Путь желания

Когда мы стали говорить с ним о том, что это значит для него, он рассказал о радостном волнении, которое испытал, когда шел со своим отцом смотреть финальный матч, в котором победила их команда. «Дома у меня есть одна фотография; на ней запечатлены мы все — я, мои братья, мой отец. Я никогда не видел отца таким счастливым, таким оживленным». Обратите внимание, как важно то, что за эту команду они болели всей семьей. Нам важно чувствовать себя частью захватывающего действа.

Я и сам стал участником подобной истории этим летом. Все дело было в модном рюкзаке, безумно дорогом и совершенно ненужном (у меня уже есть рюкзак). И все же он стал для меня навязчивой идеей. Я мечтал о его покупке весь день, а вечером накинулся на каталог, сравнивая этот рюкзак с другими, продолжая убеждать себя, что это совершенно необходимая вещь, без которой жизнь никогда не будет прекрасной. Как отметил Дик Кийс, большинство наших идолов имеет двойника. Существуют «близкие идолы» — вещи, которые нам доступны и дают ощущение, что мы можем управлять этим миром. У них есть двойники — «далекие идолы», которые дают чувство сопричастности трансцендентному. Например, в моем случае рюкзак был доступной вещью, которая сулила интересные приключения. Если же говорить о сексуальности, то мы тратим много энергии, чтобы улучшить свой внешний вид (это в наших силах), в результате на нас обращают внимание, и это дает нам ощущение, что мы любимы. За всем этим стоит наше нежелание ждать, когда Бог исполнит Свое обетование.

Мы не первое поколение людей, с которыми это происходит. Подобная тенденция наблюдалась и в далеком прошлом, например во времена строительства Вавилонской башни. Но совершенно очевидно, что человек никогда не обладал такими возможностями, как в наши дни. Сегодня в нашем распоряжении высочайшие технологии, огромный финансовый и интеллектуальный потенциал. Несмотря на то что ангел преградил нам обратный путь в Эдем, мы в состоянии соорудить себе нечто подобное и сами. Универмаг «Wal-Mart» работает сегодня по двадцать четыре часа в сутки, поблизости можно насчитать с десяток ресторанов. По соседству разместился кинотеатр с тридцатью экранами. А можно остаться дома — там есть телевизор, показывающий более ста каналов. Кроме того, существуют компьютерные игры, Интернет. К нашим услугам многочисленные кофейни (испугайте своего дедушку, расскажите ему, что платите по пять долларов за чашку кофе), кондитерские и другие приятные заведения. Мы довели до совершенства наши маленькие радости. Когда жизнь становится невыносимой, мы отправляемся по магазинам, или на рыбалку, или в ресторан. Все это самозванцы, сбивающие нас с пути. Но нас так захватывает головокружительная бесконечность выбора, что нам некогда остановиться и оценить то, что мы делаем.

Г. К. Честертон был убежден, что раз в год каждому следует напиваться, потому что если это и не принесет вам пользы, то раскаяние, которое вы испытаете на следующее утро, уж точно будет полезным. Ничто не сравнится с ужасом пробуждения после того, что вы натворили, и неважно, что именно: позволили себе слишком много еды, алкоголя или выпустили наружу слишком много отрицательных эмоций. Раскаяние после совершенного греха приносит с собой ясность мыслей и решимость начать новую жизнь. (Как часто вы решали на следующее утро изменить свою жизнь?) Если же мы не дойдем до крайности, если в потворстве своим слабостям остановимся на полпути, то никогда не обретем подобной ясности мыслей. Мы никогда не увидим того, что совершили, в черно-белом цвете, потому что будем находиться под влиянием удовольствия. Мы никогда не перестаем думать о нем. Удовольствие зачастую не имеет отношения к настоящей радости, оно, скорее, помогает нам одурманивать себя. Подумайте о том утешении, которое приносят вам ваши идолы: полностью ли вы удовлетворяете свое желание или облегчение наступает от временного отсутствия желаний?

