Дочь самурая

6

Оказавшись на улице Клод-Вельфо, Ингрид пожалела, что отказалась от кальвадоса хозяина «Красавиц». В суматохе последних событий у нее вылетело из головы, что она ненавидит больницы. Размеры здания удивили ее не меньше, чем его ветхость. Больница Святого Фелиция была построена никак не позже эпохи Средневековья, уму непостижимо, зачем сохранять такую развалину в XXI веке.

Она не успела войти, как специфический запах ударил ей в нос. Вообще-то это были «чистые» запахи, но они невольно наводили на мысль о разложении. Американке казалось, что больница принадлежит перу Иеронимуса Босха. На поверхности здесь все в порядке, но внешность обманчива. В забытом закоулке трепещет жадный вихрь, готовый засосать вас и утащить в пятый круг ада. Ах, бедный, ни в чем не повинный посетитель! Он-то думает, что перед ним бело-зеленая реальность, но на самом деле где-то рядом пульсирует, просачиваясь в нее, красно-коричневый параллельный мир.

Отделение неотложной помощи кишмя кишело народом. Две регистраторши старались как могли сократить очередь поистине вселенских масштабов. Неужто приход весны способствует несчастным случаям? Весеннее тепло действует на людей возбуждающе, и они забывают об осторожности?

Она пошла наугад по коридору, обходя санитарок, толкающих перед собой нагруженные тележки, медбратьев, которых было немало, но ни один из них не походил на испанца. Вооружившись шваброй и тряпкой, какой-то коротышка неопределенного возраста, явно никуда не торопившийся, без особого рвения мыл небольшой кусочек коридора. Это спокойствие потрепанного жизнью философа подействовало на нее умиротворяюще. Ингрид спросила, не знает ли он Диего Карли. Тот поинтересовался, не журналистка ли она. Он расспрашивал ее любезно, но настойчиво. Ингрид представилась подругой отца Алис Бонен, невесты медбрата Карли. Человек утверждал, что хорошо знал «эту девушку, которая вместе с отцом самоотверженно старалась развлечь больных». Потом он показал палату, в которой оказывали помощь пациентке с ожогами. При этом он так опечалился, словно несчастный случай произошел с ним самим. Ингрид подумала, что если он пытается на своих хрупких плечах вынести все горести мира, его существование в больнице должно напоминать бег по доске факира, утыканной гвоздями, или спуск в долину слез. Тут она положила конец лавине метафор. Как ужасен этот неуютный приют больных! Стоит на секунду забыться, и тебя захлестнут эмоции. Она тепло поблагодарила коротышку.

Интерн измерял пожилой женщине давление, а медбрат, вооружившись пинцетом, накладывал ей на икры компрессы, пропитанные беловатой мазью. Ингрид одновременно захотелось бежать куда глаза глядят и провалиться сквозь пол. Она закусила губу, представляя себе, какую боль должна испытывать пострадавшая. Хотя сейчас она выглядела одурманенной обезболивающими.

— А, вы внучка мадам Моде! — сказал интерн. — С вашей бабушкой все обойдется. Сердце у нее крепкое, но она здорово испугалась. Несла кастрюлю с супом и выпустила ее из рук. В придачу к ожогам, она очень неудачно упала…

Ингрид ответила, что он ошибается и ей хотелось бы поговорить с Диего Карли.

— Это я. — Медбрат поднял голову. Глаза темные, как и волосы, акцент, несомненно, испанский. Так это из-за него, такого сосредоточенного и спокойного, Алис выбросилась из окна?

— Меня зовут Ингрид Дизель и… я пришла по поводу Алис Бонен, — продолжала она, ожидая, что ее вот-вот выпроводят.

Но он лишь пристально посмотрел на нее, затем выражение его смягчилось, и он попросил ее обождать в коридоре. Она торопливо вышла. От вида мадам Моде, запахов, неонового освещения ее затошнило. Ингрид заставила себя сделать несколько дыхательных упражнений. Но всеобщая беготня, как на пожаре, не дала ей сосредоточиться. Мимо торопливо пронесли окровавленного человека, Ингрид вытаращила глаза и тут же зажмурилась. Когда она снова открыла глаза, апокалипсическое видение исчезло. А на нее с легкой улыбкой на губах смотрел Диего Карли.

