Порочен, как грех

Гейбриел прислонился бедром к буфету, словно у него не было никаких намерений уйти первым. Он и не собирался уходить, пока не убедится, что она избавилась от нежелательного гостя. Элетея не двигалась, только легкая невольная дрожь пробежала по ее телу, когда посетитель взглянул на нее.

– Мое предложение остается в силе, – сказал Элетее джентльмен, на этот раз повернувшись к Гейбриелу спиной. – Мне не по душе то, что вы несете свое горе одна.

– Для горя у меня был целый год, – отозвалась Элетея.

Гейбриел тихонько фыркнул. Хотелось бы ему встретиться с этим человеком наедине в темной аллее и доставить ему кое-какие неприятности. Судя по всему сам он явился как раз вовремя.

– Вам лучше поспешить, – сказал он. – Мосты в этих местах могут оказаться опасными. К тому же здесь водятся привидения и летучие мыши.

Мужчина постарше оглянулся и бросил на Гейбриела долгий тяжелый взгляд:

– Я вас не узнаю, сэр. Мы встречались?

– Нет, если только вы не завсегдатай игорных заведений.

Верхняя губа мужчины скривилась в презрительной усмешке.

– К счастью, я не таков. Но я вас видел – вы ведь Боскасл?

Гейбриел тоже внимательно посмотрел на него. Теперь он понял, кто этот напыщенный осел. Старший лорд Хазлетт. Наследник. Старшие братья Гейбриела украли лошадь у Гая и отдали ее цыганам, когда увидели, что он избивает ее хлыстом.

– Вы в выигрышном положении. Мне ваше имя неизвестно.

– Майор лорд Гай Хазлетт.

– А-а… – Гейбриел ответил небрежной улыбкой, давая понять, что это имя ничего для него не значит. – И вы приходитесь леди Элетее… дядей? – спросил он, словно желание подчеркнуть разницу в возрасте между ними означает уважение, а не открытое оскорбление.

Хазлетт нахмурился:

– Я бы стал ее деверем, если бы не несчастье, случившееся в нашей семье. – Этими словами он явно давал понять, что имеет право заходить к ней в поздний час без приглашения.

«Осел он, а не деверь». Гейбриел мысленно рассмеялся. Он умел распознавать темные намерения с первого же взгляда.

Хазлетт вздернул плечи.

– А какое у вас к ней дело, сэр?

Гейбриел уселся на тяжелый дубовый стул. Ему не предлагали сесть. Это было проявлением плохих манер. Но поскольку Элетея не высказала возражений, он решил, что его задача – послать Хазлетта подальше. А отчитать Гейбриела за плохие манеры она еще успеет.

– Мы соседи, – сказал он коротко, – У меня есть кое-что для нее. – Он поставил миску на пол и вытащил из-под мышки ее хлыст для верховой езды, который она уронила сегодня днем. – Вы забыли это на соломе, когда будили меня сегодня, – сказал он простодушно.

Элетея подняла брови.

– Как вы внимательны!

– Ну, раз я все равно сюда ехал…

– И все это только ради хлыста, – пробормотал Хазлетт. – Как будто нельзя было подождать до утра или послать со слугой.

Она взяла хлыст, а Гейбриел усмехнулся.

– Никогда нельзя знать, в какой момент потребуется призвать кого-нибудь к порядку, – сказал он. – Вижу, даже здесь, в деревне, нельзя спокойно открыть дверь ночью. Как знать, какие отвратительные типы рыщут поблизости?

Хазлетт улыбнулся невесело:

– Воистину так. Могу ли я отвезти вас домой, потому что ваш добрый поступок совершен? Моя карета ждет у крыльца.

– Нет нужды, – весело ответил Гейбриел. – Благодарю вас, но у меня лошадь, и, честно говоря, меня послали еще и по другому делу. Должен добавить – по личному делу.

– По личному делу? – одновременно спросили Элетея и Хазлетт.

Гейбриел кивнул с важным видом:

– Это несколько неловко. Я не могу поведать о нем никому, кроме леди Элетеи.

Элетея сжала губы и ничего не сказала. Хазлетт покачал головой, отступая.

– Мне нужно ехать, иначе в трактире не останется свободных комнат, – сказал он. – Я беру на себя смелость время от времени навещать вас, Элетея.

Гейбриел вскочил на ноги.

