Страница 12 из 33
Битва началась с того, что неприятельская конница смяла Передовой полк и стала теснить Большой. Русские рати стали отступать по всему десятиверстному фронту, неся тяжелые потери. Потом летописцы записали, что на Куликовом поле «кровь лилась, как вода, лошади шли по телам павших, воины задыхались от тесноты, а пешая русская рать сначала гнулась, как трава под ветром, а потом легла, как скошенное сено».
Мамай уже торжествовал победу, как вдруг из леса неожиданно вырвался Засадный полк и войско ордынцев побежало.
Русская конница гнала неприятеля пятьдесят верст и остановилась только на берегу реки Мечи.
А в это время воины-пехотинцы, оставшиеся на Куликовом поле, стали разбирать груды тел, лежащих по всему полю, и нашли князя Дмитрия Ивановича, казавшегося мертвым. Только через долгое время пришел он в себя, и радость победы смешалась в его душе с великой горечью из-за того, что в этой битве пали мертвыми десятки тысяч его воинов.
Нам и сегодня неизвестно число потерь, но мы знаем, что после Куликовской битвы Русь сильно обезлюдела.
Академик Д. М. Петрушевский писал: «Оскудела Русская земля воеводами, слугами и всяким воинством после Мамаева побоища; невмочь была Московскому князю новая битва с татарами, и Русь стала снова платить им дань.
Но слава и честь Мамаева поражения от этого не убавились; Димитрий получил название Донского, и в память Куликовской битвы установлено поминать убитых в роды и роды в Димитриевскую субботу. Русская земля увидела, что может одолеть татар, что силы у нее на это хватит, если не уйдет эта сила на смуты и усобицы. Русские перестали смотреть на татарскую Орду так опасливо, боязливо, как прежде. Да и татары были уже не те, что в Батыево время: Куликовская битва много сбавила с них спеси».
Однако сразу же после Куликовской битвы ордынцы вновь подошли к Москве и сожгли ее. И все же Куликовская битва была расценена русским народом как величайшая победа над Золотой Ордой, которая после поражения на Дону стала медленно угасать.
А Дмитрия Ивановича после одержанной им победы стали называть Донским, как после 1240 года его пращура Александра Ярославича, одержавшего победу над шведами на Неве, назвали Невским.
С. М. Соловьев о Дмитрии Донском
Отношение С. М. Соловьева к Дмитрию Ивановичу Донскому весьма определенно выражается в цитатах из его жития и в истолковании посмертного завещания князя.
Вот эти цитаты:
«И наружность Димитрия описывается таким образом: „Бяше крепок и мужествен, и телом велик, и широк, и плечист, и чреват вельми, и тяжек собою зело, брадою ж и власы черн, взором же дивен зело“. В житии прославляется строгая жизнь Димитрия, отвращение от забав, благочестие, незлобие, целомудрие до брака и после брака; между прочим, говорится: „Аще и книгам научен беаше добре, но духовныя книги в сердце своем имяше“».
«Важные следствия деятельности Димитрия обнаруживаются в его духовном завещании; в нем встречаем неслыханное прежде распоряжение: московский князь благословляет старшего своего сына Василия великим княжением Владимирским, которое зовет своею отчиною. Донской уже не боится соперников для своего сына ни из Твери, ни из Суздаля. Кроме Василия у Димитрия оставалось еще пять сыновей: Юрий, Андрей, Петр, Иван и Константин; но двое последних были малолетки; Константин родился только за четыре дня до смерти отцовской, и великий князь поручает свою отчину, Москву, только четверым сыновьям. В этой отчине, т. е. в городе Москве и в станах, к ней принадлежащих, Донской владел двумя жребиями, жребием отца своего Ивана и дяди Симеона, третьим жребием владел Владимир Андреевич: он остался за ним и теперь. Из двух своих жребиев великий князь половину отдает старшему сыну Василию, на старший путь; другая половина разделена на три части между остальными сыновьями. Другие города Московского княжества разделены между четырьмя сыновьями: Коломна – старшему Василию, Звенигород – Юрию, Можайск – Андрею, Дмитров – Петру».
