Роза в цепях

— Измена! — изо всех сил крикнул Эней, прежде чем ему заткнули рот.

Мятежники услыхали этот крик. Но было уже поздно. Когда рабы, составляющие экскорт, повернули лошадей, чтобы бежать, перед ними уже стояли рядами легионеры. Их копья словно жала целили в мятежников. Пока Леонид разговаривал с Энеем среди деревьев, пятая центурия, разделившись на два отряда, скрылась там же, только с двух сторон от дороги, и незаметно прошла в тыл к рабам. Как только Эней был схвачен, солдаты мигом выскочили на дорогу и полукругом выстроились вокруг рабов.

От страха и ненависти те громко закричали и, выхватив мечи, ринулись на солдат. Бесполезная и отчаянная попытка. Стычка была недолгой. Семеро рабов были убиты на месте, двое взяты в плен и, связанные, валялись на земле.

Но один раб каким-то чудом сумел вырваться из этого стального кольца и бросился в бегство. Ему тоже не повезло. То ли от волнения, он не справился с лошадью, то ли животное было ранено в стычке, но оно вдруг споткнулось и упало. Всадник вылетел из седла и грохнулся наземлю. Когда легионеры подбежали к нему, он уже встал и размахивал мечом, собираясь дорого отдать свою жизнь. Не дойдя до мятежника нескольких метров, легионеры быстро окружили его широким кольцом.

Раб вертелся, ожидая нападения со всех сторон. Однако, солдаты не торопились. Они словно играли с ним. Но вот один из них поднял копье и метнул в беглеца. Тот заметил опасность и успел отбить летящую смерть. Также ему повезло и со вторым копьем. Но третье оказалось более проворным, и его острое жало с силой воткнулось в поясницу раба, пронзив его насквозь. Несчастный уронил меч и закатил глаза. Легионеры захохотали и, не спеша стали метать в беднягу копья, теперь уж больше для развлечения. Скоро походивший на морского ежа раб, так его истыкали копьями римляне, рухнул замертво. Теперь солдаты уже были недовольны, так как копья были слишком испачканы кровью и липли к рукам. Легион снова построился и пустился в путь.

— Негодяй, предатель! — кричал Эней, извиваясь от ярости. — Как ты мог?

Его и двух рабов, привязали за ноги к лошадиным седлам. Легионеры решили поступить с пленными также, как поступают скифы.

Леонид слышал, что кричит ему юноша, от его криков морщился, как от зубной боли. Наконец, он подошел к пленнику и положил ему ногу на грудь.

— А как ты думаешь, — спросил он, — я должен поступить с убийцами моей жены?

Эней замолчал.

— Это не мы, — наконец, сказал он. — Зачем же ты обманул? Ты собираешься казнить нас?

— Да.

— Что же, это твое право, палач! — Эней стиснул зубы.

— И не думай, что мне нужны пленные, голос Леонида был тих. — Мне нужен Валерий.

Обида душила Энея, заглушая даже страх смерти, но он все-таки сумел сдержать слезы.

— Мы делали на тебя главную ставку, — произнес он.

— Вы оказались плохими игроками, — усмехнулся Леонид. — Мальчишки, да сошедший с ума солдат. Все, прощай! Мне некогда с тобой разговаривать!

Легат отвернулся и пошел прочь.

— Ты ловишь мух, Аквила! — прокричал ему вслед Эней.

Юноша хотел сказать ещё что-то, но удар кулака разбил ему рот. Легионер, ударивший его, засмеялся.

— Ну, одну муху я сегодня точно поймаю, — сказал Аквила сам себе и пошел дальше.

Уже садясь на коня, Леонид отдал приказ быстрым маршем идти на Капую.

— А этих, — указал он на пленников, — отправьте вперед, в подарок бунтовщикам.

Три всадника на бешеной скорости помчались в сторону города. За каждым из них волочился связанный человек. Жертвы бросало из стороны в сторону, подбрасывало, когда лошади меняли темп, переворачивало и било о дорожные плиты.

Всадников было трое. Жертв было тоже трое. Бешено мчались кони друг за другом на расстоянии в десять метров. Ко второму всаднику был привязан Эней. Он умер через десять минут такой скачки. Остальные испустили дух чуть позже. Но лошади все равно мчались. Всадники неустанно обжигали их плетьми. И бока лошадей, их морды скоро покрылись пеной.

