Непокорная

— Великая Богиня!

— Это было ужасно! — содрогнулась я. — Бабушка бросила в него толченой бирюзой, а я приказала ветру вынести порошок из окна. После этого пересмешник исчез, но я не знаю, как долго он подслушивал.

— Так вот о чем ты начала говорить! — догадалась Афродита. — Пересмешник знал, что твоя бабушка собирается в «Классную доску»!

— Это он подстроил аварию, — хмуро закончила я.

— Или Неферет, — добавила Афродита.

— Или они оба. — Я схватила монитор видеоняни и передала его Афродите. — Отнеси это Близняшкам! Хотя постой…

Я бросилась к бабушкиному «походному» саквояжу и сунула руку в расстегнутый кармашек. Так оно и есть, на самом дне лежал кисет из мягкой оленьей кожи. Я торопливо развязала его, чтобы убедиться, и отдала Афродите.

— Вот, это толченая бирюза. Пусть Близняшки поделятся с Джеком и Дэмьеном. Скажи, это мощный оберег, но это все, что у нас есть.

— Ясно, — кивнула Афродита.

— И постарайся не задерживаться, к твоему возвращению я буду готова.

— Зои, твоя бабушка поправится! Она сейчас в реанимации, но известно, что она была пристегнута и, самое главное, осталась жива!

— Она обязательно поправится, — прошептала я, чувствуя, что сейчас опять разревусь, — Даже не знаю, что сделаю, если с ней что-нибудь случится…

Короткий путь к больнице святого Иоанна прошел в полном молчании. Как назло, день выдался отвратительно солнечным, так что, несмотря на солнцезащитные очки и тонированные окна «лексуса», нам было очень не по себе. Точнее, нам с Дарием, потому что Афродита сладко жмурилась на солнышке и, похоже, была бы только рада открыть окно и принять солнечную ванну.

Дарий высадил нас у отделения скорой помощи больницы и сказал, что поднимется в реанимацию, как только припаркует машину.

Мне не часто доводилось бывать в больницах, по ее запах сразу пробудил воспоминания, причем, не самые приятные. Здесь пахло болезнью, антисептиками и страданиями, и я ненавидела все это.

Мы с Афродитой остановились перед столом информации, и приятная пожилая дама в розовой униформе объяснила нам, как пройти в реанимацию.

Сразу скажу — там было уже по-настоящему жутко. Мы с Афродитой испуганно топтались перед раздвижными дверьми с красной надписью «Реанимация», и не решались переступить порог. Но потом я вспомнила, что там моя бабушка, и решительно вошла в грозные врата этого Ужасвилля.

— Не смотри! — шепнула Афродита, перехватив мой лихорадочно мечущийся от палаты к палате взгляд. Стен у палат не было. Точнее, они были, стеклянные, так что каждый желающий мог поглазеть, как умирающие старики ходят в свои утки или судна. — Иди прямо к посту медсестер. Они скажут тебе, где бабушка.

— Откуда ты все знаешь? — прошипела я.

— Мой папаша дважды попадал сюда с передозом!

— Правда? — ужаснулась я.

Афродита пренебрежительно пожала плечами.

— Ты бы тоже закончила передозом, будь у тебя такая жена, как моя маман!

«Это точно», — подумала я, но вслух решила ничего не говорить, тем более что мы уже дошли до поста.

— Чем я могу вам помочь? — поинтересовалась крепко сбитая блондинка.

— Я пришла увидеть бабушку, ее зовут Сильвия Редберд.

— А вас?

— Зои Редберд.

Сестра бегло просмотрела свои записи и улыбнулась мне.

— Вы указаны как ближайшая родственница. Вам придется немного подождать: сейчас миссис Редберд осматривает врач. Пройдите в комнату для посетителей, это в конце коридора. Я передам, что вы пришли.

— Я смогу ее увидеть?

— Да, конечно, но только после того, как врач закончит осмотр.

— Хорошо, я подожду, — кивнула я и, сделав несколько шагов, спросила: — Она ведь там не одна, правда?

— Разумеется! Для этого в палатах стеклянные стены. Никто из пациентов нашего отделения не остается один!

Нет, заглядывая в окошко, бабушку не спасешь!

— Пожалуйста, не забудьте сообщить врачу, что я здесь!

— Конечно!

