Страница 4 из 58
«Мне показалось, как будто сверху меня сильно щелкнули ногтем по затылку, — вспоминал Роман Ильич уже в 2000 году. — От боли и неожиданности я захныкал и бросился к маме. Помню, что-то горячее течет у меня по щеке и шее, помню мамин крик, еще чьи-то громкие крики вокруг, и как я сразу очутился у мамы на руках и она меня куда-то быстро поволокла…»
Тогдашними своими ощущениями Арбитман поделился всего в одном интервью — Наталье Геворкян в газете «Коммерсантъ» (его мы и процитировали) — и был при этом весьма лаконичен. Поэтому картину происшествия нам пришлось восстанавливать по отрывочным фрагментам: официальному отчету саратовской обсерватории, краткому милицейскому протоколу, справке из травмпункта при 1-й городской клинической больнице г. Саратова, рентгеновскому снимку затылочной кости пострадавшего, а также позднейшим (2000 года) воспоминаниям двух соседей, супругов К. и Л. Селивановых. С их слов, кстати, и пошли гулять по бульварным изданиям наиболее живописные подробности, вроде «ослепительно яркой вспышки», «громового удара», «дымного следа через весь небосвод» — прямо-таки картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи».
Минимизируем лирику. Скорее всего, не было ни вспышки, ни грома.
Итак, место действия — город Саратов, улица Гоголя, детская песочница примерно в двух метрах от дома Арбитманов. Время действия — 8 мая, около 15 часов. Именно там и тогда в голову Ромы угодил микрометеорит размером с горошину.
Как явствует из медицинского заключения, малыш получил «проникающее ранение черепа». Рентгеновское обследование выявило отверстие в затылочной кости черепа и «наличие в мозговой ткани инородного тела диаметром 0,3 см». Несмотря на эти жутковатые формулировки, небесный камешек не нанес здоровью ребенка существенного вреда: дискомфорт, легкий стресс — не более того; уже вечером 8 мая Рома хорошо кушал и спокойно играл в кубики. По мнению академика Эдуарда Воробьева, будь мальчик постарше, он бы испугался сильнее. Однако будущему президенту России на тот момент было всего три года, один месяц и один день…
Более сорока лет отделяет нас сегодня от происшествия на улице Гоголя. Бланки официальных справок успели пожухнуть, чернила наполовину выцвели, рентгеновский снимок потускнел, зато число новеньких, с иголочки, комментариев к тем событиям продолжает множиться. Пока Роман Ильич не был фаворитом предвыборного гандикапа, давняя история никого не занимала. Когда же в феврале 2000-го шансы Арбитмана выросли (а тем более когда он реализовал их, сумев выиграть гонку), его стойкие оппоненты и пылкие приверженцы начали выжимать из крохотного небесного камешка все, что только возможно. И теперь конца-краю трактовкам не видно.
К сожалению, многие сегодняшние биографы российского лидера некритически относятся к разнообразным версиям, включая самые нелепые (если не сказать бредовые). Релятивизм стал модным. Уж на что осторожны Р. Ахмиро-ва и Р. Медведев — и те в своих книгах наряду с суждениями взвешенными приводят и опрометчивые, пытаясь чуть ли не в каждом отыскать рациональное зерно.
«Был метеорит или не был?» — таков первый круг вопросов. Политологи Евгений Малякин и Глеб Крячко, писатели Александр Казанцев и Федор Березин, корреспондент журнала «Der Spiegel» Херберт Франке и ряд других авторов по очереди сомневаются в «метеоритной» версии, не предлагая ей, впрочем, разумной альтернативы. Культуролог Александр Цепко (на чью книгу «Арбитман — Перун — Осирис» и ссылается Р. Ахмирова) идет еще дальше: он склонен считать запуск камня делом рук какого-нибудь малолетнего озорника, а историю с небесным гостем рассматривать всего лишь как красивую выдумку — отголосок языческих верований древних славян, символ упрощенного обряда инициации будущего героя. Мол, данный эпизод может быть косвенно соотнесен с детским подвигом Геракла, задушившего пару змей в спальне Алкмены, или поступком юного Вайвасваты, проломившего пяткой небесную твердь в районе созвездия Гончих Псов.