Через час Кампанский легион тремя колоннами подошел к окраинам Капуи и быстро овладел пригородом. Рабы увидели, как в городские ворота на бешеной скорости ворвались один за другим три всадника. Они промчались к форуму, распугивая бесчинствующих и, в большинстве случаев, пьяных пролетариев. За каждым волочилось что-то непонятное. Это что-то они оставили на земле, разрубив веревки, а сами также неожиданно умчались прочь.

Рассеивалась мгла. Проходящая ночь резко изменила судьбу многих жителей Капуи. И для Пизона, ведшего свой отряд, чтобы сразиться с мятежниками, жизнь после того, как убили его брата, приобрела теперь другой смысл. Этот человек, возглавивший группу люмпенов, лишь к тридцати пяти годам, совершенно немыслимым образом только благодаря кипевшему в его душе чувству мести за гибель брата, вдруг осознал свое предначертание в этой жизни. Мир оказался поделенным на римлян и рабов, на убийц его брата и тех, кто шел вместе с ним, в страстном желании уничтожить варваров. Равнодушие сменилось злобой. То и дело ускоряя шаг, отряд Пизона численностью в двести человек, покинув кладбище, расположенное в пригороде Капуи, двигался к храму Юпитера. Толпа пролетариев, многие из которых были пьяны, вооруженная разнообразным оружием, вплоть до вырванных из заборов досок вопила на все голоса, требуя разделаться с бунтовщиками. Люмпены шли к центру города. На что они надеялись, собираясь выступить против вооруженных до зубов мятежников. В каком-то пьяном угаре они мало чего соображали и когда вышли на центральную дорогу, что шла к большому мосту, за которым и стоял храм Юпитера, то нос к носу встретились с передовым отрядом Кампанского легиона. Это были первая и вторая центурии и их центурионы, увидев вооруженную толпу, не задумываясь, отдали приказ уничтожить ее. Пролетарии не успели опомниться, как оказались в кольце трехсот легионеров, и те, несмотря на крики, коими пытались люмпены убедить солдат в своей лояльности, обрушились на отряд Пизона. Сам Пизон с разрубленной головой пал одним из первых. Его собратья также падали один за другим, даже не пытаясь оказать малейшего сопротивления. Через десять минут всё было кончено с отрядом Пизона, и солдаты ходили по этой груде кровавых тел, хладнокровно и методично добивали раненых. Подобные сцены происходили еще в нескольких местах. Легионеры уничтожали всех, кто казался им подозрительным и причастным к бунту. Леонид вступил на свою виллу, вернее то, что от нее осталось. Медленно ехал он, глядя на дымящиеся развалины, и когда в парке его глазам предстал постамент с отрубленной головой жены, Леонид несколько минут не двигался с места. Наконец он вздохнул и сказал:

— Видишь, что ты наделала, Фабия? Затем повернул коня прочь. Офицеры в нетерпении ждали его. А в небе уже кружили вороны. В это утро они заменили жаворонков. Один из них камнем упал вниз и, схватив за волосы голову Фабии, безуспешно пытался взлететь.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Все с нетерпением ожидали, чем окончится миссия Энея. Надежда на помощь Кампанского легиона была так сильна, что большинство мятежников были уверены только в благоприятном исходе предпринятой поездки к Петронию Леониду, и когда высокорослый нубиец ворвался в храм Юпитера, все ожидали услышать от него только приятные новости. На корявом латинском языке чернокожий рассказал о том, что Эней и его спутники погибли. Как гром среди ясного неба прозвучала весть о гибели посланцев мятежников и о надвигающейся опасности. Тревога охватила восставших. Неумолимый рок посыпал новое испытание.

Апполоний, стиснув зубы от досады, на ходу отдавая распоряжения командирам отрядов, выбежал из храма. С грохотом падали скамьи и стулья, опрокидываемые безумными людьми. Пламя светильников прыгало из стороны в сторону, когда мимо мчались бунтовщики, которые старались как можно быстрее выбраться наружу.

Валерий, порываясь идти в бой, тем не менее, не мог оставить Актис одну. Девушка, закрыв глаза, приложила ладони рук к вискам. Лоб был горяч, щеки пылали. Эта ночь была ужасна, и вот теперь, когда все бегут куда-то, у нее защемило сердце. По волосам кто-то нежно провел рукой и, открыв глаза, Актис увидела перед собой склоненное лицо Валерия. Юноша ласково обнял любимую, с волнением в голове прошептал: