Страница 32 из 37
В начале войны он все еще служил по интендантству, заведуя этапным пунктом в Курляндии и занимаясь сплавом по Неману провианта для гарнизона крепости Мемель (ныне Клайпеда, Литва). В 1758 году он все еще вне строя, состоит в Курляндии и Лифляндии на службе по формированию третьих батальонов для полков двухбатальонного состава. Дела у Суворова идут столь успешно, что в мае 1758 года он становится подполковником и приводит на театр военных действий семнадцать сформированных батальонов. После этого остался он при армии, но без определенной должности, и лишь через полтора года был назначен обер-кригс-комиссаром, оставаясь, как и прежде, интендантом.
1 августа 1759 года Суворов стал очевидцем, но, увы, не участником самого крупного сражения Семилетней войны – битвы при Кунерсдорфе, когда на поле боя сошлись 60-тысячная русско-австрийская армия, которой командовал фельдмаршал Петр Семенович Салтыков, и 48-тысячная прусская армия, которой командовал король Фридрих П.
На глазах Суворова прусская армия была разгромлена, и можно себе представить, что он испытывал, не имея возможности принять участие в этом сражении! Он не мог оставаться дольше в интендантстве и упросил отца добиться перевода в действующую армию. Отец выполнил просьбу, но довольно своеобразно: определив сына на генеральскую должность – «генерального и дивизионного дежурного» при главнокомандующем армией генерал-аншефе Виллиме Фермере. Лишь в июле 1761 года желание Суворова сбылось – он был назначен начальником штаба в летучем отряде генерал-поручика Г. Берга. С этого времени началась его истинно боевая служба.
Боевое крещение
Вскоре Суворов стал командиром кавалерийского отряда, сразу же завоевав славу лихого офицера, «быстрого при рекогносцировке, отважного в бою, хладнокровного в опасности», как характеризовал его Берг. В служебном формуляре, названном «Список италийского графа Суворова-Рымникского, по форме, разосланной в войска Государственною Военного Коллегией», о службе его во время Семилетней войны записано, что «в 1761-м при корпусе генерал-поручика Берга был в июле под Бригом, при Бреславской канонаде; в августе при продолжившемся через целый день с королем Прусским близ монастыря Вальтштадта при деревнях Гросс и Клайн-Вандрис сражении и потом при самом том Вальтштадте, под городом Швейдницом при занятии легкими войсками в разные времена Штригафских, Пичбергских и Хохспозерицких гор со знатным неприятельским уроном».
Затем в «Списке…» сообщается, что в сентябре 1761 года Суворов атаковал войска генерала Платена, переплыв с казаками реку Нетцу, и совершенно неожиданно для противника ворвался в город Ландсберг, захватив более тридцати пленных. Когда же к городу подошел Платен, Суворов приказал сжечь мост через Нетцу и тем воспрепятствовал продвижению неприятеля. После того в Восточной Пруссии, под городом Беренштайном, разбил он три неприятельских эскадрона и захватил в плен семьдесят прусских гусар и драгун.
В октябре Суворов провел еще две «знатные баталии»: при деревне Вест-Энтине взял в плен целый прусский отряд вместе с подошедшим на выручку подкреплением, а затем успешно штурмовал город Голнау. Ноябрь принес Суворову новые победы: при Регенсвальде, командуя Тверским драгунским полком, он разбил и обратил в бегство три пехотных батальона и несколько эскадронов, взял множество пленных, а потом в Померании, при деревне Фарцин, близ местечка Наугарт, одержал победу, взяв в плен более ста гренадер и мушкетеров. Год закончил он в боях под крепостью Кольберг и под Старградом.
Всего же, считал Суворов, с середины и до конца 1761 года, был он в шестидесяти стычках. За эти полгода Суворов стал одним из лучших боевых офицеров в корпусе генерал-поручика Петра Александровича Румянцева. Казалось, что из-под спуда вырвались на свободу те его качества, за которые получил он прекрасную аттестацию своего непосредственного начальника Берга, а Румянцев добавил к этому, что, будучи пехотным офицером, Суворов отменно руководит и конницей. Так в конце 1761 года завершилась его первая кампания.