Кончина Димитрия описывается таким образом: «Разболеся и прискорбен бысть вельми, потом же легчае бысть ему; и паки впаде в большую болезнь и стенания прииде к сердцю его, яко торгати внутрьним его, и уже приближися к смерти душа».
Преподобный Сергий Радонежский
Дмитрий Донской не случайно поехал в Троицкий монастырь просить благословения у его игумена – Сергия Радонежского, еще при жизни многими почитавшегося святым.
Он родился в 1313 году в доме ростовского боярина Кирилла и при крещении был наречен Варфоломеем.
Однако вскоре отец его впал в нищету и переехал в городок Радонеж. После смерти родителей молодой Варфоломей стал монахом, приняв при пострижении имя Сергия, и стал называться Сергием Радонежским. Когда было ему около двадцати лет, построил он в девяти верстах от Радонежа маленькую церковку во имя святой Троицы и стал жить отшельником.
Вскоре стали приходить к нему другие монахи и возник монастырь, названный Троицким. В 1354 году монахи, очень почитавшие Сергия за доброту, честность и трудолюбие, избрали его игуменом.
Слава о его святости, о прозорливости, мудрости и сотворении многих чудес вышла за стены монастыря и сделала имя Сергия известным во всех уголках Руси.
Митрополит Алексий почитал Сергия и часто советовался с ним. Все это и привело Дмитрия Ивановича в Троицкий монастырь, когда двинулся он навстречу Мамаю.
Умер он в 1391 году, в 78 лет, а в 1452 году был причислен к лику святых.
Основанный им монастырь стал называться Троице-Сергиевым, сыграв в истории России исключительно важную роль.
Краткий эпилог и пролог одновременно
После разгрома ордынцев на Куликовом поле роль Москвы возросла, ибо она стала городом, который «превзыде вся грады в Русской земли, честию многою».
При Великом Московском князе Иване III Васильевиче, правившем с 1462 по 1505 год, Москва стала столицей централизованного русского государства, подчинив себе Ярославль и Ростов-Великий, Новгород Великий и Псков, Тверь и Вятку, бывшие до того центрами самостоятельных земель. В 1480 году Русь избавилась от татаро-монгольского ига, и в этой победе главную роль сыграл Великий князь Московский и московские рати.
При Иване III были в основном построены и те стены и башни Кремля, которые мы видим сегодня. Разумеется, можно говорить о том, что они были построены в главных своих чертах, а потом было привнесено немало различных дополнений и изменений, но в общих чертах стены и башни Кремля и ныне сохраняют облик конца XV – начала XVI века.
Василий II Васильевич Темный
От деда к внуку
Дедом Василия Васильевича по отцовской линии был Дмитрий Донской, а по материнской – великий князь Литвы Витовт. По-видимому, в нем сошлись лучшие качества двух этих династий – Рюриковичей и Гедиминовичей.
Легенда сообщает, что когда Великая княгиня Софья Витовтовна, жена сына Донского – Василия Дмитриевича, «не скоро разрешилась от бремени и терпела ужасные муки», взволнованного супруга успокоил один старец: «Не тревожься! Бог дарует тебе сына и наследника всей Руси». В это же время духовник великого князя, молившийся в своей келье, услышал голос: «Иди и дай имя великому князю Василию». Священник удивился, вышел из кельи, никого рядом не обнаружил, прибыл во дворец и узнал радостную весть: княгиня родила сына!
Это случилось 10 марта 1415 года. Ему не было и десяти лет, когда умер его отец, и через два года, после смерти старших братьев, он оказался претендентом на трон, который был никем не занят, но возле которого находился регентский совет, состоявший из его матери, митрополита Фотия и боярина И. Д. Всеволожского. В руки этих людей и была передана его судьба и судьба принадлежавшего ему по праву крови Великого Московского княжества.
Детство и юность Василия Васильевича