Страница 5 из 38
К сожалению, ни портрет работы Ушакова, ни портрет работы Юрьева до нас не дошли.
В 70-е годы Ушаковым и Юрьевым, а также и другими художниками были написаны портреты царей: Алексея Михайловича, Федора Алексеевича и Михаила Федоровича.
В 1678 году живописец Карп Золотарев написал большой портрет патриарха Иоакима, использовав разные краски, золото и серебро.
Эти живописцы пользовались поддержкой А. С. Матвеева, когда он возглавлял Малороссийский и Посольский приказы. Успехи первых русских живописцев были столь значительны, что с 1683 года их отделили от иконописцев, создав для них самостоятельную Живописную палату, которую возглавлял Безмин, а Ушаков остался руководителем палаты иконописной.
В Живописной палате вместе с русскими мастерами работали голландские художники Ганс Детерс и Даниил Вухтерс, поляк Станислав Лопуцкий, грек Апостол Юрьев, армянин Иван Салтанов. Они передавали секреты своего мастерства русским живописцам, заимствуя и у них традиционные приемы русской иконописи.
В 1682 году Ушаков, Безмин и Салтанов создали поясной портрет Алексея Михайловича, хранившийся в Оружейной палате. Потом была сделана и копия этого портрета, украшающая дворец князя В. В. Голицына.
Портрет этот – исключительно живописный, наполненный жизненностью и реалистичностью – справедливо считается первым станковым светским портретом, написанным маслом на холсте, и начинает важный новый этап на пути становления русского портрета.
В последующие годы из этого кружка живописцев вышли портреты патриарха Никона: сначала однофигурный, где патриарх был изображен в рост, в торжественном облачении первосвященника, и второй, на котором Никон был представлен в окружении Клира, состоящего из восьми иерархов. Этот портрет очень реалистичен. Никон передан без всяческих прикрас: он некрасив, скуласт, нос его велик и красен, веки – опухлы.
В конце 1686 года был написан портрет стольника Григория Петровича Годунова – черноусого красавца, держащего в правой руке шапку, а левой лихо подбоченившегося. Этот портрет был уже начисто лишен каких-либо иконописных черт и, как справедливо отличают искусствоведы, представляет облик нового человека, стоящего на рубеже двух эпох русской истории.
Если первые герои русских портретов были цари и патриархи, то, начиная с фигуры стольника Г. П. Годунова, отечественные художники второй половины XVII века сделали действующими лицами своих живописных полотен вологодского купца Г. М. Фетиева, пожертвовавшего крупную сумму на строительство в Вологде храма Святого Владимира; архидьяконов Стефана и Лаврентия, архиепископа Афанасия. Последний портрет был написан «слово в слово», т. е. с большой достоверностью, Степаном Дементьевичем Нарыковым.
В конце XVII столетия были созданы портреты стольника Василия Федоровича Люткина, воеводы Ивана Власова, князя Ивана Борисовича Репнина, боярина Льва Кирилловича Нарышкина, однофигурные парадные портреты, на которых персоны изображены в рост, с оружием на поясе, одеты в богатые кафтаны и ферязи.
Такими были первые шаги русской портретной живописи, стоящей на пороге XVIII столетия.
Московские фонари
В Москве еще в 1602 году появились первые фонари. Это произошло из-за приезда в город датского принца Иоанна, жениха дочери Бориса Годунова Ксении. Была осень, темнело уже довольно рано, и потому царь Борис приказал поставить высокие железные жаровни и на них зажечь костры, следя, чтобы угли не падали на деревянные мостовые.
Но это новшество не привилось, и москвичи продолжали ходить ночами по улицам с фонарями в руках.
Проблема с освещением улиц решилась через столетия.
27 ноября 1730 года было велено всем домовладельцам с наступлением темноты и до полуночи ставить на подоконники выходящих на улицу окон зажженные свечи или ставить возле дома столб с фонарем и следить, чтоб фонарь горел тоже до полуночи.
