Загадки Великого океана

Не помогла и ссылка на рукописи майя, в которых говорится о «гибнущей земле Му». Еще в прошлом веке было установлено, что перевод, предложенный Ле Плонжоном, — не более чем плод чистейшей фантазии (с таким же успехом другой энтузиаст прочитал календарную дату, записанную иероглифами-цифрами майя, как сообщение о гибели Атлантиды).

Никакой критики не выдерживала и сама концепция Черчуорда, пытавшегося поставить всемирную историю «с ног на голову». Утверждение, будто бы «не цивилизация возникла из дикости, а дикость — из цивилизации», противоречит всем данным археологии, этнографии, антропологии. Описание же страны, где процветала «мудрая белая раса», которой подчинялись расы с другим цветом кожи, отдавало неприкрытым расизмом. Объяснение причины гибели континента Му взрывом подземных пустот, как это делал Черчуорд, могло вызвать только смех у геологов — настолько оно было нелепым и невежественным.

«Фальшивка, к тому же не очень умелая», — таков был единодушный приговор ученых «подлинным летописям страны Му», опубликованным Черчуордом. Однако сей автор вплоть до 1938 года продолжал публиковать писания, посвященные затонувшему континенту, приводя все новые и новые детали, почерпнутые им из состряпанных им же самим «летописей».

Однако не следует думать, что только мистики или мистификаторы, подобные Черчуорду, пытались разрешить загадку цивилизации острова Пасхи и других островов Океании с помощью гипотезы о затонувшем материке. Полвека назад английский этнограф, специалист по Океании, Макмиллан Браун выпустил в Лондоне объемистую монографию, называвшуюся «Загадки Тихого океана». В ней были суммированы все данные, от геологических до этнографических, говорящие в пользу Пацифиды, материка, затонувшего в Тихом океане.

«Если бы Лондон затонул»…

«Если бы Лондон затонул и над водой торчала только верхушка Вестминстерского собора…» — такими словами начиналась монография Макмиллана Брауна. Основной упор в ней делался на культуру острова Пасхи — причем в самой истории его открытия английский ученый находил доказательства в пользу былого существования Пацифиды.

В 1578 году, шесть лет спустя после открытия у побережья Чили безлюдных островов, испанский мореплаватель Хуан Фернандес направился в юго-восточную часть Тихого океана в надежде открыть Неведомую Южную Землю, которую тщетно разыскивали его предшественники и современники. Буря отогнала корабль далеко на юг от намеченного курса. И тут мореплаватели увидели обширную страну, орошаемую величественными реками и населенную «людьми, такими же белыми и так хорошо одетыми и во всем так отличными от жителей Чили и Перу». И хотя Хуан Фернандес не высаживался на берег, он решил, что страна, открытая им, это и есть Неведомая Южная Земля.

Испанский мореход вернулся в Чили и стал готовить большую экспедицию к неведомой земле, скрыв обстоятельства своего великого открытия. Однако, не успев подготовить экспедицию, Хуан Фернандес внезапно умер и вместе с ним погиб и его замысел. Лишь много десятков лет спустя удалось узнать об открытии испанского мореплавателя (острова же, обнаруженные им во время первого плаванья, и по сей день носят имя Хуана Фернандеса).

Сто девять лет спустя восточную часть Тихого океана бороздил корабль английского пирата Эдуарда Дэвиса, называвшийся «Удовольствие холостяка». Сначала Дэвис посетил архипелаг Галапагос (излюбленное прибежище тихоокеанских пиратов той эпохи), затем круто повернул на юг и, пройдя около 4000 километров, в 500 морских милях от чилийского берега, под 27° 20′ южной широты обнаружил низкий песчаный берег. К западу от этого берега, в нескольких десятках миль, была видна длинная высокая полоса суши. Дэвис сделал запись в судовом журнале о своем открытии, однако, подобно Хуану Фернандесу, на берег высаживаться не стал.

