Страница 81 из 98
В Германии Оттон III направился во вторую столицу Империи — в Ахен, где на Троицу состоялся синод для решения церковных вопросов, в том числе и об учреждении Гнезненского архиепископства, по мнению многих, весьма уязвимого в каноническом отношении. Тогда же Оттон III велел отыскать в дворцовой капелле Св. Марии захоронение Карла Великого, о точном расположении которого не знали с тех пор, как здесь в конце IX века похозяйничали норманны. Когда удалось его обнаружить под мраморным троном в западном портале капеллы, он распорядился вскрыть гроб и взял из него золотой нашейный крест, а также кусочки еще не истлевшей одежды боготворимого им императора. Многие осудили этот поступок Оттона III как святотатство, а один из современных анналистов пошел еще дальше, истолковав безвременную кончину императора спустя полтора года как расплату за содеянное: «За это, как позднее выяснилось, его постигла кара Вечного Спасителя». За свою короткую жизнь Оттон III не раз повергал мир в изумление, за что и прозвали его «Чудом света». Тем более примечательно, что Титмар Мерзебургский отнесся к этому поступку императора с пониманием, истолковав его как очередной шаг на пути «Возрождения империи римлян»: это могло расцениваться как возрождение античного обычая, ибо в свое время Цезарь специально посетил могилу Александра Великого в Александрии, а Октавиан Август велел вскрыть ее. Как они выразили свое почтение к македонскому герою, так и Оттон III почтил память Карла Великого, идейно-политическое наследие которого вошло неотъемлемой составной частью в его универсальную христианскую империю.
Крест из могилы великого франка должен был символизировать преемственность традиции.
Современная историческая наука дает новое истолкование этого поступка Оттона III, усматривая в нем первый шаг на пути к канонизации Карла Великого, которая не состоялась лишь из-за преждевременной смерти самого Оттона III и политической переориентации его преемника Генриха II. Эта гипотеза косвенно подтверждается тем, что Оттон III выбрал Ахен, центр каролингской традиции, местом своего погребения, дабы ждать наступления Страшного суда «рядом со святыми».
Оттон III и на этот раз не задержался в Германии. Уже в июне, не дожидаясь даже, пока спадет летняя жара, он снова прибыл в Италию — через альпийский перевал Септимер и Кьявенну в Комо, где его встречали многочисленные представители итальянской знати, в том числе и Иоанн Диакон, посол венецианского дожа Петра II Орсеоло и автор весьма ценной «Венецианской хроники». Далее император держал путь в столицу Ломбардии Павию, где и провел более месяца, занимаясь государственными делами, совещаясь с итальянскими магнатами и разбирая жалобы епископов Верчелли, Ивреи и Новары на притеснения со стороны сообщников опального Ардуина. За время непродолжительного отсутствия императора в Италии участились случаи неповиновения. Из Рима прибыл папский легат с сообщением, что жители Орты прямо во время мессы и в присутствии папы затеяли вооруженную стычку с верными ему людьми и отказались платить обычную подать. Сильвестр II просил Оттона III как можно скорее прибыть в Рим, опасаясь, как бы и там не возник мятеж. Для подобного рода опасений было тем больше оснований, что в середине июля взбунтовавшиеся жители Капуи изгнали князя Адемара, ставленника и личного друга Оттона III.
В середине августа 1000 года император прибыл в Рим и поселился в своем дворце на Авентине, вновь погрузившись в виртуальную реальность «возрожденной империи римлян». Тогда еще не наблюдалось явных признаков грядущего мятежа, поскольку тускуланцы были на его стороне, а папа устроил ему пышную встречу. Как отметил хронист Бруно Кверфуртский, рассказывая о делах минувших дней, свидетелем которых ему довелось быть, римляне лживо изображали радость, встречая императора. Написано человеком, знавшим исход событий— легко быть умным и проницательным задним числом, но кто в действительности разглядел лживую радость римлян в момент прибытия императора?
Оставшиеся месяцы 1000 года не были отмечены значительными событиями и важными начинаниями. Здесь же, в своей римской резиденции на Авентине, император праздновал и Рождество.
В первые недели 1001 года исполнение Оттоном III замысла «Возрождения империи римлян» вступило в новую стадию. Внешне это проявилось в проведении в Риме синода, созванного императором и папой, в котором участвовало множество духовных и светских магнатов. Одних только итальянских епископов было двадцать. Из Германии прибыли Генрих Вюрцбургский, брат Хериберта, Зигфрид Аугсбургский, Гуго Цейцский, а главное — Бернвард Хильдесхаймский, бывший наставник Оттона III, которого в Рим привела распря с архиепископом Майнцским из-за вакантного Гандерсгеймского аббатства. Из числа светских участников синода особо заслуживают упоминания маркграф Гуго Тосканский, самый могущественный в Италии человек после императора, и кузен Оттона III, герцог Баварии Генрих, наиболее влиятельный после коронованной особы князь Германии (мог ли он догадываться, что пройдет чуть больше года и сам он обретет королевский венец). Блистательное общество собралось вокруг императора и папы — «нового Константина» и его Сильвестра.
Протокол этого синода утрачен, и образовалась досадная лакуна в истории правления Оттона III. Единственный пункт повестки, о котором мы знаем, спор по поводу Гандерсгеймского аббатства (на чем главным образом сосредоточился Тангмар, в данном случае, как биограф Бернварда Хильдесхаймского, заинтересованное лицо), скорее всего, не был для императора главным вопросом. Воспользовавшись присутствием наиболее влиятельных людей Империи, Оттон III постарался привлечь их внимание к решению задач «Возрождения империи римлян». О том, что наступил новый этап воплощения его замысла, свидетельствует очередное изменение императорского титула, с января 1001 года звучавшего: «Оттон слуга апостолов и по воле Господа Спасителя император август римлян». Добавление к императорскому титулу обозначения «слуга апостолов», несомненно, примыкает к «апостольскому» титулу «слуга Иисуса Христа», бывшему в ходу во время путешествия в Гнезно, однако удивительным кажется именно то, что Оттон III теперь объявляет себя слугой апостолов после того, как был слугой самого Иисуса Христа. Чисто внешне это представляется снижением уровня притязаний, но в действительности дело обстояло совсем иначе.
Обозначение «слуга апостолов» было новообразованием, постепенно внедрявшимся в практику императорской канцелярии. Интитуляция дарственной грамоты от 18 января 1001 года гласит: «Согласно воле Иисуса Христа император римлян август, преданнейший и вернейший распространитель святых церквей». Исторический фон этого нового обозначения «распространитель церквей» образуют недавние события, связанные с посещением Оттоном III Польши. Определения «слуга апостолов» здесь еще нет. Оно появляется в следующем дипломе, а затем происходит дальнейшая эволюция титула: «Римский, саксонский и италийский, слуга апостолов, Божьим даром всемирный император август». В этом титуле воедино слились различные представления. Как это было принято у римских и ранневизантийских императоров, правитель поименован названиями своих народов. Империя понимается как их совокупность, и среди них первое место отводится римлянам. Но вместе с тем выражается и притязание на всемирное господство, связанное с самой идеей императорской власти («всемирный император», «orbis imperator»), — притязание, вступающее в резкое противоречие с представлениями прежде всего византийцев. Само положение формулы «слуга апостолов» между двух других элементов титула не могло служить лишь внешней демонстрацией смирения императора (на чем настаивают некоторые историки): в последовательности трех компонентов титула вернее будет усматривать нарастающую градацию имперских притязаний — от простого перечисления титульных народов Империи («римский, саксонский и италийский») через «слугу апостолов» к положению «всемирного императора».