Страница 66 из 98
Управляя государством от имени сына, Феофано проводила осмотрительную и весьма успешную политику, предотвратив тем самым ослабление центральной власти за многие годы малолетства Оттона III. Следует отметить, что ее высокое положение определялось не только естественным правом матери и масштабом собственной личности, но и уже упоминавшемся ее особым правом «соимператрицы» (coimperatrix), позволявшим ей, по византийскому примеру, претендовать на наследование власти и правление от имени сына. В качестве «соимператрицы» она обладала преимуществом и перед Адельгейд, которую, как вдову Оттона Великого, сначала многие хотели видеть правительницей. Феофано при жизни супруга не только по титулу была императрицей, но и реально соправительницей, и ее власть, полномочия правительницы продолжились и после его смерти.
Скоропостижная кончина Оттона II обострила и внешнеполитические проблемы Германии. Очередная смута, начавшаяся в стране, вновь пробудила честолюбие французского короля. Лотарь опять вступил в союз с Гуго Капетом и заключил соглашение со своим братом Карлом, герцогом Нижней Лотарингии. За этим последовало заявление, что король Франции и его брат поддерживают оттоновскую группировку в Германии во главе с архиепископом Майнцским Виллигисом, а на опеку над Оттоном III притязают лишь с целью воспрепятствовать узурпации власти со стороны Генриха Сварливого, после чего магнаты Лотарингии дали архиепископу Реймсскому Адальберо заложников и заявили, что будут повиноваться «сыну императора под покровительством короля франков, лишь бы тот не дал править Генриху в Галлии (то есть Лотарингии. — В. Б.)». Генрих Сварливый, отказавшийся от своих притязаний на опеку и корону, обманулся в надежде получить обратно герцогство Баварское. Это привело его к сближению с Лотарем. Генрих пообещал французскому королю Лотарингию, если тот поддержит его притязания на германский престол. На 1 февраля 985 года была назначена личная встреча Генриха с Лотарем и его сыном Людовиком в Брейзахе, однако французский король тщетно ждал в условленном месте и в назначенное время своего предполагаемого партнера. У нас нет точных сведений о причине, по которой Генрих не явился на встречу, можно лишь предполагать, что ему воспрепятствовали политические противники.
После всех пережитых разочарований Лотарь взялся за оружие, дабы завоевать Лотарингию. Внезапной атакой он захватил Верден, однако лотарингцы сумели вскоре отвоевать город. И тогда Лотарь приступил к осаде этой хорошо укрепленной крепости, и еще в марте 985 года Верден открыл перед ним свои ворота, что явилось тяжелым ударом для оттоновской группировки. Многие лотарингские магнаты попали в плен: граф Готфрид Верденский со своим сыном Фридрихом, Зигфрид Люксембургский и юный герцог Верхней Лотарингии Дитрих.
Более двух лет, вплоть до того, как пресеклась Каролингская династия во Франции, Верден оставался во власти французского правителя. С самого начала возобновления вооруженной борьбы архиепископ Реймсский Адальберо и его ближайший помощник Герберт Орильякский решили делать ставку на Гуго Капета и крепить свой союз с империей Оттонов, уверяя своих сторонников, что Лотарь правит чисто номинально, тогда как реальная власть находится у Гуго.
Между тем переговоры Лотаря с Генрихом Баварским продолжались. И архиепископ Трирский Эгберт выступал за возвращение Лотарингии в состав Франции. Однако Генрих, очевидно, осознал бесперспективность своих надежд и на рейхстаге во Франкфурте в июне 985 года подчинился новому правителю Германии, за это получив назад свое герцогство Баварское. Лотарь же не собирался отказываться от своих намерений. Теперь, в отличие от ситуации 978 года, на его стороне были брат и Регинар Геннегауский. Объектом своего нападения Лотарь выбрал два крупных епископских города Нижней Лотарингии — Люттих и Камбрэ, которые предпочли капитулировать без борьбы.
