Страница 9 из 41
— Что теперь? — пытливо посмотрел на Маркелова Степан.
— Поэтому и хотелось вас всех увидеть. Может, в последний раз…
— Э-э, нет, командир, — Татарчук упрямо тряхнул головой. — Рано хоронишь и себя, и нас. Подумаем.
— Тут и думать нечего… — Кучмин оглянулся на Георге, который прислушивался к их разговору, — Эй, парень! Подойди сюда.
— Не понимаю, — растерянно развел руками Георге.
— Что он говорит? — поинтересовался Татарчук.
— Я разбираюсь в румынском так же, как и ты, — ответил ему Кучмин. — Может, знает немецкий язык?
— Поговори с ним, — поколебавшись, сказал Маркелов, решив, что терять теперь уже все равно нечего.
— О-о! Как хорошо! — обрадовался тот. — Господин знает немецкий!
— Какой я тебе господин! — возмутился Степан. — Господа нас в эту камеру поездили. Расскажи нам, кто ты и как сюда попал?
Пока Георге сбивчиво рассказывал о своих злоключениях, Маркелов, глядя на его открытое, довольно симпатичное лицо, пытался уловить в голосе хотя бы одну фальшивую нотку, но тщетно — судя по всему, капрал говорил правду.
— Нужно попытаться, командир… — горячо зашептал Татарчук. — Последний шанс. Кто-нибудь из нас обязан дойти к своим, даже если для этого потребуется жизнь остальных…
Георге видел, что русские что-то задумали. Неужели попытаются бежать? Немыслимо! Охрана, пулемет на вышке, возле ворот пост… Нет, нужно предупредить! Это верная смерть!
— Послушайте! — подскочил он к Кучмину. — У вас ничего не выйдет! — Георге скороговоркой выпалил свои соображения.
— Тихо! — зажал ему рот Степан. — Это тебя не касается. Сиди и молчи.
Георге забился в угол, наблюдая за приготовлениями русских.
Степан сильно застучал в дверь.
— Откройте! Сюда! Быстрее! — кричал он по-немецки.
— Кто кричал? — заглянул в окошко охранник.
— Умирает! Доктора! — вопил Степан, показывая на Пригоду, который лежал на полу, закатив глаза.
Охранник уже хотел было послать этих русских к чертям, но вовремя вспомнил строгий наказ капитана Хольтица, как следует вести себя с ними, и пошел звонить в тюремный лазарет. Доктора на шесте не оказалось, и охранник, прихватив еще двоих солдат на подмогу, направился в камеру, чтобы забрать оттуда «умирающего» и отправить в лазарет — подальше от греха, пусть с ним там разбираются, а ему лишние неприятности по службе ни к чему…
Солдаты, подхватив Пригоду под руки, поволокли из камеры. Прикрыв дверь, охранник нашел ключи на связке — и вдруг услышал сзади приглушенные стоны. Он резко обернулся, попытался вскинуть автомат, но тяжелый удар швырнул его на стену, а следующий пригвоздил к полу.
— В камеру их, живо! — скомандовал Маркелов при виде трех неподвижных тел. — Переодеваемся!
Георге с восхищением смотрел на Пригоду, который сторожил у приоткрытой двери с автоматом в руках: вот это силища!
— Быстрее, быстрее! — поторапливал Маркелов. — Свяжите их покрепче, — показал в сторону все еще не пришедших в себя немцев. — Все готовы? Уходим!
— А я?! — вдруг опомнился Георге Виеру. — А меня?! Возьмите, товарищи… — перешел он на немецкий язык, — я их ненавижу! — запальчиво выкрикнул Георге. — Возьмите…
— Пусть идет, — коротко бросил Маркелов. — Некогда препираться. Похоже, парень хороший. Думаю, ему есть что нам сообщить.
В караульном помещении сидел солдат и сам с собой играл в шахматы, при виде разведчиков он безмолвно поднял руки…
Пост у входа в бывшую казарму пехотного полка, переоборудованную гитлеровцами в тюрьму, сняли без особого труда. Теперь уже все переоделись в немецкую форму.
Оставалось самое сложное и опасное препятствие: пулеметная вышка возле забора, с которой хорошо просматривался казарменный плац, теперь тюремный двор.
— Командир, я пойду, — Татарчук решительно надвинул каску на лоб и шагнул к входной двери.
— А я подержу пулеметчика на прицеле, — рассудительный Кучмин сменил рожок и, передернув затвор, выжидающе посмотрел на Маркелова.
