Страница 38 из 42
Теряющий сознание капитан не слышал орудийных залпов и ружейной пальбы, скрежета стали и свиста свинца, криков сражающихся людей и ржания бьющихся на земле раненых лошадей. Один только несмолкающий, леденящий кровь страшный крик стоял у него в ушах:
— Слава!..
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Левенгаупт отыскал взглядом среди стоявших против него офицеров долговязого худощавого генерала, сквозь повязку на голове которого проступала кровь.
— Штакелберх, где сейчас русские?
— Они выбили нас с высот у Лесной и удерживают мост на дороге к Пропойску.
— Другими словами, они преградили путь голове нашего обоза и в любой момент могут обрушиться на него сзади. Вы это хотели сказать, генерал? — язвительно спросил Левенгаупт.
Опустив голову, Штакелберх молчал.
— Что с нашей артиллерией?
— Противник захватил шестнадцать орудий, — не поднимая головы, тихо ответил Штакелберх. — Именно из них русские сейчас и обстреливают нас.
— Каковы дисциплина и настроение в войсках?
— Полная неразбериха. Боевые части смешались с обозом, у нас масса раненых. Болота и лес не позволяют занять правильную оборону. А темнота и русский огонь еще больше усиливают панику.
— Что русские?
— Готовятся утром продолжить сражение. Наша разведка доносит, что они ожидают подкрепление.
Левенгаупт уставился на огонек свечи, забарабанил пальцами по столу. Кашлянув и не глядя на присутствующих, размеренно и отчетливо заговорил:
— Господа, половина корпуса уничтожена, завтра это же ожидает уцелевших. В руки противника может попасть и наш обоз, припасов которого хватит всей русской армии на несколько месяцев. Властью, данной мне богом и королем, я решил не допустить этого. — Голос генерала дрогнул, в уголках губ залегли две глубокие складки. — Приказываю: немедленно собрать все боеспособные части, оторваться от русских и следовать на соединение с королем. А перед отступлением уничтожить весь обоз: топите, жгите, рубите, взрывайте, но противнику не должно остаться ничего. Выполняйте…
Когда офицеры стали покидать генеральскую палатку, Левенгаупт остановил Розена.
— Полковник, задержитесь.
Оставшись вдвоем, Левенгаупт спросил:
— Что с офицерами-перебежчиками, прибывшими от графа Пипера?
— Целы, здоровы… Готовы выполнить любой ваш приказ.
— Прекрасно, сейчас они его получат. А заодно и вы… Берите обоих капитанов, сколько потребуется людей и исполните волю первогр министра — избавьте короля от царя Петра. Сейчас самое подходящее для этого время: победители всегда беспечнее побежденных. И еще. Выберите лучшего своего офицера, дайте ему надежного проводника и отправьте с эстафетой к королю. У каждого из нас есть личные враги, и я убежден, что они постараются представить его величеству случившееся у Лесной в самых неприглядных для нас красках. Я хочу, чтобы король получил первое известие о постигшей нас судьбе из уст нашего друга и под его влиянием воспринял это не слишком болезненно.
— Я пошлю майора Левена и дам ему двух проводников. Разрешите оставить вас?
— Вам придется подождать, пока я надену плащ и шляпу. Мне всегда была ненавистна паника, и в подобные минуты я предпочитаю находиться среди сохранивших порядок и дисциплину войск. Поэтому я решил лично возглавить отход кирасир и сейчас же отправлюсь к ним. Нам, полковник, по пути, у вас сильная охрана, и я не стану ждать сборов штаба и конвоя, а примкну пока к вам…
Есаул отвел в сторону сосновую лапу, всмотрелся в темноту и убедился, что его разведка не ошиблась: перед ним действительно была палатка Левенгаупта. Группы кирасир, расположившиеся вокруг нее на поляне, седлали коней, подтягивали подпруги. Гренадеры тушили костры, собирали штабные и офицерские палатки, грузили на повозки походный скарб. Есаул опустил ветку, наклонился к сидевшему рядом на лошади Цыбуле.
— Поляну обложили надежно?
— Мышь не проскочит.
— Тогда с богом.
