Людовик возлюбленный

Несколько человек во главе с Ришелье, помогавшие королю одеться, передали ему его платье, даже сейчас не забывая о том, что королевское одеяние должно пройти несколько пар рук, прежде чем дойдет до короля.

Пока король одевался, они молчали, и поэтому все услышали, как кто-то скребется в дверь. Все посмотрели на короля. Тот в нерешительности кивнул:

– Посмотрите, кто там.

Дверь открыли, и в спальню вошел дофин в ночной рубашке и тапочках.

Он подбежал к отцу и бросился к нему на грудь.

– Сын мой, – вскричал король, – что все это значит?

– Я хочу поехать с тобой. Я хочу быть солдатом, – ответил мальчик.

– Как ты узнал, что я уезжаю на фронт? – спросил король.

– Мой долг знать это, – с гордостью сказал мальчик.

Король обнял дофина.

– Ох, мой дорогой сын, – вздохнул Людовик, – я бы с большим удовольствием взял тебя…

– Мне уже пятнадцать, – сказал дофин Людовик. – Я вполне взрослый, отец.

– Не вполне, – возразил король. – Более того, ты дофин и мой единственный сын. Ты должен понимать, как важно, чтобы один из нас остался при дворе.

– Делами может заняться мать. Король улыбнулся:

– Нет, сын мой. Желание отправиться на войну делает тебе честь, но, как бы мне ни хотелось взять тебя с собой, мы не должны забывать о нашем долге перед Францией. Тебе нельзя подвергаться опасности, по крайней мере до тех пор, пока у тебя не появится жена и сын. Тогда ты оставишь Франции наследника.

Мальчик мрачно кивнул.

– Отец, – сказал он. – Я должен как можно скорее жениться и родить наследника. Тогда я буду готов воевать с врагами Франции.

– Хорошо сказано, – заключил король. – А теперь… возвращайся в постель… иди быстрее, чтобы никто тебя не заметил. Ты пришел ко мне без соблюдения этикета, а подобное поведение недостойно дофина Франции.

Мальчик грустно посмотрел на отца и, неожиданно поняв, что король уезжает в далекие края, где может подвергнуться опасности, крепко обнял отца и долго не хотел отпускать его. Людовику пришлось самому отстраниться от мальчика. Тогда дофин упал на колени, поцеловал руку отца и, не говоря ни слова, поднялся и пулей вылетел из спальни, чтобы никто не мог увидеть его слез.

Людовик грустно улыбнулся, потом сказал с живостью: «Поторапливайтесь. Мы должны многое успеть, если хотим выехать в три часа ночи».

Потом он попросил, чтобы его оставили, так как ему нужно написать несколько писем. Людовик написал королеве, двум принцессам и мадам де Вантадур. Затем он исповедался и свежим майским утром покинул Версаль, направляясь на фронт.

Приезд Людовика в Лиль произвел глубокое впечатление на армию.

Ничто так не вдохновляет солдат, как король, стоящий во главе войска, сражающийся вместе с ними, ведущий их в бой.

Многие солдаты из провинциальных городов и деревень, а также из парижских низов никогда раньше не видели Людовика. Когда этот красивый, величественный мужчина, в лице которого была нежность и доброта, появился среди солдат, он вызвал ликование в их душах. А когда он проявил еще и храбрость, то и вовсе покорил их.

Людовик старался избегать неприятных ситуаций и вел себя чрезвычайно любезно. Благодаря хорошим манерам он никогда не терял достоинства и не выглядел смешным. Так что своим появлением король поднял боевой дух армии.

Людовик с энтузиазмом отдался своему делу. Он планировал кампанию вместе с Ноэлем. В результате к ногам Франции пал Менин, а вскоре удалось захватить и Ипр.

В Париже веселились. Люди оказались правы: стоило их королю освободиться от влияния своих министров, как он тут же повел народ к победе и процветанию.

– Да здравствует Людовик! – кричали парижане.

Герцогиня де Шатору переехала в загородную усадьбу вместе со своей дурнушкой сестрой, ставшей женой герцога де Лорагэ. Весть о победе дошла до герцогини.

– Ну, – заявила она, – Лиль теперь в такой же безопасности, как и Париж. Ах, как тяжело сейчас Людовику в компании неотесанных солдат!

