Валентинов день

— В самом деле, мэм, все юные леди умрут от зависти, — подхватил лорд Эверард. — Это называется «эполеты»?

— Правда потрясающе? — довольно рассмеялась Эмма. — Я их сразу захотела, как только увидела.

— Не каждая женщина может такое носить, — серьезно заметил Джордж. Как и его друг Аласдэр, он считался знатоком дамских нарядов.

— Не каждая женщина захочет это носить, — буркнула леди Далримпл, поднимаясь, чтобы откланяться.

— Далеко не каждая! — Глаза Марии сверкнули. — Для этого надо обладать вкусом Эммы.

Сама Эмма обернулась к Аласдэру и, перехватив его удивленный взгляд, улыбнулась. Мария, несмотря на добрый нрав, всегда была готова постоять за свою девочку. В ответ Аласдэр небрежно подмигнул, и это живо напомнило Эмме о прошлом, когда его тайный знак утешал ее в детских неприятностях и обидах или звал вместе высмеять кого-нибудь или развлечься чем-нибудь забавным.

Девушка мило улыбнулась леди Далримпл и проводила ее до двери. А вскоре вслед за матроной откланялись все остальные.

— Мария, я отправляюсь с Аласдэром в Ричмонд. Не возражаешь, что я тебя покидаю?

— Нисколько, дорогая. Если у нас еще объявятся гости, смею надеяться, я смогу их развлечь, — спокойно, но с оттенком самодовольства заметила Мария, но тут же добавила со смешком: — Хотя понимаю, что гости приходят не ко мне. И на этот счет нисколько не обольщаюсь.

— Чепуха! — запротестовала Эмма. — Ты прекрасно знаешь, что леди Далримпл и дамы вроде нее приходят сюда вовсе не для того, чтобы повидаться со мной. Скажу больше: они во всем меня осуждают.

— Ободранные кошки! — возмутилась Мария.

Эмма сжала ей локоть.

— Ты настоящая подруга. Всегда скажешь что-нибудь такое, чтобы меня подбодрить… даже если говоришь неправду.

— Помилосердствуй Эмма! Я никогда не лгу! — Казалось, Мария поражена. — Клянусь, никогда не говорила ничего, кроме правды.

— Ваша пристрастность к Эмме, мэм, заставляет вас видеть правду там, где ее не видят другие, — вступил в разговор Аласдэр. В его улыбке мелькала явная насмешка.

— Не отрицаю, не вижу в Эмме ни малейшего изъяна! — почти закричала Мария. — И не вижу в этом ничего удивительного.

— Аласдэр нашел бы в этом много удивительного, — возразила девушка. — Он никогда не упустит возможности подметить в моем характере изъян. А понятие о чести не позволяет ему лукавить. Я верно говорю, сэр?

Молодой человек шутливо поклонился.

— Не терплю лгать друзьям, — заметил он. — Правда, даже если она чуть-чуть обижает, способна принести много пользы. Конечно, если ее преподнести должным образом. Ну как, мэм, мы едем? — Он растворил перед ней дверь.

Эмма сдалась, хотя все, что он только что сказал, было ей ужасно неприятно. Она поцеловала на прощание Марию, прошла мимо Аласдэра и бросила через плечо:

— Почему ты всегда заставляешь негодовать на себя?

— Это в мои намерения вовсе не входит, — серьезно ответил молодой человек. — Постой спокойно. Дай я тебя как следует разгляжу.

Эмма остановилась на лестнице и вызывающе откинула голову.

— Ну как, сэр? Какую оплошность вы обнаружили в моем дорожном костюме?

Аласдэр ответил не сразу. Дорожный костюм Эммы из зеленого поплина был скроен так, чтобы подчеркнуть ее пышную грудь и бедра, и стилизован под военную форму гусар: с эполетами на плечах, с золотой перевязью на узких застегивающихся рукавах и украшенными аксельбантами пуговицами на жакете. Все это венчал высокий плюмаж с перьями. Дарси прав, удовлетворенно отметил про себя Аласдэр. Только женщина с фигурой Эммы и ее чутьем к моде может носить подобный костюм, не рискуя показаться легкомысленной.

— Ну так что, сэр? — снова спросила девушка. — Вам будет неудобно появиться со мной в обществе?

— Могу упрекнуть лишь в одном, — торжественно объявил Аласдэр.

Глаза Эммы сверкнули.

— И в чем же? Говори, не тяни!

