Страница 25 из 25
Анализируя понятие жизни и смерти, Марк Аврелий, подобно Сакия Муни, Сократу, Франциску Ассизскому и некоторым другим мудрецам, совершенно победил смерть и мог смеяться над нею потому, что она утратила для него всякий смысл.
IX
В 178 г., 5 августа, император покинул Рим, чтобы отправиться вместе с Коммодом на берега Дуная для окончания войны и основания пограничных провинций. Успех этого похода был блестящий, и желанная цель была уже близка, но, к несчастью, здоровье Марка сильно пошатнулось: Желудок почти отказывался служить, да и позывы на пищу были все реже. Если император заставлял себя есть что-нибудь, то только разве перед речью к солдатам. А в то время, какая-то заразительная болезнь опустошала всю Придунайскую страну, и вот, 10 марта 180 г., Марк Аврелий захворал... Радостно приветствуя приближение смерти, он отказался совсем от пищи и питья и стал держать себя, как человек, сто-•явший одной ногой в могиле... Призвав к себе сына, Марк умолял его закончить войну, а до тех пор не возвращаться в Рим, чтобы не возбудить нареканий поспешным отъездом.
На шестой день болезни император собрал вокруг себя приближенных и стал разговаривать с ними в обычном своем тоне, то есть с легкой иронией о ничтожестве всего земного и о смерти, которой не следует придавать слишком серьезного значения. При виде слез друзей, он сказал: «Зачем оплакивать меня? Замените печальные мысли другими: лучше подумайте, как сохранить армию... Ну, прощайте! Я ведь удаляюсь... всего лишь прежде вас»...
На вопрос: кому поручает он сына? Марк Аврелий ответил: «Вам, если он этого заслуживает, и бессмертным богам».
У него хватило еще сил последний раз представить легионам своего наследника — Коммода. Солдаты были неутешны в своем горе: они боготворили императора и хорошо осознавали, в какую пучину бед повергнет империю смерть его...
На седьмой день, почувствовав близкое веяние смерти, Марк Аврелий допустил к себе только сына, боясь заразительности своей болезни, а может быть, желая избавиться от неприятного посетителя... Затем, как бы собираясь уснуть, император накрыл голову одеялом, затих и в ту же ночь его не стало.
Тело Марка Аврелия отвезено было в Рим и погребено в мавзолее Адриана.
Трогательно было проявление народной любви к покойному императору, которого при его жизни, не величали никаким блестящим титулом, а каждый, соответственно своему возрасту, просто называл его: «Марк, отец мой», «брат мой Марк», «Марк, сын мой»... В день похорон почти никто не плакал — так все были уверены, что император, собственно, не умер, а только вернулся к богам, на время лишь отпустившим его на землю... Ни громкого плача, ни тихих слез не было, но зато многотысячная толпа вдруг и единогласно провозгласила умершего императора «милостивым божеством», причем объявлено было считать нечестивцем всякого, у кого в доме не будет изображения Марка Аврелия. Насколько к такому требованию римляне отнеслись сочувственно — это видно из того, что спустя сто лет, статую этого императора можно было видеть во многих домах Рима среди прочих пенатов или божеств — покровителей дома и государства.