Страница 29 из 36
Моисей. Скульптура Микеланджело
Моисей стал одним из главных героических образов, которые выбрал для воплощения и бессмертный Микеланджело, когда папа Юлий II поручил ему изваять его гробницу (1505). На ней должна была восседать фигура Моисея. Папа мечтал сделать из Рима столицу мира, основать огромное церковное государство, которое могло бы управлять вселенной из Рима. Естественно, что гробница властелина мира должна была превосходить своими размерами и богатством остальные гробницы. Объяснимо, что одной из главных фигур в композиции и должен был стать Моисей, вождь и пророк. Работа растянулась на 40 лет и была связана для художника со многими трудностями, разочарованиями, как, впрочем, и жизнь Моисея.
Микеланджело видит в нем гневного пророка, который готов разбить скрижали, хотя в Библии о нем сказано как о «кротчайшем из всех людей на земле». Замысел Микеланджело относительно скульптуры Моисея В. Н. Лазарев описывал так: «Ученые много спорили о том, как следует интерпретировать позу Моисея. Одни полагают, что пророк, увидев поклонение золотому тельцу, собирается вскочить с места, охваченный негодованием, и бросить оземь скрижали завета. Другие считают, что Моисей уже поборол в себе гнев, хотя внутренне в нем все клокочет и бурлит. Второе объяснение, несомненно, отвечает замыслу скульптора. Моисей восседает тут в торжественной позе. Великолепно его обрамленное тяжелой шапкой волос и густой бородой лицо, внешне спокойное, но одновременно выражающее затаенную страсть. Правой рукой пророк опирается о скрижали завета, левой перебирает пряди ниспадающей на грудь длинной бороды». Моисей тут – символ духовной силы и ума! Тема эта звучит также и в музыке, где образ Моисея представлен у Генделя «Израиль в Египте», у Дж. Россини – «Моисей в Египте» или же у А. Шёнберга – «Моисей и Аарон».
Первосвященник Всевышнего, царь мира и правды Мельхиседек
Похоже, он так заворожил иных художников, композиторов, писателей и ученых, что они готовы наделять его чертами поистине фантастическими. Понятно, что прежде всего сами евреи утверждают, что образ Моисея «наделен уникальными чертами, отсутствующими в эпосе других народов». Образ Моисея нашел отражение и в российской культуре. Достаточно вспомнить образ в стенописи М. Врубеля в Кирилловской церкви (в Киеве). Поэт Валерий Брюсов так писал о Моисее:
История Моисея, записанная в Х в. до н. э., во многом как бы предвосхищает будущий путь Иисуса. Хотя между двумя выдающимися личностями человеческими, на наш взгляд, лежит пропасть. Правильнее было бы говорить о них даже как о духовных антиподах. Если уж говорить о том, кто мог бы предвосхитить Иисуса, то это скорее Мельхиседек, что, как и Христос, был сыном Господа и простой женщины, жены брата Ноя. Ее муж, узнав о «непорочном зачатии», просто-напросто убил жену, не поверив в то, что та могла родить дитя, не согрешив с другим мужчиной (тогда еще не было генетических чудес и детей из пробирки). Мельхиседека считают царем мира, повелителем ангелов и «царем правды». Но он куда менее известен.
Петра – легендарная столица набатеев
И все-таки, почему именно образ Моисея стал нарицательным в истории?! Нередко имя «Моисей» давали той или иной великой исторической фигуре, выступающей в роли вождя и отца нации. В его обличье часто выступают некоторые искатели лучших форм жизни для своего народа и социальной справедливости. Как сказано в Послании апостола Павла к евреям: «Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14). В более широком смысле это понятие может быть применимо ко всем тем, кто ищет лучшей доли, покинув родину. Иные ныне даже утверждают, что Моисей – «потомок древних русичей». На том основании, что он не был евреем, не знал праиврита и общался с паствой при посредстве толмача, делают вывод, что он мог быть из числа жрецов-волхвов Древнего Египта. Поскольку в основе его имени (Моисей-Моше-Меш) якобы лежал корень-основа языка русов – «мес-, меш-», то, следовательно, Моисей должен был бы быть именно жрецом-волхвом русов, истовым и непреклонным носителем морали. «Он должен был быть (русским) Учителем» (Ю. Петухов).
Кстати, о граде, но не будущего, а прошлого… На том караванном пути, по которому, как гласит Библия, и пролегал путь евреев, которых будет выводить из Египта Моисей, среди каменистых скал, возник удивительный город. Арабы до сих пор нередко называют это место Долиной Моисея… По словам предания, именно здесь Моисей ударил своим посохом в скалу, после чего из нее стало бить двенадцать водяных ключей. Чтобы попасть в него, нужно проехать через всю горловину ущелья Зик. Она настолько узка, что камни, кажется, задевают голову. Чудится, будто огромные циклопы нагромоздили друг на друга гигантские груды скал.
Развалины дворца Хишама в Иерихоне
Тут взору путешественника открывается Петра, легендарная столица набатейских племен, правивших южной Иорданией еще в VII в. до Рождества Христова. Считают, город создан набатеями в III в. до н. э. Видимо, те осели в этих местах в силу удобного географического положения земли, что была обитаема 12 тысяч лет тому назад. Через долину между Акабой и Мертвым морем проходили важнейшие торговые пути, соединяющие Китай, Индию, Аравию, Египет, Средиземноморье. Здесь было всегда достаточно воды, что в пустынных местах дороже золота, а скалы защищали город от набегов врагов. Так как набатеи держали под их контролем важнейшие караванные пути, со временем они стали могущественными и богатыми. Это богатство возбудило зависть Рима, и царство набатеев стало частью Римской империи к I в. н. э. После того как караваны двинулись через Пальмиру, Петра стала терять свое влияние. В течение столетий она была известна лишь местным племенам. Петра стала частью христианской Византии в IV в. н. э., но вскоре люди стали ее покидать из-за частых землетрясений в этих местах. Последние постройки в городе относятся к XII в. н. э., ко времени крестовых походов. Тут остались жить лишь местные бедуины (в многочисленных пещерах, храмах, мавзолеях из розового камня). Швейцарский путешественник И. Буркхардт, первым из европейцев посетивший в 1812 г. город набатеев, этот «град Моисея», застал фактически мертвый город. И все равно это было удивительное зрелище… Разноцветные скалы, словно по мановению волшебной палочки, на его глазах превращались в храмы, дворцы или гробницы. Это была какая-то потрясающая иллюзия. Как будто он оказался в сказке «Волшебник из покинутого города». Одни фасады домов – римские, другие – похожи на египетские, третьи же – вовсе не знакомой архитектуры.