Мы с Афродитой отправились в комнату для посетителей, такую же стерильную и страшную, как и все отделение интенсивной терапии.

— Не нравится мне это! — воскликнула я и, не в силах усидеть на месте, принялась расхаживать взад-вперед перед уродским диваном в кошмарный синий цветочек.

— Твоей бабушке нужна защита посерьезнее периодического заглядывания в окошко! — озвучила мои мысли Афродита.

— Даже до всех последних кошмаров эти вонючие демоны любили мучить стариков, что находятся на пороге смерти. Моя бабушка стара, а теперь… теперь… — Я поперхнулась, не в силах произнести страшную правду.

— Она была ранена, — решительно заявила Афродита, — и это все. Она просто ранена. Но ты права. Сейчас она беззащитна.

— Думаешь, мне разрешат привести к ней шамана?

— У тебя есть знакомый шаман?

— Вроде того. Есть один тип, Джон Уайтхорс, один очень старый знакомый бабушки. Бабушка говорила, что он у них — типа старейшина племени. Надеюсь, в бабушкином сотовом найдется его телефон. Позвоню ему и попрошу найти шамана.

— Ну что ж, вреда от этого точно не будет, — кивнула Афродита.

Тут в комнату для посетителей вошел Дарий.

— Как себя чувствует бабушка? — с ходу спросил он.

— Пока ничего не знаем, — вздохнула Афродита. — Мы ждем врача, а пока подумали о том, что неплохо бы позвонить знакомому миссис Редберд и попросить его найти шамана. Хорошо бы, чтобы он безотлучно сидел в палате.

— Может быть, проще всего попросить Неферет подежурить? Вспомните, Никс даровала ей силу больных исцелять и недужных?

— Нет! — хором крикнули мы с Афродитой. Дарий нахмурился, но появление врача избавило нас от неприятных объяснений.

— Зои Редберд?

Я повернулась к высокому худому мужчине и протянула руку:

— Я — Зои!

Он сосредоточенно пожал мне руку. Рукопожатие его оказалось крепким, а сами руки мягкими, но сильными.

— Доктор Раффинг, — представился он. — Лечащий врач вашей бабушки.

— Как она? — к моему величайшему удивлению мой голос прозвучал спокойно, хотя страх стиснул мое горло в кулак.

— Давайте присядем, — предложил врач.

— Я лучше постою, — покачала головой я и прибавила с виноватой улыбкой: — Так волнуюсь, что не могу сидеть!

От доброй улыбки доктора Раффинга мне сразу стало чуть легче на душе.

— Ну ладно… Ваша бабушка попала в серьезную аварию. У нее черепно-мозговая травма, сложный перелом правой руки в трех местах и повреждения мягких тканей груди от врезавшегося ремня. Это не считая ожогов лица от взорвавшейся подушки безопасности, хотя именно ремень и подушка спасли ей жизнь.

— Она поправится? — еле слышно спросила я.

— Шансы есть, но все прояснится в течение ближайших двадцати четырех часов.

— Она в сознании?

— Нет, но мы ввели ее в искусственную кому, чтобы…

— Кому?

Я покачнулась. В затылке вдруг стало очень жарко, перед глазами зарябили яркие цветные пятна и точки. Дарий мгновенно подхватил меня под руку и подвел к диванчику.

— Ничего страшного. Дышите глубже. Сконцентрируйтесь на каждом вздохе. — Доктор Раффиг присел передо мной на корточки, сжал пальцами запястье и нащупал пульс.

— Извините… простите, мне уже лучше. — Я вытерла выступивший на лбу пот. — Просто кома — это так страшно!

— На самом деле, ничего страшного нет. Я ввел ее в кому для того, чтобы дать мозгу возможность восстановиться, — пояснил доктор Раффинг. — Надеюсь таким образом нам удастся предотвратить распространение отека мозга.

— А если не получится его предотвратить?

Врач похлопал меня по колену, прежде чем встать.

— Будем решать проблемы по мере их появления!

— Можно мне ее увидеть?

— Да, только больную ни в коем случае нельзя тревожить! — предупредил доктор, направляясь к палатам.

— Можно Афродите со мной?

— Мне очень жаль, но сейчас я могу пустить только одного посетителя.

— Ничего страшного! — поспешно успокоила меня Афродита. — Мы с Дарием ждем тебя здесь. Главное, не бойся. И помни — это по-прежнему твоя бабушка.