Людовик возлюбленный

Анна-Генриетта думала о всех тех надеждах, которые у нее когда-то были, а теперь умерли. Почему их заставляли верить, что они могут пожениться? Все дело было в политике. Одна группа министров настаивала на одном, вторая – на совершенно другом, и от решения этих людей зависела судьба двух любящих сердец.

До Анны-Генриетты дошли слухи, что против их брака выступал кардинал Флери, из-за вражды с родом герцога Орлеанского. Кардинал не сомневался, что женитьба герцога де Шатре на принцессе даст семье герцога даже больше власти, чем та, которая у них уже была. Как будто герцог мог заботиться о чем-то, кроме Анны-Генриетты!

Она помнила тот день, когда ее поклонник вернулся с охоты. До этого момента они были полны надежды. Герцог сказал Анне-Генриетте: «Когда твой отец на охоте, он доволен жизнью. Я буду просить его во время охоты, если представится такая возможность». Анна-Генриетта уже не замечала ссутулившейся и неуклюжей фигуры матери, с самодовольной улыбкой склонившейся над клавесином. Девочка видела, как герцог де Шатре возвращается с охоты с выражением крайнего отчаяния на лице. «Ты спросил его?» – чуть не вскрикнула Анна-Генриетта. И герцог ответил: «Да. Он ничего не ответил; он просто посмотрел на меня грустными-грустными глазами, взял меня за руку и покачал головой. Как они могут так с нами поступать! Как он может… он… у которого есть семья и друзья!» Но Анна-Генриетта не хотела ничего дурного слышать о своем отце, даже когда страдала. «Он бы нам не запретил. Все в чужих руках. Это воля кардинала».

О, как они ненавидели кардинала. Теперь ненавидеть стало некого, но и замуж выходить было тоже не за кого: герцог де Шатре женился на дочери принцессы де Конти. Анна-Генриетта осталась со своим горем наедине.

Тут королеве доставили известие из аббатства Фонтевро. Девочки смотрели, как мать читает письмо. Потом Аделаида подошла к королеве и спросила:

– Матушка, плохие новости из Фонтевро?

Королева кивнула:

– Ваша младшая сестра, Тереза-Фелиция, серьезно больна.

Аделаида и Анна-Генриетта попытались вспомнить все, что они знали о Терезе-Фелиция. Но они видели ее в последний раз шесть лет назад – ей было всего два года, когда она покинула Версаль. Было просто невозможно горевать из-за болезни сестры, которую они не помнили.

А вот Мария помнила. Она сидела неподвижно и вспоминала. Шесть лет назад у нее забрали ее маленьких дочерей лишь потому, что кардинал Флери хотел уменьшить расходы.

У Марии отобрали и старшую дочь. Луиза-Елизавета была в Испании, и Марии казалось, что она потеряла и ее. Маленького герцога де Анью и мадам Третью забрала смерть. Теперь похоже на то, что королева потеряет еще одного ребенка. Мария вспомнила, что Тереза-Фелиция, мадам Шестая, была больше всех похожа на своего дедушку, Станислава.

Мария не плакала. Было бы недостойно проливать слезы перед дочерьми. Мария сидела прямо, губы были сжаты; она ничем не выдавала своего отчаяния.

Известие о болезни Терезы-Фелиции расстроило короля. Людовик хотел бы узнать ребенка ближе, как Анну-Генриетту и Аделаиду. Остальные вскоре возвратятся ко двору. Но Франция вступит в войну, а их отец возглавит войска. Поэтому будет лучше, если дети побудут в Фонтевро подольше. Но в любом случае Терезу-Фелицию сейчас же нужно перевезти в Версаль.

Мадам де Шатору, пытаясь поднять Людовику настроение, решила дать в его честь прием в Куси. Король был тронут и пригласил приехать во дворец нескольких своих самых близких друзей.

Ришелье, ставший первым камердинером короля, сопровождал Людовика везде. Он также был приглашен на прием. Ришелье был обеспокоен. Он много думал о молодой прекрасной даме, которая появилась во время охоты в лесу Сенар. Мадам де Шатору была протеже герцога, и он собирался сделать все, чтобы она оставалась любовницей короля.

