Роза в цепях

— Часа два назад в лагерь ушел обоз с оружием. Обещали приехать за остальным снаряжением на следующий день, а сами прибываете ночью. Мы уж подумали, не разбойники ли вы. Но, увидев тебя, начальник, я успокоился. — Охранник подмигнул интенданту. — Видать, и вам не дают поспать, спокойно.

Только сейчас интендант вспомнил, что несколько часов назад принесли на виллу к нему письма и он решил прочесть их, когда закончит свои дела. Но неожиданный визит Апполония и Энея отвлек его на другие мысли, и о принесенных посланиях интендант совсем забыл. Он занервничал. Ключи от складов были только у него и у легата. Интендант никому и никогда не давал своих ключей, а вот Петроний Леонид Аквилла иногда поручал от своего имени вскрывать склады своему заместителю.

— Кто приезжал за оружием? — спросил интендант караульного.

— А кроме вас, легата и его помощника я пока еще никого здесь не видел. И наш командир, как обычно послал вместо себя своего заместителя.

Интендант мучительно соображал. Две детали тревожили его. Почему был снаряжен не отряд легионеров для транспортировки оружия, а всего лишь кучка рабов? Да еще известие о том, что следующий обоз прибудет только утром. Заместитель легата был человеком слова и уж если он сказал, что прибудет утром, то приедет только в это время суток, не смотря ни на какие непредвиденные обстоятельства. Верно, что бумаги у Апполония были в порядке, но все-таки что-то тревожило интенданта. Чутье его не подвело. Когда, обернувшись, он собирался спросить у стоявшего за его спиной Муски о причине ночного вояжа за оружием, тот стоял на широко расставленных ногах, и держал в правой руке меч. В один миг рабы окружили двух оторопевших стражников, слуг интенданта и его самого. Заговорщики действовали быстро. Пленников связали и, заткнув им рты, поволокли в оружейное здание. Апполоний уже держал в руке связку ключей, отобранную у интенданта, который обезумевшими от страха глазами взирал на происходящее. Подбежавшие два раба схватили его с двух сторон и потащили вслед за остальными пленниками, затем всех их заперли на складе, где хранились мешки с пшеницей. Через полчаса две повозки, нагруженные копьями, дротиками, мечами и остальным воинским снаряжением и прикрытые сверху соломой, тронулись обратно в дорогу, на виллу Тита Веция Валерия.

Пока Апполоний, Муска и Эней совершали свое столь дерзкое дело, Валерий разговаривал со своими рабами. С волнением он начал свою речь:

— Я собрал вас сюда для важного дела, которое я задумал совершить. Мне нужна теперь ваша преданная служба. Не скрою — дело это очень опасное, но в случае его удачного исхода, все, кто будет со мной, получат свободу из моих рук.

Юноша рассказал внимательно слушавшим рабам, что от них требуется. Когда он кончил, наступило долгое молчание. Его прервал один из рабов — кузнец по прозвищу «Британец». Тряхнув густыми рыжими волосами, он произнес:

— Что же, свобода — неплохой подарок, а предприятие не столь сложное. Велика важность — ворваться в дом к сумасшедшей стерве и вытащить оттуда девицу. Я пойду с тобой, господин!

Слова Британца всколыхнули всех присутствующих. Один за другим стали откликаться рабы на призыв патриция и клясться ему в своей верности. Очень скоро Валерий уже имел целый отряд добровольцев, готовых идти за ним куда угодно.

Почти все рабы, кроме стариков и малолетних детей, пошли в армию Валерия. Молодой патриций разделил их на два отряда. В первый он отобрал самых здоровых и крепких мужчин, их набралось почти две сотни. Остальных же, включая женщин и подростков, он поместил во второй отряд.

Глядя на галдящую и вооружившуюся, чем попало толпу, Валерий на мгновение засомневался в правильности своего поступка. Не зря ли он всех до единого, даже женщин и зеленых юнцов, сманил за собой.

Но было уже поздно. Сделанного не исправишь. Он дал слово и надо его выполнять. Впрочем, патриций вскоре оставил подобные мысли, вспомнив, для чего он все это затеял.