У меня всегда было смутное ощущение, что я стремлюсь к удовольствию больше, чем следовало бы. Но только после того как я пережил большое горе, я смог отчетливо увидеть, как работает механизм удовольствия в моей жизни. Я перепробовал все доступные обезболивающие средства, и ничего не помогало. Ни еда, ни сон, ни работа, ни чтение, ни даже секс. Я никак не мог унять боль. И тут меня осенило: если в этой ситуации я пытаюсь использовать удовольствие как наркотик, значит, мои так называемые развлечения — это такой же наркотик, только в гораздо меньших дозах. Читая Паскаля, я обнаружил, что он пришел к очень похожим выводам. Будучи не в состоянии справиться с дилеммой желания, мы находим сильнодействующий наркотик — развлечения.

Единственное благо людей состоит в развлечении мыслей о своем уделе… Вот почему человек, который несколько месяцев назад потерял единственного сына и, обремененный судебными процессами и тяжбами, сегодня утром был так озабочен, сейчас об этом и не вспоминает. Не удивляйтесь — он весь поглощен тем, где пробежит кабан, которого его собаки вот уже десять часов так резво преследуют… В каком бы ни был человек горе, если удастся втянуть его в какое-нибудь развлечение, — вот он и счастлив на это время…

Итак, человек… так суетен, что если у него есть тысяча важных причин для тоски, любого пустяка вроде бильярда или прыгающего мячика довольно, чтобы его развлечь.

Мысли

Не дайте кажущейся невинности объекта, который вы выбрали в качестве развлечения, обмануть вас. Обратите внимание на то, какую роль он играет для вас. Большинство наших идолов имеет вполне законное право на существование в нашей жизни. Это их маска. С их помощью мы скрываем свою неверность. Пророк Исаия рассказывает нам о мужчине, который срубает в лесу дерево и использует его в двух разных целях:

Часть дерева сожигает в огне,

другою частью варит мясо в пищу,

жарит жаркое и ест досыта…

Мы не видим в этом ничего предосудительного. Вполне оправданное использование древесины. Но на этом история не заканчивается (то есть редко заканчивается):

А из остатков от того делает бога, идола своего,

поклоняется ему, повергается перед ним

и молится ему, и говорит:

«спаси меня, ибо ты бог мой».

Исаия с трудом верит в это. «Разве он не ведает, что творит?» — вопрошает пророк.

И не возьмет он этого к своему сердцу,

и нет у него столько знания и смысла,

чтобы сказать:

«половину его я сжег в огне

и на угольях его испек хлеб,

изжарил мясо и съел;

а из остатка его сделаю ли я мерзость?

Буду ли поклоняться куску дерева?»

Он гоняется за пылью;

обманутое сердце ввело его в заблуждение,

и он не может освободить души своей и сказать:

«не обман ли в правой руке моей?»

Ис. 44:16–17, 19–20

Так вот почему это происходит: не берем мы этого к своему сердцу. Мы не хотим внимательно присмотреться к тому, что на самом деле делаем, потому что иначе мы бы увидели обман. Мы бы увидели самозванцев. Мы бы поняли, что перед нами не море, а грязная лужа. Наши идолы становятся средством, с помощью которого мы забываем, кто мы есть на самом деле и откуда мы родом. Они парализуют нас. Как герои детской сказки, мы идем по усыпанной конфетами тропинке, которая уводит нас все дальше от цели. Или Нильс звуками своей дудочки заводит нас в реку. (Мы не зря рассказываем детям эти сказки. В них скрыта мудрость, которой нам так не хватает.) Чем еще объяснить, что мы бываем иногда очень счастливы вдали от дома? Паскаль заметил:

Коль скоро люди не могут победить смерть, нищету, невежество, то чтобы стать счастливыми, они решили об этом не думать… Вот и все, что люди смогли придумать…

Мысли

Борьба желаний затрагивает не только наши отношения с окружающими, она разворачивается не только внутри нас, но и против нас. За наше желание ведется непрерывное сражение. «Мы приходим в этот мир с желаниями, — замечает Джил Бейли, — но не знаем, чего мы желаем. Мы сами и есть желание. И желание — это благо, потому что оно ведет нас к Богу. Но наши желания не всегда связаны с Богом».