– Я полагаю, что у нее есть брат, да и весь наш приход вполне в состоянии охранить ее от дурных влияний… не так ли, Элетея?

Она что-то тихо пробормотала. Он невинно улыбнулся. У него было ощущение, что он сейчас получит от нее хороший нагоняй за свои дурачества. Вдруг ей действительно нравится этот лорд Хазлетт? Но когда тот в конце концов удалился, Гейбриел не почувствовал за собой никакой вины. Никакой.

Даже когда Элетея посмотрела на него и спросила:

– А что вы делаете здесь в такой поздний час, Гейбриел?

– Я увидел свет в окне…

– И этот свет выманил вас из дома? Вы лжете.

– Мне показалось, вы только что сказали, что я был приглашен.

– Да ладно вам.

– «Как хорошо, что вы приехали, – напомнил он ее же слова. – Я уже перестала надеяться».

– Это был… – она покусала губу, – я сказала это для оправдания.

Он тихонько рассмеялся.

– Значит, на самом деле вы мне не рады?

– Обычно в этот час, Гейбриел, я уже сплю.

К мощному желанию защитить ее, которое он уже ощутил, теперь примешалась похоть.

– Лучше поздно, чем никогда?

– Это и есть то личное дело, по которому вы приехали?

Он помешкал.

– Моя экономка послала меня за миской муки.

Она кротко покачала головой:

– Мне следовало предвидеть это. Миссис Минивер – худшая в мире экономка.

– Моя миска…

– Не важно. Я пошлю вам мешок.

На кухню дорога была долгая. На этот раз Гейбриел благословил старинную архитектуру прошлого, которая отделяла одно здание от другого. Такое устройство было несколько неудобным, но оно подарило ему несколько мгновений наедине с Элетеей, хотя сама она, кажется, не оценила такую возможность.

Они вошли в темную комнату с низкими балками, в конце которой в полукруглом проеме теплился огонь кухонного очага. Он положил руку ей на плечо.

– Этот человек вам не нравится, – тихо сказал он.

Она обернулась, ее темные глаза избегали его взгляда.

– Не нравится. Благодарю вас.

– Благодарите?

– За ваше уместное вмешательство.

– Он вас чем-то расстроил? – спросил Гейбриел, чувствуя, как в нем нарастает гнев. – Я приехал слишком поздно или как раз вовремя?

Она покачала головой:

– Вы появились как раз в нужный момент.

– Вы огорчились из-за того, что его приезд вызвал у вас воспоминания о его брате? – спросил он, внезапно ощутив неловкость.

Он чувствовал, что ей не хочется отвечать.

Ее голос был еле слышен.

– Я огорчилась просто оттого, что увидела его, вот и все.

Он нахмурился, поняв, что она уклонилась от ответа.

– А я вас огорчаю?

Неожиданно она рассмеялась:

– Да. Да! С того момента, когда я вас увидела, вы приводите меня в замешательство. Я всегда надеялась…

– Элетея.

Он схватил ее за запястье, заглянул ей в глаза и медленно привлек к себе. В течение мгновения ни один из них не шелохнулся; он решил, что лучше будет вести себя так, словно он размышляет над их положением, чем признаться, что желание, вызываемое ею, сбивает его с толку.

– Гейбриел, – прошептала она, – это…

– Не прогоняйте меня, подождите. Прошу вас, пожалуйста.

Она нерешительно пошевелилась, потом молча покорилась, легко положив руку ему на плечо. Его тело напряглось от бесстыдного предвкушения. Поцеловать ее казалось ему таким же необходимым, как дышать. Но на этот раз он был уже готов к тому, какие чувства она в нем вызовет, и решил, что сама она почувствует такое же смятение.

Он смотрел на нее в молчаливой задумчивости, ждал, пока губы ее не раскрылись в легчайшем вздохе. Это было приглашение. Рука его скользнула ей за спину, к лопаткам, к затылку, чтобы поддержать ее голову. Она ничего не сказала, ее темные глаза вызывали у него волнение, спрашивали, что он будет делать дальше.

В ответ он наклонил голову. Она напряглась. Гейбриел твердо положил другую руку ей на бедро и коснулся губами ее губ. Она закрыла глаза. Элетея больше не сопротивлялась, и его сердце громко билось в волнении, и вот каждый удар его сердца стал вторить его желанию.