Дом Валерия все больше начал походить на логово заговорщиков и разбойников. Чтобы навести хоть какую-нибудь дисциплину, юноша собрал первый отряд и разделил его на четыре группы. Командиром одной из них он поставил Британца. Вожаками остальных стали три толковых раба. Люк, самый старый из них, даже когда-то учился в гладиаторской школе и превосходно умел обращаться с оружием. Эти двое — Британец и Люк стали наводить порядок среди рабов. Когда им почти удалось выстроить этих довольно-таки бестолковых новоиспеченных солдат, в ворота виллы въехала повозка. Рабы, покинув строй, бросились к ней, чтобы успеть набрать побольше оружия.

Апполоний, увидев такой балаган, заметил Энею:

— Да, не доведись с этими олухами выступить против регулярных частей. Глазом моргнуть не успеешь, как будешь разбит. Но, надеюсь, нам этого испытать не придется. А против полицейских отрядов, я думаю, с ними можно выстоять. А больше нам ничего не надо. Ведь не легионеры Аквиллы будут защищать дом Фабии.

Он засмеялся. Затем стал своим уверенным командирским голосом наводить порядок. Быстро добившись авторитета среди рабов, Муска мгновенно навел боевой настрой на их умы. Затем, когда первый отряд полностью вооружился и стал действительно представлять собой внушительное зрелище, Апгюлоний выступил вперед и объявил:

— Теперь вы не рабы. Вы — солдаты. А я ваш полководец. И каждый должен беспрекословно выполнять мои приказы и приказы своих командиров. Вам ясно? Иначе вас перебьют в первой же свалке. У вас есть оружие, поэтому помните, что вы преступники в глазах каждого, кто встретится у вас на пути. В ваших руках ваши жизнь и свобода. Ваш господин, Тит Веций Валерий, дал вам возможность проявить мужество и смелость. Если вы будете достойны, то вас ожидает награда. Вы знаете, что на вилле Катулы нужно нам — мне, вашему полководцу и вашему господину Титу Вецию. Да, нам нужна ра' быня по имени Актис. Кое-кто из вас видел ее и знает лицо этой девушки. Кто первый спасет ее или узнает, где прячут несчастную, будет награжден особо. Боль-.:р, ше нам ничего не нужно в этом доме. Все остальное, что там будет — ваше!

Одобрительный гул был ему ответом.

— Теперь встать всем в боевой порядок! — скомандовал. Апполоний, — нельзя терять время. Мы выступаем сию же минуту. Командиры, подойти ко мне!

Когда те подбежали к Муске, тот начал объяснять им порядок, в котором они пройдут по ночным улицам Капуи. Валерий и Эней тоже стояли и внимательно слушали все, что говорил бывалый солдат. Валерий изнемогал от нетерпения.

Близилась полночь. Город, остывающий после дневной суеты, погружался в сон. Но Капуя никогда полностью не засыпала. До утра были открыты трактиры, над входом которых висели большие винные кружки; ночных посетителей лупанариев манил к себе опознавательный знак в виде фаллоса или красный фонарь, вывешенный у порога публичного дома. Люмпены и патриции, отоспавшись за день, кто в сырых и грязных комнатах, а кто в богатых спальнях, будили трудовой люд Капуи разгульными кутежами. В одну из таких ночей, когда, как обычно, город начинал жить своей второй жизнью, из ворот виллы Тита Вецая Петрония вышла — толпа рабов, экипированных всевозможным оружием. Восставших, шагая впереди, возглавляли три человека. Они шли гордо, не озираясь по сторонам. Чуть позади шествовала лавина бунтовщиков, в передних рядах, которых были Британец и Люк.

Вскоре мятежники заполонили узкие улочки Капуи, подгоняемые обещанной свободой, торопились к вилле Фабии Катулы.

Рабы шли молча, и это зрелище производило неизгладимое впечатление на прохожих. Богатые патриции искали спасение бегством или же укрывались подальше от толпы рабов, чей гнев, возможно, будет направлен и против них. Плебеи, кто с испугом, а кто и с любопытством, взирали на грозно двигавшихся людей. Некоторые подбегали к бунтовщикам и, узнав, куда они идут, присоединялись к ним, вооружаясь камнями и палками. По городу разнесся слух, что рабы во главе со своим господином хотят разграбить богатую виллу Фабии Децим Катулы и те, кто, узнав, что можно быстро разбогатеть, почти ничего не делая, с гортанными криками в предвкушении легкой добычи вливались в ряды восставших. Бесчисленные авантюристы, нищие, бродяги, а то и просто любопытные пополняли ряд за рядом растущую толпу, ведомую тремя вожаками. Никто им не препятствовал.