Последняя обойма

— Я и говорю...

— Главное, чистая. А то купил недавно «Линкольн», а там в пепельнице чей-то пальчик лежит.

— Эта машина без пальчиков, — заверил я.

— Допустим. — Грузин задумался. — Так... Документов нет, хозяин сыграл в ящик. Пять штук зеленых.

— Идет, — кивнул я.

— Автандил, расплатись.

Амбал в белом халате задрал полу халата, выудил пачку денег, отсчитал пятьдесят стодолларовых купюр и протянул мне. Я не стал пересчитывать. Людям стоит доверять. Особенно людям такого телосложения.

— Спасибо, — вежливо сказал я.

— Не за что, — хриплым басом ответил амбал. — Тебе повезло, у Гиви сегодня хорошее настроение.

— Могло быть хуже? Он мог не купить тачку?

— Из тебя могли сделать шашлык, — засмеялся амбал. — Понимаешь? Шашлык-машлык из тебя мог Гиви Иванович сделать, если бы захотел...

— То есть мне повезло? — уточнил я.

— Не то слово, — снова заржал амбал.

Кажется, я сообразил, в чем тут дело. Немного позднее, чем следовало, но... В конце концов, у Гиви Ивановича сегодня было хорошее настроение.

Пот меня прошиб уже на автобусной остановке.

Глава 3

Когда после некоторого периода безденежья в кармане заводится вполне приличная сумма, это всегда создает проблемы. Все равно что привести изголодавшегося бомжа в ресторан и поставить перед многометровым шикарным столом. Несчастный может и подавиться с непривычки.

Поэтому я не спешил тратить свое честно заработанное состояние. Кто знает, когда фортуна в следующий раз повернется ко мне своим симпатичным личиком? А не тем местом, каким она обычно ко мне поворачивается...

Я напряг силу воли и сумел до конца дня потратиться только на самое необходимое. Я пообедал в «Комете», купил две рубашки, три пары носков, да еще бутылку шампанского для Ленки. Бутылка была бездарно проспорена в прошлую среду, когда мы смотрели футбол. Наши играли с болгарами. Я — из патриотических чувств — сказал, что выиграют наши. Ленка — из вредности — сказала, что выиграют болгары. Паршивое чувство этот патриотизм.

Проспорил я в среду, а в четверг вернулся из командировки Ленкин муж, поэтому мне пришлось ждать целую неделю, пока представится возможность отдать долг. Сегодня утром моя соседка по лестничной площадке должна была снова остаться одна. После отъезда мужа в очередную коммерческую экспедицию.

Было начало пятого, когда я — в довольно оптимистическом настроении — подходил к дому. Я собирался поставить шампанское в холодильник, потом побриться, принять душ, ну и...

Я узнал его со спины. Эту спину и эту шею трудно было не узнать. Сидоров сидел на скамейке у подъезда, почесывая затылок, вертел головой по сторонам, ерзал могучими ягодицами по плохо выкрашенной древесине. Одним словом, вел себя беспокойно.

И это мне не понравилось. Обычно Сидоров звонил по телефону и приглашал в свой автосервис, выпить пива и побазарить за жизнь. В огромном гараже, напоминавшем по размерам самолетный ангар, он чувствовал себя гораздо раскованнее, нежели в моей однокомнатной квартире, где любое неосторожное движение вело к поломке мебели. Тем не менее сегодня он явился сюда. Не позвонив заранее. Странно.

Мне не понравилось и то, что Сидоров прибыл задолго до конца рабочего дня. Обычно он торчал в гараже до восьми или до девяти, а то и вообще оставался на ночь, предпочитая старый кожаный диван вполне респектабельной кровати в своей спальне. И вот в самый разгар трудового процесса Сидоров сваливает из гаража, оставив своих слесарей — которых он, между прочим, поголовно считал алкашами и бездельниками — без присмотра.

Для того, чтобы Сидоров совершил такие совершенно нехарактерные для себя действия, нужны были весьма веские причины. Этих-то причин я и опасался.

— Кому ты сломал челюсть на этот раз? — спросил я, садясь рядом. Сумку с шампанским и с приобретенной галантереей я поставил на скамейку. Подальше от Сидорова, мастера неосторожных движений.

Сидоров дернулся, увидел меня и издал облегченный вздох:

— А, это ты...