— Ты не журналистка и не полицейская, Ингрид Дизель, иначе ты бы так не бледнела. Ты была ее подругой? Странно, она мне никогда о тебе не говорила.

Ингрид, уже привыкшую к европейским обычаям и даже к тому, что манера общаться становится все более свободной, тем не менее удивило обращение на «ты». И взгляд тоже — чуть более пристальный, чем следует.

— Я подруга ее отца.

— Он, должно быть, ненавидит меня, это естественно. Мне нечем гордиться. Я собирался навестить его. Что ты посоветуешь?

От манер медбрата ей было почти так же не по себе, как от окружающей обстановки.

— Прежде чем давать советы, мне хотелось бы разобраться самой.

— Я тогда только-только пережил любовную драму и чувствовал себя одиноким. Алис бросилась мне на шею. Если бы я мог все исправить… Но жизнь не повернешь назад.

— Может, продолжим этот разговор где-нибудь еще?

— Не стоит беспокоиться. Вся больница Святого Фелиция в курсе.

— Уже?

— Приходил комиссар. Дерганый коротышка, обросший бородой.

Ингрид не стала распространяться о немыслимом Жан-Паскале Груссе. Теперь Садовый Гном занял место Лолы во главе комиссариата на улице Луи-Блан, а широта его ума равнялась двум с половиной микронам.

— Но каким образом он так быстро мог узнать о твоих отношениях с Алис?

— У нее в квартире нашли мои снимки. Снятые телекамерой возле больницы. Лейтенант Бартельми, на мой взгляд, более проницательный, чем его начальник, сразу установил связь. Тогда я ему рассказал.

— Рассказал о чем?

— О своих неприятностях.

— Каких неприятностях?

— Отец Алис, видно, не знал о домогательствах, к которым прибегала его дочь.

— Домогательствах?

— Да, как у вас в Америке. Ты ведь оттуда, не так ли?

— Yeah, но продолжай.

— Сначала были звонки посреди ночи, номер моего мобильника и электронный адрес оказались на порносайтах геев, дверную скважину залили клеем. Потом весь дом был завален огромными воздушными шарами с надписью «Диего, ты меня не стоишь». К счастью, соседи только посмеялись. После ко мне в квартиру вломились и наклеили новые обои с ангелочками и сердцами, пронзенными стрелами. А мою «веспу» перекрасили в розовый цвет.

— Ты не шутишь?

— В Алис было много хорошего, ее смерть меня очень огорчила, но она была loca,[3] что правда, то правда.

— Ты пытался ее урезонить?

— Конечно. Она изображала святую невинность. Жизнь и так у всех у нас не сахар, но она решила, что этого мало и стоит добавить. Чем больше, тем лучше. Я даже подумывал переехать. Но квартира на набережной Жемап для медбрата отделения скорой помощи в больнице Святого Фелиция — предел мечтаний.

Папаша Динамит признавал, что у них с дочерью кабаний норов. И что после разрыва с Диего Алис налегала на спиртное и эксцентричные выходки. Да и идальго, похоже, говорил искренне.

— Теперь меня домогаются полицейские, — продолжил он философски. — Я старался помочь следствию, но нервный коротышка комиссар засыпал меня вопросами и угрожал задержанием.

— Груссе думает, что это не самоубийство?

— Ты обратила внимание, что она была переодета в Бритни Спирс?

— Конечно, обратила. Равно как и несколько миллионов телезрителей.

— Дело в том, что в тот день никакого приема в «Астор Майо» не предполагалось. Никто из постояльцев не обращался в «Праздник, который всегда с тобой». Вот комиссар и подозревает, будто я помог Алисе выпрыгнуть. К тому же у меня был выходной, и я сидел дома один.

Ингрид приподняла одну бровь и крепко задумалась. «Senor Карли меня дурачит, — подумала она. — Как ему удалось так много узнать за короткое время?» А подозрение уже дало ростки. Садовый Гном позволяет ловкачу-идальго водить себя за нос? Догадка тут же подтвердилась.

— По его мнению, Алис сообщила мне, что будет в «Астор Майо». С утра мне действительно дважды звонили из отеля, но не назвались и молчали в трубку. Звонивший молчал, но как мне это доказать? По крайней мере, от комиссара я узнал, что она сама забронировала номер. За наличные.

3

Чокнутая (исп.).