Тридцать лет спустя, 6 апреля 1772 года, эскадра голландского адмирала Роггевена открыла в той части океана, где некогда побывали Хуан Фернандес и Эдуард Дэвис, маленький скалистый остров, названный островом Пасхи. Никаких земель и отровов поблизости не было видно…

Не означает ли все это, делал вывод Макмиллан Браун, что мы имеем здесь дело с документальными свидетельствами гибели последних остатков Пацифиды?

Катастрофа постигла остров Пасхи в промежутке между плаваниями Дэвиса и Роггевена, т. е. между 1687 и 1722 годом, — тогда же прервались работы в каменоломнях и начался упадок таинственной цивилизации острова.

Браун предполагал, что остров Пасхи был своеобразным «мавзолеем» для королей и знати империи, существовавшей на затонувшем материке. Имя одного из правителей донесли до нас легенды: это первый владыка острова, Хоту Матуа (Хоту-Отец). Каменные изваяния, считал Браун, были скульптурными портретами жителей Тихоокеанского материка — людей сильных и властных, с растянутыми мочками ушей, выпяченными вперед подбородками, надменно сжатыми ртами и глубоко запавшими глазами. Остатками погибшей культуры Пацифиды, по мысли Брауна, являются и нерасшифрованные иероглифические письмена кохау ронго-ронго, и разнообразные и своеобразные памятники культуры острова Пасхи (статуэтки из дерева, петроглифы, мелкая пластика в камне и др.). Ко временам погибшей империи относил Браун и некоторые обряды, существовавшие на острове Пасхи и не встречавшиеся более нигде в Полинезии, в остальной Океании, да и во всем мире (вроде удивительного религиозно-спортивного обряда выбора «человека-птицы»).

Если остров Пасхи Макмиллан Браун считал «островом-мавзолеем», то столицей исчезнувшей в океанских пучинах державы был, по его мнению, Нан-Мадол, «Венеция Тихого океана». Находилась она в нескольких тысячах километров к западу от Пупа Земли, в Микронезии, на острове Понапе. Здесь еще в прошлом веке были обнаружены руины циклопических сооружений. Их базальтовые стены имеют шестиметровую толщину, а плиты весом до 25 тонн подняты почти на двадцатиметровую высоту. Выполнить такую работу под силу лишь многим тысячам рабочих. А ведь в наши дни в радиусе двух тысяч километров от Понапе можно найти не более двух тысяч человек, способных к тяжелому труду каменотеса и строителя. Да и живут они на островах и островках, разделенных сотнями километров. Немыслимо, чтобы они могли добраться до Понапе на своих утлых суденышках, чтобы принять участие в строительстве Нан-Мадола. Более разумно, считал Браун, предположить, что некогда Понапе был частью обширной суши, населенной многотысячным народом.

Письменность появляется с рождением государства, возникновением классов и необходимости вести точную и постоянную фиксацию фактов и событий в жизни общества. Значит, на острове Пасхи, имеющем самобытное иероглифическое письмо, такое государство — или зародыш его — существовало.

В 1913 году, во время поездки по островам Тихого океана, Макмиллан Браун нашел следы существования письменности и в противоположном углу Океании, в Микронезии, на крохотном атолле Волеаи, «население которого, насчитывающее всего-навсего 600 человек, вынуждено из-за бедности почвы и опустошительного действия периодических циклонов вести постоянную и трудную борьбу за существование». Пять из этих 600 человек, населявших Волеаи, владели письменностью, не похожей ни на одну из известных письменностей земного шара!

Макмиллан Браун пришел к выводу, что, хотя «в настоящее время рассматриваемая письменность известна всего-навсего пяти жителям острова», все же когда-то «она была, вероятно, широко распространена по всему архипелагу», ибо «нет оснований думать, чтоб эта письменность была изобретена одним из пяти человек».

История письма знает случаи, когда в Северной Америке, Западной Африке, на Аляске местные жители изобретали оригинальную письменность, после того как узнавали от европейцев о существовании буквенного письма. Но, писал Браун, если бы эта письменность острова Волеаи «была изобретена после прихода европейцев, она обязательно использовала бы форму букв европейского алфавита или очертания предметов купли и продажи». Но ни того, ни другого среди знаков письма Волеаи обнаружить не удалось.