— Это я.

— Привет, Костя. — Он стиснул мою ладонь и основательно потряс. — Как жизнь?

Я подумал, что он намеренно не отвечает на мой вопрос, понимающе усмехнулся и сказал:

— Давай-ка, Сидоров, напрямик. Безо всяких там реверансов.

— Каких реверансов? Ты о чем?

— Ладно. — Я снова задал вопрос: — Что стряслось? Кому ты на этот раз сломан челюсть? Или проломил черепушку?

— Никому я ничего не ломал, — отмахнулся Сидоров. — С чего ты взял?

— Ты бросил своих архаровцев без присмотра и примчался сюда...

— Ну и что? — почти обиженно посмотрел он на меня. — Могу я прийти к другу в гости? Или надо заранее записываться на прием, как к зубному врачу?

— Точно? — вгляделся я в сидоровские зрачки. — Без балды? Ты приехал просто так?

— Давай поднимемся к тебе, — уклончиво ответил Сидоров, уставившись куда-то в сторону. — И там поговорим. Я тут битый час сижу, всю задницу отсидел...

— Она у тебя здоровая.

— И бабки местные на меня как-то подозрительно поглядывают...

— Подозревают в тебе сексуального маньяка.

— Ну, пошли? — с надеждой спросил Сидоров. — У меня тут есть...

Он вытащил из кармана широченных синих спортивных штанов бутылку азербайджанского коньяка. Сидоров держал ее двумя пальцами за тонкое горлышко, ласково, но твердо. У меня сразу же возникли некоторые ассоциации, но я о них Сидорову ничего не сказал.

Бутылка коньяка... Это еще один нехарактерный для Сидорова поступок. Обычно он употреблял пиво, причем в количествах совершенно немыслимых. Иногда мешал пиво с водкой. Но коньяк я видел впервые. Что-то случилось.

Мы вошли в кабину лифта, которая сразу же стала тесной. Мое лицо упиралось в надпись «СССР» на красной выцветшей майке.

В квартире, когда я уже был уверен, что нас никто не слышит, я спросил прямо:

— Ты не залетел? Никого не прибил, нет? Успокой меня, Сидоров. Когда я тебя увидел, стал сам не свой.

— Ты меня, блин, обижаешь, — пробасил Сидоров, открывая бутылку. — Я что, убийца, что ли? Мои статьи были — хулиганка и воровство. И то по молодости, по глупости...

— А сейчас ты стал взрослый и умный? — с иронией осведомился я.

— Скажешь нет? У меня как-никак бизнес, — со значением произнес Сидоров. — Я за копейки по притонам не шатаюсь, как некоторые. Я в догонялки с бандитами не играю, — это был камушек в мой огород. Сидоров никогда не упускал возможности уколоть меня тем, что сам он при семи классах образования выбился, как он считал, в люди, а я, хоть и с незаконченным высшим, стабильного заработка не имел, да и вообще...

— Да и вообще, — продолжил Сидоров. — У меня солидная контора! Я знаешь сколько зарабатываю? — тут он спохватился, решив, что не стоит раскрывать коммерческие тайны даже друзьям. — Я много зарабатываю. Вся наша контора на мне держится!

Я не стал спорить. Владельцем автосервиса, где трудился Сидоров, числился какой-то армянин, постоянно проживавший в Самаре. Сидоров занимал должность управляющего и в действительности управлял работой сервиса, регулярно отправляя некоторые суммы в Самару. В том, что эта работа приносит самому Сидорову неплохие барыши, я не сомневался.

Как выяснилось позже, сомневался в этом сам Сидоров.

— Значит, у тебя все хорошо? — спросил я.

— Все отлично! — Сидоров выставил большой палец правой руки.

— Тебя не надо вытаскивать ни из какой темной истории?

— Нет.

— Давай по этому поводу выпьем, — решил я.

Сидоров внимательно проследил, чтобы я опрокинул в рот всю рюмку целиком, и пододвинул мне блюдце с кружками лимона.

— Закусывай, — ласково произнес он, и я снова насторожился.

— У тебя сейчас как с бабками? — будто невзначай осведомился Сидоров.

— С теми, что на тебя пялились у подъезда?

— Ну, не ломай комедию.

Я без ложной скромности выложил на стол содержимое своих карманов.

— Впечатляет?