Семилетняя война вскоре закончилась. Умерла императрица Елизавета Петровна, а вступивший на престол Петр III, ярый поклонник прусского короля Фридриха II, тут же заключил с ним мир. Окончание войны застало Суворова в Петербурге. 26 августа был он произведен в полковники и получил в команду Астраханский пехотный полк.
ПЕТР III
Кончина Елизаветы Петровны
5 декабря 1761 года, на двадцатый день Рождественского поста, Елизавета Петровна – в который уже раз! – почувствовала головокружение и тошноту. Весь этот год она лежала в постели, почти никого, кроме врачей, не подпуская к себе. Ее мучила все усиливавшаяся астма, а кроме того, время от времени накатывала на больную эпилепсия, которой страдал и отец ее – Петр Великий. Первый припадок эпилепсии, которую в России называли «падучей», случился с ней три года назад, когда была она в Царском Селе, и с тех пор «падучая» стала ее частой гостьей. 12 декабря Елизавете Петровне стало совсем плохо. Приступы жестокого, сотрясающего все тело кашля, сильная, частая рвота с кровью свидетельствовали о том, что дни ее сочтены.
Когда боли отпускали Елизавету, она подписывала указы, которые могли хоть частично помочь ее прощению перед престолом Всевышнего. Глубоко верующая умирающая понимала, что «мучения телесные, кои переносила она с христианским смирением, слишком легки по сравнению с ее грехами», и пыталась последними распоряжениями вымостить себе дорогу в Царствие Небесное. 16 декабря она велела простить виновных в корчемной продаже соли и сильно облегчила соляной налог. 23 декабря, почувствовав себя при смерти, она исповедалась, причастилась и соборовалась. На следующий день над ней прочитали отходную молитву, а 25 декабря, в день Рождества, Елизавета Петровна умерла.
Петр Федорович и Екатерина Алексеевна последние дни почти целиком проводили у постели умирающей. Как только Елизавета Петровна скончалась, из ее спальни в приемную, где собрались высшие чины империи, вышел старший сенатор – князь и фельдмаршал Никита Юрьевич Трубецкой – и объявил, что ныне «государствует его величество император Петр III».
Новый император тут же отправился в свои апартаменты, а у тела усопшей осталась Екатерина Алексеевна, которой Петр III поручил озаботиться устройством предстоящих похорон.
Вольность и свобода дворянству
Вечером 25 декабря 1761 года Петр III, уже провозглашенный императором, учинил в куртажной галерее, традиционном месте проведения веселых придворных праз-дников, радостное пиршество, во время которого многие не скрывали ликования в связи со случившимся. И прежде всего сам Петр Федорович.
Первой важной переменой стала отставка генерал-прокурора князя Якова Петровича Шаховского и назначение на его место Александра Ивановича Глебова. По поводу этой перемены Екатерина заметила: «То есть слывущий честнейшим тогда человеком отставлен, а бездельником слывущий и от уголовного следствия спасенный Петром Шуваловым, сделан на его место генерал-прокурором».
Организацией похорон пришлось заниматься Екатерине Алексеевне, а Петр Федорович занимался другими делами: он переселил И. И. Шувалова из его покоев и разместился там сам, а Елизавете Воронцовой велел поселиться рядом. Все дни до погребения Елизаветы Петровны он ездил из дома в дом, празднуя Святки и принимая поздравления с восшествием на престол, что не только изумляло, но и возмущало жителей Петербурга.
Екатерина, облаченная в черные одежды, делила свое время между церковными службами и устройством предстоящей церемонии погребения, она искренне опечалилась смертью императрицы. Это видели и окружающие. Уже в самые первые дни царствования Петра III Екатерина сумела тонко, ловко и умно проявить способности и качества души и характера, привлекшие к ней сердца и умы лучших сановников и военных, ясно увидевших огромную разницу между новым императором и новой императрицей. Те же самые мысли и чувства вызывала Екатерина и у многочисленных дворцовых служителей, духовенства, солдат, сержантов и офицеров гвардии, наблюдавших за всем происходящим во дворце и, конечно же, делавших свои собственные заключения, не отличавшиеся, впрочем, от выводов, наиболее дальновидных и порядочных придворных.