Бурная ночь

За несколько месяцев ей удалось найти кухарку, поднявшую кулинарное дело до подлинных высот искусства. Она готовила простые, но необыкновенно вкусные блюда, и потому пассажиры проезжавших мимо экипажей готовы были преодолеть еще несколько миль для того, чтобы насладиться хорошей кухней. Порция наняла еще двух горничных, что позволило содержать все номера в безупречной чистоте.

Ее гостинице не было суждено стать самой большой или самой модной, но она обрела репутацию заведения с наилучшим обслуживанием, доступным за умеренно разумную плату. Такое сочетание обеспечило процветание этому дому.

Но гораздо важнее было то, что оно дало Порции независимость, о которой прежде она не смела и мечтать. Впервые в жизни она могла полностью управлять своей жизнью и не променяла бы это на все сокровища Короны.

Ощутив, что напряжение начинает понемногу спадать, Порция вытерла руки о юбку своего простого платья и направилась в общую гостиную. Бар был уже полон гостей, собиравшихся остаться на ночь. Порции надо было убедиться, что у миссис Корнелл хватит еды на всех.

Порция свернула в коридор и чуть не налетела на низкорослую пухлую горничную, мчавшуюся со стопкой свежевыстиранных полотенец.

– О, прошу меня простить, мэм. – выдохнула горничная, и ее темные кудряшки заплясали вокруг круглого лица.

– Молли, – удержала ее Порция, когда та уже собиралась бежать дальше. Слуги хорошо усвоили, что Порция была справедлива и хорошо платила, но требовала безукоризненного выполнения обязанностей.

– Да, мэм?

– Когда Куин вернется из конюшни, попроси его отнести ванну в синие апартаменты и проверь, разожгли ли там огонь в камине.

Горничная смущенно заморгала:

– Но ведь это моя обязанность, зачем же Куин?

– Не в этом особом случае и не для этого гостя, – решительно возразила хозяйка. – И пожалуйста, скажи остальным служанкам, что если наш только что прибывший гость позвонит в колокольчик, пусть его не обслуживает никто, кроме Куина или меня.

В карих глазах служанки затеплилось понимание.

– А, так это лондонский джентльмен, да?

Порция никогда не делала тайны из своего презрения к ничтожным денди, иногда просачивавшимся на пути из Лондона, как и не скрывала решимости обезопасить своих служанок от их похоти. Хлыщи очень быстро узнавали, что попадавшиеся им в гостинице женщины находились здесь не для их удовольствия.

– Этот самого худшего сорта, – сказала хозяйка. – Одна надежда, что с восходом солнца он отправится восвояси. А до этого момента мой долг защищать вас всех.

– Он красив?

Порция нахмурилась, вспоминая его изящные черты и дымчато-серые глаза, от которых ее бросило в жар.

Пропади он пропадом! Неужто у нее начинается лихорадка?

– Какое это имеет значение? – спросила она. Молли испустила вздох.

– В наших краях так редко можно увидеть настоящего джентльмена.

Краткий миг, когда Порцию обдало жаром, миновал, и на смену ему пришло ощущение холода. Господи! Молли не была невинной овечкой, но не переставала хлопать глазами и флиртовать, когда порог гостиницы переступал джентльмен.

Будто эти джентльмены были выше обычных постояльцев. Порция-то знала правду!

– Позволь тебя заверить, что эти джентльмены тщеславны, что они самодовольные павлины, считающие главным в жизни свои удовольствия.

В карих глазах заплясали бесенята.

– Ах, но ведь он красив?

Глаза Порции округлились:

– Да, Молли, он бесстыдно и неприлично красив. А теперь вернись к своей работе и держись подальше от синих апартаментов.

Продолжив свой путь по коридору, Порция печально покачала головой. Есть ли на свете двадцатилетняя девушка, чья голова не набита глупыми фантазиями о прекрасных принцах, готовых похитить ее и увезти в свой волшебный замок?

Даже ее саму посещали такие грезы. Во всяком случае, до того момента, пока не прибыл ее прекрасный принц и не превратился на ее глазах в омерзительную жабу.

