Возлюбленный враг

— Устоять было невозможно. — Он засмеялся, поставив ее на ноги. — Перед твоим видом в одних панталонах, с волосами, распущенными по спине, взором, устремленным вдаль. О чем ты думала?

— Совершенно ни о чем, — заявила она, — только как мне замечательно.

— Что-то мне не верится, — тихо сказал Алекс, — но пока оставлю эту тему, потому что вынужден.

— Полковник должен вернуться к своим войскам, — сказала Джинни, благодарная за его слова. Передав ему свою рубашку, она сказала: — Можешь вытереться ею.

Алекс нахмурился, но ничего не сказал, быстро растираясь и одеваясь.

Джинни стряхнула песок со своей накидки, набросила ее на плечи и заправила волосы под капюшон.

— Насколько распутной я выгляжу? — спросила она, чуть улыбнувшись, но ее улыбка не сняла напряженности, которая, хотя и не касалась происшедшего с ними чуда, но все же тетю надвигалась на их настоящее и туманное будущее.

— Если останешься закутанной, то экзамен выдержишь, — сказал Алекс, приподнимая ее подбородок, чтобы поцеловать в нос. Если она хочет играть в эту игру, то и он будет. — Единственная сложность, на мой взгляд, заключается в том, куда спрятать одну промокшую вещь от любопытных глаз. — Он выжал воду из мокрой рубашки, нахмурившись в притворном недоумении.

— Я спрячу ее под накидкой вместе с другими свидетельствами моего легкомыслия. — Она игриво рассмеялась. — Давай на некоторое время забудем о мрачном, и я гарантирую, что обгоню тебя если не быстротой, то хитростью.

Она взяла поводья, перекинула юбки через руку и вставила ногу в стремя.

— Помогите мне, полковник.

Положив руку ниже ее спины, Алекс подтолкнул ее вверх.

— Ты вполне могла сесть на коня и без моей помощи, — сказал он, когда она, смеясь, запротестовала против такой бесцеремонности.

— Может, и так, сэр, — согласилась Джинни, — но вы могли по крайней мере притвориться галантным.

— И упустить такую возможность? — спросил он, вопросительно приподняв одну бровь. Джинни засмеялась.

— Я буду первой на конном дворе, Алекс. — Она умчалась еще до того, как он сел на Буцефала. Алекс бросился в погоню, но к тому моменту, когда он достиг вершины скалы, и Джинни, и ее лошадь исчезли. Она явно знала короткую дорогу, и Алекс покорно воспользовался единственным известным ему путем.

Она поджидала его на поле, примыкавшем к владениям Редфернов, и сказала лукаво:

— Знаешь, появись я без тебя, твои люди могли бы подумать, что я от тебя ускользнула, и тогда их командир был бы вынужден наказать пленницу за нарушение слова.

Алекс почесал нос, задумчиво нахмурившись.

— Очень не хочется разочаровывать тебя, цыпленок, но я намерен проигнорировать и этот твой вызов.

— Все удовольствие испортил, — бросила она ему, посылая Джен рысью.

Они достигли конного двора со сдержанной благопристойностью. Там их встретил взволнованный Дикон, передавший Алексу сложенную бумагу. Адъютант явно сдерживал сильное нетерпение.

Алекс прочел послание и насупился, сведя густые брови к переносице. Это выражение Джинни уже хорошо знала.

— Когда оно прибыло?

— Два часа назад, сэр, — ответил Дикон. «Два часа назад, когда полковник парламента занимался любовью с врагом на пустынном пляже». — Джинни прочитала мысли Алекса так ясно, словно он высказал их вслух.

Алекс соскочил с коня и помог спешиться Джинни. Лицо его было непроницаемым, руки — чужими.

— Боюсь, госпожа Кортни, вам придется отправиться в вашу комнату. Я сожалею, что вынужден держать вас за закрытой дверью, но я буду очень занят и не смогу выделить ни одного человека, чтобы охранять вас.

— А если я дам вам слово, что в охране не будет необходимости?

Алекс заколебался, приподняв брови. Он не мог спросить ее во дворе, заполненном солдатами, значит ли это, что на данный момент она не воспользуется свободой и отсутствием охраны в своих целях.

— Разве у тебя были когда-либо основания сомневаться в моем слове? — тихо спросила она.

