептилии на зеленых лугах и в постапокалиптических городах. Подводные миры и Зеркала, открывающиеся прямо в открытый космос, черный и глубокий, со сверкающими звездами. Там были двери в галактические туманности и даже одна, которая вела прямо в пределы черной дыры. Я пыталась постичь разум, который захочет шагнуть туда. Бессмертный, который уже все совершил? Эльф, который не может умереть и который захочет узнать, каково это – быть поглощенным одной из них? Чем больше я видела в Зале Всех Дорог, тем лучше я понимала, что я абсолютно не понимаю бессмертную расу, которая создала это место.
Здесь были зеркала, которые открывали картины столь ужасные, что я отводила взгляд, как только ловила проблеск того, что там происходило. Мы уже делали кое-что из этого. Вероятно другие существа из иных миров, тоже. В одном из них меня увидел человек, проводящий ужасающий эксперимент, он ухмыльнулся и ринулся ко мне. Я в ужасе отпрыгнула от Зеркала с колотящимся сердцем и бежала, не останавливаясь, долго-долго. В конце концов, я оглянулась. Я была одна. Я сделала вывод, что то Зеркало, должно быть, было односторонним. К счастью! Я задумалась, а были ли все Зеркала в Зале такими же, или некоторые из них все еще работали в обе стороны. Если я шагну в одно из них, смогу ли я немедленно вернуться, если мне не понравится мир? Из того, что мне рассказывал Бэрронс, непредсказуемость была одним из имен местной игры.
Как я попала в Зал? Что сотворили камни, чтобы вырвать меня из туннеля из сети Зеркал и забросить меня в омут главной сети? Сработали ли они в качестве радиомаяка, или когда я открыла их, они в любом случае привели бы меня сюда?
Я шла. Я смотрела. Я отворачивалась.
Боль, удовольствие, восторг, мука, любовь, ненависть, смех, отчаяние, красота, ужас, надежда, печаль – все было доступно здесь, в Зале Всех Дорог.
Здесь были зеркала с сюрреалистическими ландшафтами в стиле Дали, так похожими на его картины, что я задумалась: а вдруг их повесили тут, а потом оживили. Здесь были двери в фантастические ландшафты столь чуждые, что я не могла дать название тому, что я видела.
Я смотрела в зеркало за зеркалом со всевозрастающей неуверенностью. Я не имела представления, действительно ли хотя бы один из этих порталов открывается в мой мир. Были ли это другие планеты? Иные измерения? Как только я войду в одно из них, не совершу ли я рискованное путешествие в непроходимый лабиринт?
Миллиарды. Там были миллиарды вариантов. Как я вообще собиралась искать дорогу домой?
Я шагала, как мне казалось, уже несколько дней. Кто знает? Наверное, так и было. Время не имело значения в Зале. Ничто не имело значения. Малюсенькая я и огромный коридор. Попавшийся мне скелет – единственный человек в этом месте. Тишина, и только звук моих ботинок на золотом полу. Я начала петь. Я пропела все песни, которые только знала. Я смотрела в Зеркала и от некоторых пускалась наутек.
Перед одним из них я встала как вкопанная.
Я уставилась туда.
– Кристиан? – воскликнула я, не веря собственным глазам.
Он шел через темный лес спиной ко мне, но луна в зеркале была довольно яркой, и нельзя было ошибиться – это были его телосложение и его походка. Эти длинные ноги в линялых джинсах. Темные волосы, собранные в хвост. Широкие плечи и уверенная походка.
47
Знаменитая американская сеть магазинов Bloomingdale's, известная, прежде всего, широким ассортиментом представленных коллекций от мировых дизайнеров.
48
Спортивная командная игра с мячом, разновидность бейсбола. Играют преимущественно юноши и женщины, мяч для софтбола больше, чем бейсбольный, поэтому по нему легче попасть.
49
Игрок нападения, находящийся на базе (поскольку у него уже нет биты, он перестает называться бэттером - игрок нападения с битой).
50
Принимающий в бейсболе.