Она отбросила свои глупые мысли и вошла в кухню. Там ее опытный взгляд обежал длинные деревянные столы, ломившиеся от свежевыпеченных хлебов, очищенных от кожуры овощей, связок сухих трав и корзин с земляникой.

Кухня была недавно перестроена с учетом современных новшеств, но соблазнительные, дразнящие обоняние ароматы, витавшие в воздухе, были порождены старомодными и проверенными на практике талантами кухарки.

На губах Порции появилась довольная улыбка. Заманить эту старую повариху в свою гостиницу было гениальным ходом. И не важно, что за это удовольствие приходилось платить примерно двести фунтов в год, иначе ее было не удержать.

С тех пор как начала работать эта кухарка, доходы от гостиницы выросли вдвое.

– Добрый вечер, миссис Корнелл, – сказала Порция, приблизившись к женщине с серебряными волосами, раскатывавшей тесто. – Все в порядке?

Худощавая особа с узким лицом продолжала заниматься своим делом.

– Пироги в духовке, фаршированные грибы в сливочном соусе тоже. Я как раз тружусь над тортом с земляникой.

– Запах восхитительный.

– Я слышала, появился еще один гость.

Порция скорчила гримаску:

– Да.

– Надо собрать для него поднос?

– Нет, он предпочитает есть в общей комнате.

– Неужели? Это говорит в его пользу. Наверное, порядочный человек.

– Этот человек не поймет, что такое порядочность, даже если ткнуть ее ему в нос, – пробормотала Порция, прежде чем успела подумать.

Кухарка с изумлением подняла глаза:

– Он вас чем-то обидел?

– Вовсе нет. Думаю, я просто устала, – призналась она. – Если понадоблюсь, я в своих комнатах.

– Хорошо.

Удостоверившись, что гостиница в порядке и в ближайший час будет продолжать работать, Порция отправилась обратно по коридорам и поднялась наверх.

Усилием воли она заставила себя не смотреть на дверь синих апартаментов и прошла до конца коридора. Затем вынула из кармана ключи и отперла дверь на узкую лестницу, ведущую на чердак.

После смерти Томаса Порция продала их прелестный коттедж и использовала все деньги, чтобы гостиница не канула в бездну разорения. В последние два года дела пошли настолько хорошо, что Порция могла бы позволить себе поселиться в собственном доме, но она не спешила покинуть свои уютные комнаты. И дело было не только в том, что иметь все под рукой и в поле зрения было удобно, а значит, легче справляться с проблемами, возникавшими ежедневно, просто уже накопленный, хоть и небольшой капитал давал ей ощущение уверенности.

Порция решила, что никогда больше не останется одна и без копейки денег.

Она была из тех женщин, что способны завоевать место в мире, и никто не сможет отнять его у нее.

Свежевымытый и переодетый во все сухое Фредерик вдруг почувствовал приступ острого голода. Бросив в зеркало еще один взгляд, чтобы проверить, хорошо ли завязан галстук и удалось ли обуздать своевольные локоны, Фредерик вышел из комнаты.

Он закрыл за собой дверь, и сердце его неожиданно сделало скачок: он увидел миссис Уокер, идущую по коридору.

По совершенно непонятной причине Фредерик не мог выкинуть ее из головы.

Это было тем более странно, что он никогда не позволял себе отклонений от цели. А как бы иначе он смог добиться таких успехов в делах, если бы не был способен всецело сосредоточиться на своих целях?

Однако нынче вечером, как бы он ни пытался обратиться мыслями к грядущей встрече, а возможно, и к ссоре с отцом, мозги отказывались подчиниться. Вместо того чтобы вырабатывать стратегию разговора, Фредерик грезил о совершенстве этого лица мадонны и прекрасных линиях ее тела, скрытых уродливым шерстяным платьем.

Миссис Уокер была не первой женщиной, вызвавшей в нем желание, но, пожалуй, самой интригующей из всех.

Эти отчужденность и презрение. Вид неприступности и уверенности. И восхитительная женственность, скрытая под слоем льда.

Все вместе было неким вызовом, этому он не мог сопротивляться. Особенно заманчив был этот вызов для человека, предпочитавшего зарабатывать деньги своим трудом, а не получать их поднесенными на серебряном блюде.