Самая сладкая боль

Конечно же, я сел. От таких предложений не отказываются.

– Ты теперь с длинными волосами? – спросил первое, что мне пришло в голову.

– Как видишь, – и она легко тряхнула головой. Свет от лампы лег на струящийся черный поток.

– И с бриллиантами?

– Как видишь.

В ее платье, конечно же, не было карманов, прятать руки было некуда, и она сводила и разводила ладони, пытаясь скрыть волнение, А потом убрала их под стол.

– Это подарок от того парня, что сидит сейчас в туалете?

– Да. Что в этом такого?

– В том, что он сидит в туалете? Ничего особенного, ты права.

– Ты так примитивно выражаешь свое раздражение, Костя, – сказала Кристина, глядя куда-то поверх моей головы. Должно быть, в светлое будущее.

– В следующий раз подготовлюсь получше, – сказал я. – А вообще, все в порядке. Рад тебя видеть цветущей. И процветающей.

– Конечно, – кивнула Кристи. – Так и должно быть. Мне восемнадцать лет. Скоро будет девятнадцать, потом двадцать... И так далее. А восемнадцать не будет уже никогда. И я хочу, чтобы у меня было все это – ночной клуб, хорошее вино, бриллианты... Сейчас, именно сейчас, когда мне этого хочется. Вот что мне нужно, а не то, что ты называешь «скоротечный секс на природе».

– По-моему, тебе это нравилось.

– Давай не будем об этом! – Пальцы правой руки стукнули о поверхность стола.

– Это ты вспомнила, а не я.

– Могу еще вспомнить, что ты не звонил три месяца, а я ждала...

– У меня были проблемы.

– Поздравляю, теперь у тебя нет проблем! В том числе и со мной!

– Кристи, – сказал я. – Мне жаль, что так вышло...

– Поздно. Надо было думать об этом полгода назад.

– Разве прошло полгода?

– Полгода. Шесть месяцев и одиннадцать дней, – отчеканила она.

– Шесть месяцев назад ты была другой. – Я покачал головой.

– Ну да, конечно, скажи, что теперь я стала стервой с бриллиантом на пальце! Скажи мне, что я испортилась, что я продалась... – В ее глазах мелькнуло что-то, и я подумал: «А может, она и действительно хочет это услышать?» Но сказал другое:

– Ты мне слишком нравишься, чтобы говорить такие вещи. Просто ты стала другой. Кстати, это не твой парень направляется к нам? У него сейчас глаза вылезут из орбит, так он на нас смотрит...

Кристина не ответила. Среднего роста мужчина в хорошем костюме, гладко выбритый и обильно надушенный, встал рядом.

– Извините? – посмотрел он на меня.

– Извиняю, – сказал я, уступая место. – За все и сразу.

Когда я возвращался за свой столик, за спиной слышалось:

– Кристина, ты можешь объяснить, кто это...

И уверенный голос моей бывшей подруги:

– Сейчас я тебе все объясню.

Мне бы научиться объяснять необъяснимое, невысказываемое, скрытое в глубине души настолько надежно, что и сам не можешь отыскать в тот единственный миг, когда это требуется.

Глава 4

Я выпил свое шампанское и стал ждать. Алена продолжала петь. Дважды она отходила от микрофонной стойки и скрывалась за кулисами, отдыхая, пока музыканты играли короткие инструментальные пьесы. Мне был нужен большой перерыв. И мне был нужен Змей.

Он появился около двенадцати. Высокий, чуть сутуловатый мужчина в черном блейзере с золотыми пуговицами и в белых брюках. Метрдотель заботливо провел его к лучшему столику – напротив Алены. Змей был один, без свиты, как это полагается у людей его профессии. Рядом с тигром всегда крутятся шакалы. Раскурить сигару, подогнать машину, подыскать проститутку.

Змей был один. И я знал, почему это с ним случилось.

– Ваш счет, – напомнил официант. Я расплатился.

– Уходите? – с надеждой спросил он.

– Я еще помучаю тебя минут пятнадцать, – признался я. – Тебе можно задать пару интимных вопросов?

– Вообще-то нам запрещают знакомиться на работе, – засмущался официант. Интересно, за кого он меня принял?

– Я имею в виду вот что, – сказал я и объяснил официанту, что меня интересует. Он, несколько поскучнев, постарался в меру возможностей удовлетворить мое любопытство.

