Прототип-1

— А других вариантов никаких нет? Мне что гранатометами ее долбить? Их не хватит даже на половину этой массы, на нее точно…Мне уже не нравится эта идея.

Морфи — А почему бы и нет. Только потом и вас снесет вместе с ее осколками и погребет под ними раз и навсегда. Нужно что-то более аккуратное и хитроумное…

Маршалл — Представьте себе, что тонн 100–120 вытекло вниз и растеклось по поддону и технологическим каналам под землей, а остальная масса — порядка 80-100 тонн образовала такое озеро-пробку под реактором, из которого и вытекла струя — та самая «скала», поток урановой магмы. Так вот, эта струя стала поддерживать снизу материнскую массу или же наоборот — отягощать ее. Точно пока никто не знает. Нам нужно примерно прикинуть тяжесть всей этой махины и просчитать сколько и где нужно заложить терментной взрывчатки.

— А если не только «пробка» рухнет, а и вся конструкция реактороной. Как минимум, половина саркофага сложится домиком в эту воронку и считайте что 4-й энергоблок перестанет сущестововать в принципе…Это вы учитываете в своих расчетах, умники?

— Боюсь что нет. Прогнозированием у нас другой отдел занимается. Этих ребят с нами нет. Так что…даже не знаю что и сказать. Ну, если учесть выщелачивание и пылеобразование, то наверху как минимум тонн 70–60 еще осталось. Теперь прикиньте вес этой махины и вы поймете, что там нам делать нечего…

Морфи — Нужно просто еще раз все обдумать. Время давно уже истекло, но миссию нужно все-равно закончить. Волкодав, а вы как думаете?

Волк — Не знаю. Эта масса словно давит мне на плечи. Если обрушится — то я и не знаю куда бежать. Некуда деваться если здесь все завалит по самый реактор. Думаю…пока еще думаю…

Маршалл — Есть еще вариант — можно вернуться назад. Но он погубит на корню всю миссию. Снизу все уровни затопило гигантским «Студнем», целое озеро, лестничных пролетов больше нет. Путь назад отрезан. Осталось только двигаться вперед — чтобы выжить.

Волкодав усмехнулся — Ну и дела! Ни вперед и не назад! У меня начинает возникать очень нехорошее желание разворотить здесь все к чертовой матери. Уж я то умею это делать. Начнем?.

Морфи — Спокойно. Не дергайтесь. Кажется, я нашел выход.

— Серъезно? Тогда тебя ждет Пулицеровская премия и куча свободного времени.

— Нет, серъезно. В одном из проломов виден край технологической емкости с бывшими водяными трубками. Придется демонтировать внутреннюю перемычку и подняться мимо «пробки» по трубе в реактор. Но в трубе еще придется расплавить и слить магму. Помните фильм «Крепкий орешек-1»?. Вот вам также придется полазить по грязной трубе и почертыхаться. Как вам моя идея?.

— Лучше чем ничего. Попробую. Нет, моя лысина конечно красивее чем у Брюса, но его неудержимости как-раз мне и не хватает…Если твоя теория верна, то можешь общаться со мной на «ты» и вообще называть меня как тебе угодно. За мной останется должок — я тебе подарю потом все фильмы «Крепкие орешки», если выберусь отсюда…

— Никаких долгов. Это моя работа. Мне больше нравится старый добрый фильм «Армагеддон» со стариной Брюсом, если что. Я помечу на карте вашего КПК, кстати — не забудьте его опять подзарядить,… место пролома и эту перемычку. Остальное — ваша работа. Вы же умеете разрушать…Не мне вас в этом учить…

Волк — ОК. Пожелайте мне удачи. Если не повезет, то меня когда-нибудь и кто-нибудь из следующей земной цивилизации найдет в ядре земли, приплюснутым к нему урановым шлаком и потом дедушку Волка будут изучать какая-нибудь мелочь пузатая в подземном музее…

Ах как хотелось молодому жить…,

и водку по рассветам пить…,

мечтать о детях тяжело,…

пропитано радиацией мое Ой!..цо.