— Идите… — Маркелов с сожалением вздохнул — без стрельбы вряд ли обойтись: А ведь всего лишь в сотне метров от тюрьмы, как удалось узнать у захваченных охранников, — казарма тюремной охраны. И постарайся, старшина, поаккуратней…
— Я что, — улыбнулся Татарчук, — его, — кивнул головой в сторону пулеметчика на вышке, — попросить нужно, чтобы вел себя смирно. Пойдем, Степа…
— Стоп! — Маркелов прислушался. — Все назад!
К входу в здание тюрьмы подъехал «опель», за рулем сидел капитан Хольтиц. Выйдя из машины, он торопливо взбежал по ступенькам и пошел по узкому тамбуру, который вел в коридор. Маркелов выскочил из-за угла и резким, сильным ударом локтя в челюсть сбил Хольтица.
Пригода подошел к поверженному немецкому контрразведчику и в удивлении воскликнул:
— Та цэ ж тот самый часовой, що за намы прыглядав!
— Хорошая птичка к нам припрыгала, — Татарчук с удовлетворением смотрел на Хольтица, который уже пришел в себя. — Командир постарался…
— Капитан Хольтиц! — Маркелов с помощью Кучмина поставил немца на ноги. — Вы меня слышите?
— Д-да… — выдавил тот из себя и, собравшись с силами, стал ровно, высоко вскинув голову.
— Где наша рация? Отвечайте!
Молчание.
— Отвечайте, Хольтиц, иначе нам придется вас ликвидировать.
Хольтиц никак не прореагировал.
— Хольтиц, мы вам сохраним жизнь, если получим рацию. Где она?
— Не скажу! И плевать мне на ваши угрозы и посулы! Никто из вас отсюда не выйдет живым. Никто!
— Шлепнем гада. — Кучмин вытащил нож…
Хольтиц, крепко стиснув губы, отвернулся. «А ведь ничего не скажет, — думал Маркелов, глядя на него. — Но что же делать?» Решение пришло неожиданно.
— Машина!..
Татарчук понял его с полуслова.
— Придется позаимствовать вашу одежду, капитан Хольтиц… — с иронией глядя на побледневшее лицо немца, сказал Маркелов.
В «опеле» разместились с большим трудом. За руль сел Кучмин, а рядом Маркелов, переодетый в форму Хольтица. Остальные разведчики вместе с Георге расположились на заднем сиденье. Ласкина бережно уложили на колени.
«Опель», набирая скорость, катил по тюремному двору. Маркелов краем глаза наблюдал за пулеметчиком — заметит подмену или нет? Автомат лежал на коленях, дверка кабины была чуть приоткрыта — возможно, вопрос жизни и смерти будут решать доли секунды.
Наконец за поворотом показались массивные ворота. «Пронесло…» — на миг расслабился Маркелов, но тут же руки снова крепко сжали автомат. Пост у ворот. Три охранника, сигнализация…
Не доезжая до ворот метров с полсотни, Кучмин просигналил. Из караулки выскочил солдат и, отодвинув засовы, принялся открывать тяжелые створки, Кучмин убавил газ, выжал сцепление, и машина медленно покатилась по инерции. Из караульного помещения вышел второй немец, унтер-офицер. Прикрикнув на солдата, он направился к «опелю». Взгляд его безразлично скользнул по лицу Кучмина и остановился на Маркелове; от изумления он застыл на месте, затем, опомнившись, схватился за оружие. И тут же зачастили автоматы разведчиков.
«Опель» выскочил из тюремных ворот и помчал по узкой ухабистой дороге к окраине города. Сзади завыла сирена, и, словно спохватившись, залаял пулемет на вышке.
— Жми, Степа! — кричал яростно Татарчук.
Из-за поворота вынырнула легковушка, и машины едва не столкнулись. Кучмин круто вывернул руль, выскочил на тротуар, затем опять съехал на дорогу, и «опель», набирая скорость, устремился к мосту через реку на окраине города.
В этот полуденный час дорога была пустынна. Возле моста, который соединял два берега небольшой речушки, стоял бронетранспортер Водитель бронемашины уже одевался и поторапливал двоих солдат, которые с гоготом плескались в мутной теплой воде
— Командир! — У Татарчука при виде бронетранспортера загорелись глаза. — Сменим телегу, а?
Маркелов оглянулся назад — погони пока не было видно — и утвердительно кивнул.
Захваченные врасплох солдаты глупо таращились на офицера, который приказал их связать и запихнуть в кабину «опеля», что и было проделано с завидной быстротой и сноровкой.