— Нет. — Алекс покачал головой. — Но если ты только дашь мне повод засомневаться…

— Нет никакой необходимости угрожать.

— Очень хорошо. Но держись ближе к дому. — Зеленовато-карие глаза заблестели, и он заговорил тише. — Мои руки могут соскучиться по тебе.

— Я буду рядом, полковник, — пробормотала Джинни, опуская глаза, чтобы скрыть их ответный блеск.

Алекс зашагал по двору, отдавая распоряжения Дикону, который следовал за полковником, словно резвый щенок.

Джинни понятия не имела, что содержалось в послании, но очутилась в самом центре какой-то беспорядочной суеты. Это было первое впечатление, но потом, присмотревшись, она поняла, что готовился поспешный, но организованный отъезд. Горн трубил без устали, палатки в саду складывались, лошади седлались, провизия загружалась в повозки. Солдаты и офицеры торопливо двигались вокруг нее. Отдавались громкие распоряжения, выполнялись приказы. Никто, похоже, не замечал ее, пока она наблюдала, слушала и делала свои выводы о действенности и расторопности отряда Алекса Маршалла.

День уже клонился к вечеру, когда возле нее появился молодой прапорщик.

— Полковник желает видеть вас, госпожа Кортни.

Она кивнула.

— Он в столовой?

— Да, госпожа.

— Тогда я не нуждаюсь в сопровождении. — Она сказала это мягко, но все же решительно, и молодой человек стал неловко переминаться с ноги на ногу.

Джинни пересекла холл, затоптанный грязными сапогами, но не обезображенный признаками обычного опустошения после оккупантов. Они явно покидают поместье. И каковы же планы в отношении подопечной парламента?

Алекс был один в столовой, но на боку у него уже висел меч, на нем снова были латы и шлем. Сейчас все в нем было от солдата и ничего — от любовника.

— Я должен провести учения с отрядом, — сказал он ей без всякого вступления. — И пока я занят, ты сложишь вещи, столько, чтобы легко добраться до Лондона.

— Я отправляюсь в Лондон как пленная? — Джинни посмотрела на него через комнату. Она снова была его противником, гордым и вызывающим; серые глаза смотрели холодно.

— В качестве подопечной парламента и под мою личную ответственность, — ответил Алекс почти с отчуждением. — Вы чрезвычайно изобретательная бунтовщица роялистов, госпожа Кортни, но на этом ваш мятеж закончен. Я не передам вас в руки надлежащих властей, но беру на себя личную ответственность за ваше поведение до тех пор, пока вас можно будет освободить без опасений. Шотландская армия перешла границу, и Кромвель готовится к марш-броску, чтобы встретить ее. Мне приказано соединиться с основными силами в Лондоне и там ожидать дальнейших указаний. Вы поедете с нами.

— А у меня сложилось впечатление, полковник, что вы не разрешаете женщинам следовать за лагерем. — Она поддевала его с дерзкой улыбкой, которая так выводила его из себя; казалось, что никогда не было прекрасных часов, проведенных на берегу. Время словно отступило, и они опять оказались в плену первоначальных отношений.

— Значит, таковы будут наши отношения? — спросил он, похлопывая перчатками по ладони. — Ты не уступишь красиво?

— Пленнице вражеской армии трудно уступать, красиво или как-то еще. Разве не решено, что мы враги? Вам, сэр, будет нелегко удержать меня от выполнения моего долга.

Мимолетная улыбка коснулась его губ, когда она бросила ему этот вызов.

— Конечно, нелегко, Джинни, но я справлюсь. А теперь поторопись. Мы выступаем в Ньюпорт в течение часа, а оттуда, с приливом, на пароме переправимся в Саутгемптон.

Ее командир отдал приказ, но есть ли у нее выбор? Может, ей и удалось бы выскользнуть из имения во время сборов, укрыться у друзей на острове. Но за час она далеко не уйдет, а Алекс не успокоится, пока не найдет ее. Отыскав, еще больше ограничит ее свободу. Кроме того, вдали от дома она мало что может сделать на острове, сейчас, когда парламентская петля затянулась. И ее совсем не радовала перспектива расстаться с Алексом, хотя сейчас между ними и встала вражда. Нет, лучше пока согласиться с его планом. По крайней мере, он не означает немедленной разлуки, и кто знает, какие возможности у нее могут возникнуть для продолжения борьбы?