Волкодав переключил винтовку на кратковременный режим постоянного излучения и выпустил лазер в «реку», вырубая фигурные ступени на гладком уступе. Горящие искры, тяжелые как пули, посыпались сверху настоящим градом. То тут, то там выспыхивали небольшие вспышки. Куски тяжеленных окисных блоков переваливались и с грохотом падали вниз, разбивая окисное поле. Как только он закончил предпоследнюю ступень, в двух метрах от пролома, винтовка щелкнула предохранителем и встала на режим регенерации тела лазера, перестав излучать и задымившись. Она была похожа на раскаленный утюг и никак не хотела остывать по-быстрому…

Волк добрался до своего сброшенного ранее ранца и собрал взрывчатку. Хорошо что он не потащил ранец к феномену — а то сейчас бы уже было некому ранец распаковывать Он размотал сверток из кевларовой ткани, обтянутой борополиэтиленом, и вытащил из него свернутую наподобие толстой изоленты пластическую взрывчатку с терментным наполнителем. Это была усиленная серой модификация металлической пасты-термита, заключенная в пластическую взрывчатку. Она развивала температуры более 3,5 тысяч градусов, при которых любой металл тек как кисель. А уран вполне мог перейти в летучее состояние при гораздо меньших температурах, меньших в дестяки раз. особенно была пирофорной его пыль от обломков «реки». Волк обмерил трубу сверху себя и аккуратно оторвал пальцами кусок нужной длины — по идее он должен был это делать острым ножом, но пальцы его уже остывшей перчатки словно гидравлический пресс или гильотина промяли и оторвали ленту ВВ. Сталкер опоясал липкой лентой пластивзрывчатки сливную трубу в потолке. Не смотря на то, что сталь здесь была легирована цирконием, термент все-равно ее возьмет. Сталкер воткнул металлический стержень детонатора в взрывчатку, пробив внешнюю защитную оболочку, и спустился вниз с пультом дистанционного управления — пульт был только один. Взрыв терментной пластиковой взрывчатки-ленты отрезал горловину трубы, идущей вниз в барбатерную, и она отвалилась вместе с налипшей наподобие крышки на нее массой урановой магмы вниз, загромыхав на поле барбатерной так, словно сверху упал тяжелый бульдозер весом с настоящий «Катерпиллер». Осколки магмы, выбитые тяжеленным обломком, подскочили почти до потолка гигантской залы, рассыпавшись по полю. Горловина так и осталась торчать в проломе окисного поля…Кураторы-иностранцы шумно выдохнули у себя в фургоне, у них явно отлегло от сердца. Пол не провалился полностью, а просто треснул твердой коркой магмы. Сталкер отошел от пыльного радиоактивного облака, поднятого из воронки, и посмотрел на ползунок цифровой шкалы дозиметра, включенного в голограмму медикомпа на сетчатке правого глаза — «Ничего, пойдет. Еще повоюем…»

Волкодав действительно представил себя героем «Крепкого орешка» когда прошел первый изгиб трубы, ползя по ее окаменевшему дну. В тесном пространстве парила тонкая взвесь пыли окислов, под руками перекатывались большие камни, норовя так и стукнуть по шлему. Труба почти метрового диаметра поднималась наверх, прямо под реактор, в помещение с трубопроводом, и сейчас оттуда снова полилась вода. Раньше она впитывалась в забитой трубе, а теперь обильно мочила фигуру ПРОТОТИПА, мешая зацепиться хоть за что-нибудь. От воды поверхность урановой магмы сразу становилась скользкой и горячей, начинала выпускать пар. И по этому всему ему надо было ползти наверх и при том еще и быстро. Хорошо что труба изгибалась — где-то ему удавалось упереться ногами, спиной, плечом, чтобы пролезть дальше. Но проблема была в том, что она постепенно сужалась к наружному отсосу в камере с водопроводом, при этом еще и утолщаясь металлом, что было совсем хреново. Волк — Мне надо выпустить пар…Ну если я здесь еще и застряну, то тащить меня обратно за ноги уже некому будет. Неохота подохнуть в такой железной петле как безвестный сталкер. Даже крест никто не поставит…

Морфи — Ничего страшного. Двигайтесь дальше. Мы с вами. Потом можете лечь на спину и включить винтовку на режим лазера. По нашим данным, она уже прошла 90 % регенераторного цикла и скоро снова будет готова к работе.