В лесу раздался громкий свист, из темноты по шведам грянул залп, и тотчас из-за деревьев на них хлынула лавина всадников. Уцелевшие от пуль кирасиры вскочили на коней и стали пробиваться к лесу. Пехотинцы сгрудились вокруг генеральской палатки и встретили мчавшихся на них казаков стрельбой.
Пуля ударила есаулова коня в шею, и тот, захрипев, стал падать на передние ноги. Очутившись на земле. Недоля пригнулся и огромными прыжками метнулся к палатке Левенгаупта. Выстрелив из обоих пистолетов на звуки голосов, он выхватил саблю, полоснул по полотну палатки и через образовавшуюся дыру ворвался внутрь. На земле у входа неподвижно распластался гренадер, другой, зажав рукой окровавленное плечо, стоял рядом. Молоденький офицер, подняв руки и испуганно глядя на казака, старался заслонить своим телом заваленный картами, и бумагами стол. Но документы есаула сейчас не интересовали. Приставив острие сабли к горлу офицера, он коротко выдохнул:
— Левенгаупт?
— Господин генерал недавно ускакал.
— Куда?
— К кирасирам. Он сам поведет их на прорыв.
— По какой дороге?
— Он не сказал ничего…
Недоля перевел дыхание, опустил саблю.
— Соберешь карты и бумаги — отдашь моему джуре. Нашкодишь — заплатишь головой.
Он вышел из палатки. Бой затихал. Казаки подбирали своих убитых и раненых, копались в захваченных повозках и палатках. Полусотник Цыбуля, не обращая внимания на пробитое штыком бедро, наступил сапогом на древко шведского знамени и остервенело отдирал от него тяжелое, расшитое золотом полотнище. Возле длинной, с металлическими ободьями повозки, поклажа которой была тщательно укрыта под несколькими слоями просмоленной мешковины и крепко перетянута толстыми веревками, гарцевало с десяток казаков с саблями наголо. Есаул довольно усмехнулся. Он знал, что в этой повозке находились золото и серебро, полученные шведами в качестве контрибуции в Курляндии и Литве, которые корпус Левенгаупта должен был доставить в армию короля Карла. Недоля вложил саблю в ножны, отыскал глазами трубача.
— Играй сбор…
Едва казаки покинули поляну и углубились в лес, как к есаулу примчался один из высланных вперед дозорных.
— Впереди донцы. С десяток… Не иначе царский разъезд.
Недоля недоверчиво глянул на казака.
— Донцы? Откуда им взяться в самой гуще шведов?
— Не ведаю, пан есаул. Только это они. Когда их окликнули, все сразу ускакали назад.
— Ничего, сейчас вернутся. И не одни, а со своим старшим.
Есаул не ошибся. Исчезнувшие донцы вернулись обратно с атаманом Сидоровым, и через несколько минут старший Недоля обнимался со своим братом-запорожцем.
— Что, братчику, теперь станем щупать шведа вместе? — спросил есаул, когда они рассказали друг другу о случившемся в последнее время.
— Вместе, братку. А поначалу взгляни на одного супостата. Может, признаешь в нем кого из своих бывших дружков?
Взглянув на приведенного запорожцами шведского офицера есаул усмехнулся.
— Угадал, братчику, знаю я его. Только не мой он дружок а полковника Розена. Посему мыслю, что для него не тайна где находится сейчас и сам Розен. Где и как захватили его? — поинтересовался есаул у Дмитро.
— Скакал с эскадроном и двумя проводниками. Имел при себе грамоту. Да какой от нее прок, коли писана она не нашим письмом, а сам он молчит.
Есаул приблизился к отвернувшемуся от казаков майору Левену, сильным рывком за подбородок повернул его голову к себе.
— Узнаешь меня, майор? Молчишь? Ничего, сейчас расскажешь обо — всем. Полусотник, — обратился старший Недоля к Цыбуле, — кликни казачков покрепче и с нагайками подлиннее.
— Сию минуту, пан есаул, — недобро ухмыльнулся полусотник. — У моих хлопцев он не только заговорит, но и колядки запоет, и гопака спляшет.
— Что вам угодно, господин есаул? — на ломаном русском языке спросил Левей.
— Кто, куда и зачем вас послал?
— Полковник Розен. К королю. Сообщить о постигшей нас неудаче.
— Где сам полковник?