Дочь самурая

Его лицо покрылось испариной. Все-таки Ингрид здорово приложила его утюгом. Лола налила ему стакан воды и помогла напиться.

— Вернемся к делу твоей жизни. Может, пояснишь?

— Мы хотели заснять Симона… под кайфом. И угрожать… Элен.

— Чем угрожать?

— Тем, что продадим пленку телевидению.

— Ты думаешь, хоть один французский канал стал бы портить себе репутацию историей о молодом наркомане? Это какой-то подержанный Уотергейт.

— Есть иностранные каналы. Некоторые… не постеснялись бы высмеять кандидатку в президенты. И Элен это… сразу поняла бы.

— Поняла бы? Ты хочешь сказать, что это не сработало?

— Именно.

— Почему же?

— Из-за дурости… Алис.

— Она в этом участвовала?

— Мирей и она… должны были… развлекать Симона.

— Давая ему наркотики?

— Да, а парню пришлась по вкусу идея переспать разом с Мадонной и Бритни. Алис все испортила. Она забрала… пленку и предупредила Элен Плесси-Понто.

— Так вот почему ваш министр выступила в прямом эфире, — задумчиво проговорила Ингрид. — Теперь у вас и вправду все, как у нас.

— Да, глобализация идет во всех направлениях, — вздохнула Лола.

Как мог он поверить, что высокопоставленный чиновник такой закалки, как Плесси-Понто, даст собой манипулировать? Уступит одинокому игроку, у которого нет за душой ничего, кроме надменности и двух девчонок?

— Когда это произошло?

— Полгода назад.

— Где пленка?

— Алис сказала, что уничтожила ее. Все равно… она больше не представляла никакой ценности.

Мирей была готова на все ради Монтобера. Но Алис? Почему она ввязалась в такую сомнительную историю? Лоле вдруг показалось, что волны, омывавшие остров, промыли ей мозг.

— Алис не знала.

— Не знала… о чем? — спросил он, словно это был последний вопрос, который он мог задать, прежде чем впасть в многовековой сон.

— Что это был сын Плесси-Понто.

— Вы правы… мадам Жост.

— Симон сам сказал ей, кто он. Так? Наверняка хотел ее потрясти. Конечно, Алис сразу все поняла.

— Мгновенно.

— Она не хотела участвовать в этой безумной затее. Потому что она была далеко не так глупа, как ты думал. Так ты убил ее за это?

— Зачем это мне? Когда ты проиграл… нужно уметь это признать.

— Как твой отец? Разница в том, что человек с принципами, как ты мне его описал, никогда не убил бы старика ради двух картин и убежища.

Он ничего не ответил, глядя куда-то вдаль на бушующие за окном волны.

— Ты хотел бежать в Англию или Ирландию, — продолжала Лола. — И вызвал проводника.

«Ты ждешь его уже несколько дней. У тебя нет сил. Ты говоришь, что не убивал девушку. Откуда нам знать?» Она изменила тактику.

— Расскажи мне о той вечеринке в заброшенном здании, о типе, с которым ты подрался. Это произошло из-за Симона Плесси-Понто?

— Что за тип?

— По словам Мирей, янки.

— Не представляю.

— Обе девушки были в очаровательных нарядах из жидкого латекса. И было море наркотиков. Люди элегантные смешивались со всякой швалью, как говорили, когда я начинала службу в полиции.

— Не припоминаю.

— Ты часто использовал дуэт Мадонна-Бритни?

— Эту идею я приберегал для Симона. Он видел их выступление безо всякого подвоха… И не мог его забыть. Я ждал… своего часа.

У Лолы вдруг потеплело на душе. Я приберегал идею. Значит, Алис обычно в этом не участвовала? Значит, она предпочитала Папуа-Новую Гвинею Флориде, каноэ — «роллс-ройсу»?

— Но Мирей говорила мне о каком-то президенте-генеральном директоре немецкой фирмы?

— Тогда была одна Мирей. Алис… участвовала… только однажды, ради Симона. И ничего не вышло.

— А цветы, шампанское, розовое печенье, роскошная ванна? — настаивала Лола. — Все это было в «Астор Майо». По-моему, все это в твоем стиле.

— Я ничего не могу доказать… я был один дома. Единственный человек, кто мог быть заинтересован в смерти Алис, — Элен Плесси-Понто.