А через месяц велено было поставить по всем улицам единообразные масляные фонари расстоянием друг от друга 10 саженей (около 20 метров). Чем беднее был район и улицы дальше от центра, тем реже стояли на них фонари. Сначала вся фонарная служба была отдана пожарным. Фонари горели только с сентября до мая, от сумерек до полуночи. В 1806 году в Москве на освещение улиц было израсходовано 10 518 пудов масла и 70 пудов фитиля.
А с 1862 года в фонари стали заливать керосин. Через четыре года появились первые газовые фонари, а в конце XIX века и электрические.
Новшества в одеянии
Несмотря на то что в XVII веке одежда россиян в основном оставалась традиционной, все же и сюда проникали новшества.
Новая ткань – бумазея
В XVII веке в России появилась новая ткань. Это была бумазея, которую русские называли бомбазеей или бамбазеей. Слово это произошло от итальянского «бамбагия» – хлопок. Бумазея представляла собой мягкую хлопчатобумажную ткань с начесом с одной или двух сторон. Она имела спокойные, неброские тона, хорошо сохраняла тепло и шла на изготовление женских платьев и кофт, мужских рубах.
Новая одежда – душегрея
В XVII веке очень широкое распространение получила теплая легкая женская одежда – душегрея, чаще всего без рукавов и без воротника, которую носили на бретельках. Душегрею называли и душегрейкой, и шугаем, и кацавейкой, и епанечкой.
Правда, епанечка была с воротником, но во всем прочем повторяла душегрею.
Душегреи являлись парадной одеждой крестьянок и часто шились из куска парчи или бархата, отделывались позументом, жемчугом, вышивкой шелком самых разных ярких цветов.
Дополнения к одежде священнослужителей
Во второй половине XVII века, после реформы патриарха Никона, православные священнослужители стали носить камилавки – высокие жесткие шапки цилиндрической формы. В 1798 году указом императора Павла стало обязательным ношение камилавок двух цветов: для монахов – черного, для священников – фиолетового. И сами камилавки, и их цвета сохранились и поныне.
СЛОВЕСНОСТЬ И ПРЕМУДРОСТЬ XVII СТОЛЕТИЯ
Шемякин суд
Эта повесть, одна из самых любимых на Руси, появилась в XVII веке и сразу же стала настолько популярной, что по имени одного из ее героев, судьи Шемяки, несправедливый суд стали называть «Шемякиным судом». Иногда имя судьи Шемяки соединяют с прозвищем звенигородского князя Дмитрия Шемяки, жившего в XV веке и оставившего о себе недобрую память, как своевольного и коварного правителя, получившего свое прозвище от слова «шеемяка», т. е. человек, мнущий шею другим – своим противникам (сравните со словом «кожемяка» – тот, кто мнет кожу).
Возможно, связь прозвища князя Дмитрия Звенигородского с судьей Шемякой из повести «Шемякин суд» имелась. Однако популярность повести была в ее занимательности и назидательности. Вот кратко ее сюжет.
Жили два брата – богатый и бедный. Бедный одолжил у богатого лошадь, но из-за того, что у него не было хомута, привязал лошадь к своим саням ее собственным хвостом. Лошадь рванула сани и оторвала себе хвост. Когда бедный брат возвращал богатому брату лошадь, тот не взял ее, а повел в город к судье Шемяке.
По дороге остановились братья в селе, в избе у попа. Бедный прилег отдохнуть на полати, но сорвался и задавил младенца в зыбке, попова сына. Наутро уже и поп пошел к судье, чтобы обвинить бедного брата в смерти сына-младенца. Бедный же, идя к судье, от отчаяния решил покончить с собой, и когда переходили они все трое через мост надо рвом перед городскими воротами, бедный прыгнул в ров, желая убиться насмерть. Однако не тут-то было. По дну рва в это время некто вез своего отца-старика мыться в баню. На этого-то старика и упал бедняк и задавил его насмерть.
И привели бедняка к судье, обвиняя уже в трех преступлениях. Бедняк же, размышляя, как ему избавиться от напасти, взял камень, завернул его в платок и положил в шапку.