Все эти остроумные логические построения, однако, разбиваются о реальные расчеты математиков и трасологов Смитсоновского института (США): камень мог прилететь только сверху, притом, как уже было замечено, на улице Гоголя нет ни одного высотного здания. Объяснить данный феномен с помощью инструментария культурологии невозможно. Если, конечно, не предположить, будто и сам Роман Ильич — полуфольклорный персонаж, наподобие Ильи Муромца, царя Итаки хитроумного Одиссея или Люка Скайуокера…
«Что упало и почему?» — вот второй круг вопросов, обсуждаемых нынешними полемистами. Среди оппонентов Романа Ильича, склонных к мистике апокалиптического свойства, популярна такая точка зрения: мол, то был камешек в праще Господней, предупреждение, которому Арбитман не внял и, когда вырос, пошел в политику.
«Некоторых людей может вразумить хороший удар по башке, а кое-кому и этого мало», — злобствует Григорий Хтырко, создатель книги «Проклятье Поволжья». По мнению астролога Аркадия Рухова, автора очерка «Мимо!», у небесного снайпера сбился прицел, в результате чего Арбитман не пострадал, а Россия вновь угодила в полосу затяжного кризиса. Прямо противоположной точки зрения придерживаются наиболее безудержные фанаты Романа Ильича, которые кучкуются вокруг сайта www.arbitmangeniy.com. Они уверены в том, будто бы некие темные силы, предвидя президентство Арбитмана в 2000 году и светлое будущее России, попытались сыграть на опережение и устроить покушение на саратовского трехлетку. Управлять движением небесных сил враги, понятно, не смогли, а потому прицельно сбросили мелкий метательный снаряд с самолета. Версия эта не без остроумия обыграна в «Кремлевском дозоре» Тимура Бекмам-бетова, где лично Люцифер, запершись в туалете «боинга», с подлой усмешкой роняет в унитаз платиновую запонку, и та, кувыркаясь с высоты (камера следует за запонкой до самой земли), пронзает голову младенчика ангельского вида.
Р. Медведев, автор книги «Арбитман в жизни», конечно же, — не фанат и не фантаст. Он благоразумно не впутывает в дело ни Бога, ни дьявола, ни Гомеостатическое Мироздание, однако гипотезу об упавшей детальке с какого-нибудь летательного аппарата считает вероятной. И зря. Да будет известно Рою Алексеевичу и его читателям, что все авиамаршруты — и «боингов», и «Антоновых» — над Саратовом (и в 1965-м, и в 2009-м) расположены далеко в стороне от улицы Гоголя. И даже если бы пилот вдруг отклонился от курса, он все равно оказался бы вне указанного квадрата. Версия о куске обшивки космического аппарата тоже несостоятельна: в середине 60-х над Землей летало ограниченное количество ИСЗ (орбита каждого сегодня известна), и запуски тех лет сосчитаны. Самой «подходящей» была бы пущенная с Байконура ракета-носитель «Восток 8А92», которая вывела на околоземную орбиту два советских разведывательных спутника — «Космос-66» и «Зенит-2». Да вот беда: запуск был осуществлен за день до саратовского происшествия, и 8 мая 1965 года один из спутников проходил в 197 км над Антарктидой, а другой над Шпицбергеном…
«А выжил ли мальчик?» — это самый странный из муссируемых вопросов. Ответить на него отрицательно — значит предположить, что метеорит поразил маленького Рому насмерть, и сразу после смерти ребенка подменили точно таким же трехлетним мальчиком, причем ни родители, ни окружающие ничего странного не заметили! (Дотошности ради напомним, что даже уфолог Георгий Ажажа, автор скандально известных книг о подменах людей инопланетянами, не фиксирует этого случая в своей обширной картотеке). Впрочем, значительное число комментаторов — среди них Юнна Беломлинская, Марина Титович, Владимир Глейзер и др. — настойчиво отвергают метеоритную версию на том основании, что-де после такого удара ребенок физически не смог бы уцелеть. Тут нам остается лишь вернуть читателя к приведенной в самом начале главы статистике и от более детального обсуждения уклониться…
По счастью, большинство вменяемых комментаторов не оспаривают того, что и метеорит был, и без божественного вмешательства обошлось, и мальчик выжил и даже со временем стал президентом России. Правда, ряд авторов с упорством, достойным лучшего применения, делают акцент на возможных физиологических последствиях детской травмы. Тут спектр мнений весьма широк; назовем некоторые из них — самые примечательные.