Герцогиня де Лорагэ удивленно посмотрела на сестру:

– Вы собираетесь поехать к нему на фронт?

– А почему бы и нет? Уверена, Людовик будет рад меня видеть.

– Но король отказал ехать вместе с армией самой королеве!

– Королеве! Конечно же он отказал королеве.

– Итак… вы решили ехать?

– Да, и я возьму с собой вас. Немедленно собирайтесь.

Глаза герцогини де Шатору засверкали так, как обычно, когда она предвкушала воплощение в жизнь какого-нибудь из своих планов.

– Мы можем выехать без промедлений, – сказала она. – Не вижу причин здесь задерживаться.

– Мари-Анн, вам никогда не приходило в голову, что, хотя солдаты и любят своего короля, они могут не любить вас?

– Солдаты! Кого волнуют солдаты?

– Возможно, Людовика.

– Глупая моя девочка! Я волную его гораздо, гораздо больше, чем все солдаты его армии, вместе взятые.

– Вы слишком самоуверенны.

– Я знаю Людовика, а ты нет. Ну конечно же мы будем очень полезны. Станем для начала маркитантками.

Мадам де Лорагэ презрительно посмотрела на сестру, но по собственному опыту знала, что уговаривать ее отказаться от намеченного плана бесполезно.

Герцогиня де Шатору приступила к делу со всем присущим ей энтузиазмом. Прежде всего ей нужно было получить позволение короля. Получить его было несложно. Затем им нужно было попросить разрешение королевы. Не то чтобы Мари-Анн особо волновало мнение королевы, но Людовик предпочел бы, чтобы все прошло с соблюдением этикета и по возможности без скандалов.

Как ни странно, королева не стала возражать против поездки. Она лишь пожала плечами. Однако Мария вновь села за свое неизменное вышивание и рисование, ей было очень тяжело пережить это унижение. Герцогиня с сестрой и несколькими приближенными выехали немедленно.

Мари-Анн не понимала, почему ее красота произвела плохое впечатление на солдат.

Неуместные драгоценности и великолепные наряды лишь раздражали их. «Что, во Фландрии мало женщин?» – спрашивали они друг друга. Если королю нужны такие, то найти их можно без проблем. О герцогине складывали похабные песни.

– Да пусть поют! – говорила она Людовику. – Моя радость от ваших военных успехов затмевает все на свете. Мой король, я всегда хотела, чтобы вы освободились от влияния дряхлых стариков, чтобы вы сами стали королем, вернули славу Франции. Я самая счастливая женщина на свете!

Людовик приехал в Мец в начале августа. Здесь должны были состояться сражения. Правитель Пруссии Фридрих с большим интересом следил за успехами Франции в Нидерландах, понимал, что, пока войска Марии-Терезии сосредоточены в других местах, у него есть отличная возможность атаковать силы императрицы на богемском фронте. Фридрих чувствовал, что пришло время союза с Людовиком, и начал переговоры.

Когда мадам де Шатору и ее сестра прибыли в Мец, то прохожие на улицах глумились над ними. Но ни Людовика, ни его любовницу мнение народа никогда не интересовало. Мадам де Шатору неприлично было поселиться вместе с Людовиком, и король приказал построить закрытую галерею от своих покоев до покоев сестер в аббатстве Сен Арнольд.

Было объявлено, что по этой галерее король будет ходить на мессу. Но люди прекрасно знали, куда и к кому он будет ходить, и недовольство фавориткой возросло. Однако народ продолжал оправдывать Людовика. Их любимый король, он так молод и так добр, что интриганка может легко крутить им.

В Мец приехал посланник короля Пруссии Фридриха. В его честь был устроен прием. Герцогиня полностью одобряла предполагаемый союз с Пруссией. Она сидела по правую сторону от короля (Фридрих прекрасно рассчитал, какое влияние имеет Мари-Анн, и поэтому писал ей льстивые письма). Прием удался на славу.

Может быть, из-за того, что сказались волнения и усталость последних месяцев, на следующее утро после пиршества у Людовика поднялась температура, кожа стала влажной. У короля начался бред. Во французском лагере царило смятение. Говорили, что король при смерти.