Дальнейшее развитие этих событий было прервано кончиной Лотаря, наступившей 2 марта 986 года в возрасте сорока четырех лет после непродолжительной болезни. 19-летнему Людовику V (986–987) пришлось выбирать одно из двух политических направлений: прооттоновское, возглавлявшееся его матерью Эммой (дочерью императрицы Адельгейд от ее первого брака) и архиепископом Реймсским, и противоположное ему, во главе с дядей, герцогом Нижней Лотарингии Карлом. Сторонники второго направления взяли верх, и молодой король после долгих колебаний решился на войну. Эмма была вынуждена покинуть двор и искать убежища у Гуго Капета, Адальберо же укрылся в одной из своих крепостей на Маасе. Позднее по просьбе Герберта он вернулся в свою архиепископскую резиденцию, где и испытал на себе весь гнев короля. Людовик грозился даже начать осаду Реймса, но потом, по совету своего ближайшего окружения, пошел на заключение временного соглашения с Адальберо: архиепископ согласился предстать перед собранием знати в Компьене и дать заложников. Принадлежавшие ему крепости Музон и Мезьер надлежало снести — Людовик считал себя законным господином Лотарингии; правда, это решение так и не успели привести в исполнение.
Весной 987 года произошла по неведомой нам причине перемена в политике Людовика V. На собрании в Компьене, открытие которого состоялось 18 мая, король и архиепископ Адальберо полностью примирились. Спустя неделю Людовик со своей матерью, императрица Адельгейд, Гуго Капет, король Бургундии Конрад и герцог Швабский Конрад должны были встретиться в монастыре Монфоко неподалеку от Вердена, чтобы обсудить условия заключения мира между двумя королевствами. Однако непредвиденное событие резко изменило всю ситуацию: в результате несчастного случая на охоте Людовик V умер 21 или 22 мая 987 года.
Современные исследователи склонны оценивать лотарингскую политику последних Каролингов как бесперспективную авантюру, которая отвлекла их от решения более важной задачи — внутреннего укрепления монархии. Этот упрек, пожалуй, несправедлив в том отношении, что, учитывая внутригосударственное положение, и без «лотарингской авантюры» тогда было невозможно укрепить во Франции центральную королевскую власть. Возврат к системе правления Карла Великого исключался. С пресечением Каролингской династии закончился важный этап в истории французско-германских отношений. Старая династия воплощала собой принадлежность обоих соседних государств к некому единому целому, тем более что по обе стороны границы, проведенной по Верденскому договору 843 года, еще живо было это чувство единства.
С приходом к власти во Франции новой династии страна все больше обособлялась от своего восточного соседа, улетучивались последние остатки чувства политического единства. Бытовавшее прежде мнение, что новая династия Робертинов или Капетингов была более «французской», полнее учитывала национальные интересы Франции, нежели Каролинги, приверженные идее единой Империи, не выдерживает критики. Робертины, как и их предшественники, также были германского происхождения: в Западно-Франкское королевство они пришли в середине IX века со Среднего Рейна. Причиной падения Каролингов не в последнюю очередь явилась их неудачная лотарингская политика: если бы их последние представители поддерживали дружественные отношения с Германией, то герцог Нижней Лотарингии Карл при поддержке со стороны архиепископа Реймсского Адальберо и Герберта смог бы беспрепятственно вступить на трон после гибели своего племянника. Другой вопрос, сколь долго еще смогли бы удерживаться на престоле его потомки. Во всяком случае, уход с политической арены одной из двух соперничавших фамилий явился благом для Франции, поскольку открылся путь для последующего укрепления центральной королевской власти. Гуго Капет был избран на съезде знати в Санлисе королем, а вскоре затем, 1 июня 987 года, в Нуайоне архиепископ Реймсский Адальберо совершил обряд помазания его на царство.
Смену династии Адальберо осуществил в полном согласии с императрицей Феофано. Этот переворот вскоре принес его организаторам ценные плоды: французы безоговорочно покинули Верден, и Адальберо смог обнять своего отважного брата Готфрида, долго томившегося в плену. Для Германии смена династии в соседнем королевстве была выгодна и тем, что Капетинги, в отличие от своих предшественников, не имели ни правовых, ни моральных оснований претендовать на Лотарингию. Хотя этот расчет в более отдаленной перспективе и оказался неверным, поскольку новая династия унаследовала все права старой, пока что Лотарингия почти не играла роли в реальной политике.