— Чтобы потом потребовать от полиции закрыть дело?

— Дымовая… завеса.

— Нет, нелогично. Чтобы обезвредить твою бомбу, Плесси-Понто нашла лучшее решение. Она ослабила взрыв, рассказав обо всем по телевизору. Трудно себе представить, чтобы она захотела убрать Алис. Если бы она это сделала, обезвреженная пленка, на которой снят Симон в обществе девушки, впоследствии покончившей с собой, вновь стала бы опасной. И на сей раз смертельно опасной. Телевидение поддержало бы Уотергейт на французский манер. Ты следишь за моей мыслью?

— Вас же похитили, верно?

— Вполне возможно, что Авиньон и Орлеан на жаловании у Плесси-Понто, с этим я не спорю. Но как ты объяснишь, что они хотели вытянуть у меня имя того, кто послал Алис? Другими словами, кого-то вроде тебя. Рассуждая логически, они должны были узнать его у Алис, прежде чем ее убрать.

— Ты был заинтересован в ее смерти, — вмешалась Ингрид. — Она могла тебя выдать. К тому же ты знал ее образ жизни, как она работала. Тебе легко было подстроить безупречное самоубийство.

— Самоубийство, рассчитанное на публику, а значит, такое же идиотское, как операция с Симоном, — добавила Лола.

— Конечно, ты не мог знать, что кузен Алис заснимет ее смерть.

Замечание Ингрид сбило Лолу с мысли. Она секунду поразмыслила, прежде чем заговорить снова:

— Вмешательство средств массовой информации вызвало широкую огласку. Иначе о смерти Алис появилось бы лишь короткое сообщение в газетах. Но ее сходство с Бритни Спирс изменило ситуацию.

— Это уже… неважно, — прошептал Монтобер.

Лоле пришлось наклониться, чтобы расслышать его.

— Мирей… была моим шансом… а я все… упустил.

— Похоже, эта девушка и впрямь тобой дорожит, — сказала Лола.

— Мне плохо…

— Корабль! — воскликнула Ингрид. — С двумя очень странными матросами на борту.

Лола встала рядом с Ингрид у окна, выходившего на море, и взяла у нее бинокль, найденный в одном из ящиков.

— Мой проводник, — сказал Монтобер. — Этого придурка я жду… уже… несколько дней.

— Ошибаешься, это Авиньон и Орлеан, — заявила Лола. — Бравые сторожевые псы на службе у своей госпожи. Вот когда обретает смысл выражение поднять паруса.

Они отвязали Монтобера и вытащили его из дома. Качка была не такой сильной, как ночью. За домом лодку нельзя было разглядеть с моря. Они пристали к берегу и довели еле державшегося на ногах Монтобера до машины. Лола устроилась с ним сзади. Ингрид села за руль и двинулась в сторону Сен-Мало.

— Не надо, чтобы Мирей арестовали… из-за меня. Обещайте…

Он потерял сознание и уронил голову на колени Лолы. Невольно она почувствовала сострадание к этому стареющему коллекционеру красивых книг, дорогих вин, воспоминаний, забывавшему интересоваться живыми людьми и слишком поздно об этом вспомнившему.

Прохожий показал им, как проехать в больницу Сен-Мало. Они доставили Ролана Монтобера в отделение скорой помощи, представившись туристками, которые подобрали на пляже человека без сознания. Назвались выдуманными именами и объяснили, что должны заехать в гостиницу за своими документами, чтобы дополнить досье.

И поехали домой к Ле-Гоффам. Вижини была рада, что ей больше ничего не нужно скрывать от мужа. Благодаря их дружбе и признательности, которую испытывал лейтенант к бывшему комиссару, удалось замять эпизод на острове Жиг. Лола сообщила об убийстве сторожа и о том, что сейчас Монтобер в больнице. Она обошла молчанием существование господ Авиньона и Орлеана. Если они в самом деле работают на Плесси-Понто, будет лучше, чтобы Ле-Гоффы ничего об этом не знали. И наконец она попросила лейтенанта связаться с комиссаром Жан-Паскалем Груссе. Он сделает все, что сможет, чтобы Монтобера вернули под его юрисдикцию. Никогда не следует упускать возможность заставить Садового Гнома попотеть.