Потом он удалился, а я все смотрел на Змея. Он сделал заказ, и ему накрыли стол со сверхзвуковой скоростью. Змей ел медленно, то и дело отпивал из бокала. На сцену он не смотрел, и казалось, что, кроме еды, его ничто не интересует.

И странное дело – к его столику никто не подходил. Никто не выражал ему свое почтение. Никто не здоровался со Змеем. Он был один.

Я достаточно видел людей такого типа. Обычно, появляясь в общественных местах, они сразу становятся центром внимания. К ним подскакивают «шестерки», напоминая о себе. Более серьезные люди обмениваются с пришедшим крепкими рукопожатиями и похлопываниями по спине.

Со Змеем не происходило ничего подобного. Если верить Алене, это могло быть результатом нечеловеческого ужаса, который окружающие испытывали по отношения к Змею. Если верить Алене.

У меня фигура одиноко сидящего Змея вызывала совсем другие мысли.

– Небольшой перерыв, – сказала Алена в микрофон и улыбнулась. – Мы вернемся на сцену, продолжая радовать вас, дорогие друзья, обязательно вернемся... – и сдержанный поклон.

Ей захлопали. Я тоже пару раз сдвинул ладони, встал из-за стола и быстро пошел вдоль стены обеденного зала, потом свернул в коридор и оказался перед белой дверью. Как и говорила Алена.

Сама она – шуршание синего бархата по мраморному полу – приближалась с противоположного конца коридора.

– Быстро, – шепнула Алена, поворачивая ключ в замке и впуская меня в маленькую комнату, где едва могли уместиться два человека в компании шкафа для одежды и небольшого трюмо, заставленного косметикой. – Вот...

Алена перевела дух и опустилась на кожаный табурет перед трюмо.

– По-моему, нас никто не видел, – сказала она. – Все обошлось. Как вам показалось?

Я пожал плечами:

– Топота за спиной я не слышал.

– Это хорошо. – Она подобрала подол платья и уселась поудобнее. – Видели Змея?

– Видел. По-моему, сегодня он не склонен к пакостям.

– Значит, еще не набрал кондиции. А может, – Алена повернулась ко мне и подмигнула, – может быть, он чувствует ваше присутствие? Чувствует, что ему недолго осталось...

– Тогда я не рискну с ним связываться, – заметил я. – Экстрасенсы не по моей части. Шутка, – добавил я, увидев, как меняется ее лицо. – Что будем делать дальше?

– Дальше... – Она крутанулась на табурете к зеркалу, вгляделась в свое отражение. И сказала, словно прочитана в зеркале ответ на мой вопрос: – Дальше будет вот что. Сейчас я проведу вас в подсобку. Это на втором этаже, мы поднимемся туда по пожарной лестнице. Там есть небольшое окошечко, и вы сможете наблюдать за Змеем. Лучше дождаться, когда он решит ехать домой. Тогда вы выйдете из подсобки, спуститесь вниз и через служебный вход окажетесь как раз на автостоянке, во внутреннем дворе клуба. Змей придет туда. И вы сделаете то, что считаете нужным. Я не хочу знать, что именно там случится, но надеюсь, что Змей больше не будет доставлять мне неприятностей...

Она говорила, сидя ко мне спиной и неотрывно глядя на свое отражение. То ли любуясь, то ли следя за тем, как работают мышцы лица.

А я видел лишь зеркальное отражение. Лица я не видел.

Я молчал, и Алена поинтересовалась:

– Я понятно объяснила?

– Вы прекрасно объясняете.

– Костя, вы делаете мне комплименты в самых неожиданных обстоятельствах, – восхитилась она. – Когда закончите разбираться со Змеем, возвращайтесь через служебный вход. Я заканчиваю петь после трех, и тогда мы вместе посидим за столиком, поговорим, отметим вашу хорошо сделанную работу... Идет?

Она повернулась ко мне. Синие глаза. Синий бархат и заключенное в него тело. Розовый бутон губ, шелковая гладь плеч, открытых взгляду. Моему взгляду.

Когда такая женщина спрашивает, надо отвечать утвердительно. И это нормально.

Потому что мне никогда больше не будет двадцать семь, как Кристине никогда не будет восемнадцать. И надо торопиться жить, потому что может настать такой момент, когда сегодня уже пройдет, а завтра уже не наступит. Никогда.