— Повернись, — попросил он.

Девушка повиновалась, хотя не представляла зачем.

Аласдэр одобрительно усмехнулся.

— Если в твои намерения входило разжигать страсть в каждом встречном мужчине, ты, безусловно, добилась успеха. Но если, дорогая, это в твои намерения не входило, ты явно ошиблась. Не надо забывать, что платье всегда производит желаемый эффект.

Эмма снова повернулась к нему лицом, неуверенная, выслушала она комплимент или, наоборот, порицание. И тут же увидела его улыбку.

— Негодяй, — пробормотала она и побежала вниз по лестнице.

Аласдэр устремился за ней, с наслаждением разглядывая ее стройную фигуру.

Глава 9

Кобыла проявляла норов и пыталась гарцевать под седоком.

— Испытывает меня, — объявила Эмма с удовлетворением, которое граничило с вызовом. Для того чтобы заставить животное бежать ровным аллюром в давке Пиккадилли, требовалось собрать все силы. — У нее есть имя? — наконец спросила она, когда уверилась в том, что лошадь ее слушается.

— Я по крайней мере не знаю, — ответил Аласдэр. На своем черном жеребце он скакал рядом с Эммой, готовый в случае необходимости сразу прийти ей на помощь. Он знал, что вмешательство вызовет бурю возмущения, но он также знал, что его руки намного сильнее рук Эммы, а кобыла оказалась явно не дамской лошадью. Обладала горячим темпераментом, как и ее хозяйка, незаметно улыбнулся он. Они великолепно подходят друг другу.

— Тогда я назову ее Ласточкой, — решила девушка, натягивая поводья: к ее кобыле проявил интерес запряженный в двухколесный экипаж горячий жеребец.

Управлявший коляской господин дернул вожжи и яростно выругался. Испугавшись громкого голоса, кобыла встала на дыбы и заржала.

Аласдэр инстинктивно потянулся к ее сбруе, но Эмма метнула на него такой свирепый, пронзительный взгляд, что он с почти извиняющейся гримасой отдернул руку. Девушка успокоила лошадь, потрепав ее по холке, что-то ласково проговорила на ухо. И кобыла потрусила мимо посторонившегося жеребца с видом, который на человеческом языке можно было бы назвать глубоко презрительным.

Человек в коляске — мужчина в желтом сюртуке и с таким высоким бантом на шее, что он едва мог повернуть голову — зашел настолько далеко, что поднял лорнет и стал разглядывать Эмму.

— Вульгарный тип, — проговорила Эмма так громко, чтобы обидчик расслышал, и господин в коляске от неожиданности уронил лорнет.

— Твоя лошадь… — начал Аласдэр, но тут же повернулся к коляске: — Извольте править как следует. — И повел Феникса подальше от опять взбрыкнувшего жеребца.

Господин в желтом сюртуке натянул поводья, и его конь попятился в постромках.

— Твоя Ласточка, несмотря на свой норов, хорошо вымуштрована.

— У нее изумительные манеры, — с воодушевлением согласилась Эмма. — Очень послушная.

— Рад, что мой выбор тебя порадовал, — серьезно сказал Аласдэр.

Эмма только хмыкнула. Морозный январский день увеличивал удовольствие от верховой езды на прекрасной лошади. Так что в душе не оставалось места ни для каких чувств, кроме радости.

В Ричмонде Аласдэр немедленно направил Феникса на зеленую тропинку, которая тянулась между деревьями вдоль основной, запруженной каретами и всадниками, дороги.

Эмма поехала за ним, и они рысили в приятном молчании, пока не достигли широкого травянистого пологого спуска, исчезающего в отдаленном перелеске.

— Теперь испытай ее, — предложил молодой человек.

Эмма посмотрела вперед. Лошадь задрала голову, принюхиваясь к ветерку. Она нетерпеливо топтала мягкую землю.

— Вперед, Эмма.

Девушка озорно покосилась на Аласдэра, пришпорила кобылу и полетела вниз. Он некоторое время испытующе смотрел ей вслед и наконец покачал головой.

— Да, ездить она умеет. — И послал черного скакуна с места в галоп вслед за Эммой.

Девушка слышала, как позади Феникс молотит копытами дерн. Она пригнулась к шее Ласточки и ласково понукала лошадь. Кобыла помчалась быстрее, и Эмма, рассмеявшись, оглянулась на Аласдэра. Феникс догонял и скакал уже в ногу с Ласточкой.