Ришелье навел справки о мадам де Этоль, и ответ ошеломил его. Она была дочерью того самого Франсуа Пуассона, человека, сделавшего состояние во время голода, но вынужденного покинуть Париж, так как его подозревали в спекуляции зерном. Его сын и дочь получили великолепное образование, и девушка, Жанна Антуанетта, вышла замуж за весьма состоятельного человека, месье Шарля Гийома Ленормана де Этоля. Парочка вовсю развлекалась в Париже, и Жанна Антуанетта, обладая солидной долей честолюбия, держала небольшой литературный салон. Говорили, что частым гостем салона был Вольтер, состоявший в свите поклонников мадам де Этоль.

Все это было довольно интересно, но герцога волновала еще одна вещь, которую он собирался довести до сведения герцогини де Шатору.

Он предпочел поговорить с ней наедине.

– Что за срочность? – надменно спросила герцогиня.

«Она уже забывает, кому обязана своим положением», – подумал Ришелье.

– Вам стоит об этом узнать, мадам, – зловещим шепотом повторил он.

Мадам де Шатору быстро поняла, что она оскорбила герцога, и тут же примиряюще сказала:

– Мой дорогой дядя, я обеспокоена. Короля нужно вывести из тоски из-за болезни его дочки. Я хочу, чтобы вы сегодня были само остроумие.

– Всему свое время, – ответил Ришелье, – но я все же настаиваю, чтобы до вас дошла вся важность дела с мадам де Этоль.

– Де Этоль! Эта деревенская дама?

– Нет, она истинная парижанка.

– Похоже, эта дама захватила ваше воображение.

– Будем надеяться, что только мое. Мне стали известны кое-какие детали. Когда девочке было девять лет, цыганка нагадала ей, что она станет любовницей короля и самой влиятельной дамой во Франции. Ее семья верит в это не меньше, чем она сама. Ее готовили к этой роли.

Герцогиня громко рассмеялась.

– Гадалки! – закричала она. – Прекратите, мой милый дядя. Неужели вы верите в цыганские сказки?

– Я – нет. А вот мадам де Этоль верит. Об этом я и хотел вас предупредить.

– Одной лишь веры недостаточно, чтобы занять мое место.

Ришелье взял герцогиню за руку.

– Вера делает невозможное возможным, и в ней достаточно здравого смысла, чтобы воплотить это в жизнь. Такая настойчивость может принести результат. Она красива и уже добилась того, что король ее заметил. Подумайте же об этом!

– Дорогой дядя, – сказала герцогиня, взяв Ришелье за руку и прижав ее к груди, – вы мой поводырь и лучший советник. Я никогда не забуду этого. Но король любит меня… так же, как любил мою сестру, Винтимиль. Разве вы не понимаете, что в сестрах Нель есть что-то, что привлекает короля?

– Одна сестра Нель ему уже наскучила.

– Эта дурочка? Бедная мадам де Майи!

– И правда, бедная, – вздохнул Ришелье. – Я буквально вчера слышал, что она бедна, живет в нищете, носит дырявую одежду и не знает, где взять деньги, чтобы расплатиться со слугами.

– Безмозглая идиотка! – вскричала герцогиня. – Она могла бы разбогатеть, пока была фавориткой Людовика. Но, герцог, впереди нас ждет веселый вечер. Не думайте ни о чем грустном.

– Я прошу вас лишь об одном: не забывайте, что мадам де Майи одна из сестер Нель, и Людовик нашел ей замену.

– Среди ее сестер! У меня осталось еще две сестры, которые еще не пользовались расположением короля. Но Диана Аделаида ужасно уродлива, и она, как вам известно, недавно вышла замуж. Что касается второй, ее муж настолько ревнив, что заявил: если Людовик положит глаз на его жену, то герцог не побоится пролить королевскую кровь. Людовик, может, и засматривается на нее, но вы же знаете, как он ненавидит сцены. Нет, Людовик останется верен мне, потому что мои сестры защищены от посягательств с его стороны – одна ревнивым мужем, вторая собственным уродством.

– Но он может положить глаз на кого-нибудь не из семьи Нель. Например, на эту молодую даму.

– Успокойтесь, мой дорогой дядя.

И все же, когда Ришелье покинул ее, герцогиня почувствовала беспокойство. Она вспомнила эту женщину, в светло-голубом платье, с огромным павлиньим пером на шляпе. Так одеваются, чтобы привлечь внимание. Да и ехала она в карете, то и дело преграждая путь королю.